Принести хвороста, развести костер, сходить набрать воды, окружить место стоянки ловушками и сигналками — всё это много времени не заняло. Заодно Итачи перетащил с берега блаженно дрыхнущего недоутопленника, не забыв связать его и обыскать на предмет оружия и прочих сюрпризов. Парня не разбудило даже это.

Итачи в очередной раз восхитился нахальством, позволяющим парню так крепко спать буквально в руках неизвестного нукенина.

Вернулся Кисаме с несколькими крупными рыбинами. Молча поужинали, распределили дежурства — спать без оглядки даже в самом безопасном на первый взгляд месте нукенины отучаются в первую очередь. Немало времени прошло, прежде чем они стали достаточно доверять друг другу в этом вопросе. Хотя Итачи всё равно спал мало, так что обычно дежурил сам, а не использовал клонов, как напарник. Вот и сегодня сон привычно не шёл, заставляя меланхолично разглядывать звезды, спящего пленника и напарника.

— Учиха, шел бы ты искупаться, — не выдержал Кисаме. — Авось вымоешь дурь из головы.

Итачи подумал, действительно встал. Хошигаке временами давал удивительно дельные советы, а что они иногда казались дурацкими… Ну, тут не угадаешь, сам Учиха так привык к сложности, или же в других обстоятельствах они и впрямь были бы дурацкими.

Как ни странно, купание и впрямь помогло. Холодная вода отогнала не только сон, но и мутные, неоформленные до конца мысли. А без них оказалось достаточно согреться, чтобы веки сами начали закрываться.

Клон Кисаме, бдивший чуть в стороне, удовлетворенно хмыкнул.

Все-таки иногда Учиха был таким… Бестолковым.

***

Когда утром нукенины начали собираться, готовить завтрак и вообще активно двигаться, недоутопленник всё равно не проявлял признаков разумной деятельности, совести или хотя бы паранойи. Итачи пришлось расталкивать его самому.

— Тчо? — спросил парень слегка невнятно, с трудом разлепив глаза. — Шафарджи начифряки?

Итачи удивился. На иностранный язык это похоже не было, да и вчера он говорил нормально, без акцента.

— Жубжа. Ухугака о никкрика, — решил парень и попытался свернуться уютным калачиком. — Нячикин суза…

— Эй, хватит бред нести! — Итачи снова потряс его за плечо.

— К… калибуфа? — парень посмотрел на него, сощурился. Закрыл глаза, напрягся так, что на висках проступили жилки. — Н… не мофу. Тчо… Ктфо… ты? А-а-а-а!

Недоутопленик опустил голову, тяжело дыша.

Учиха нахмурился. Было видно, что он не притворяется, но с таким эффектом после применения шарингана Итачи сталкивался впервые. Правда, раньше он использовал Тсукуёми исключительно по прямому назначению, но ведь тот же Какаши после полного цикла вполне себе мог связно говорить. Значит, дело не в этом.

— Может, представишься? — Кисаме, похоже, было весело. — Он вроде спрашивал.

Итачи нахмурился сильнее. Парень явно пытался говорить осмысленно и не сразу понимал, что у него выходит полная белиберда. Интересно, если снова затянуть его в гендзюцу, там будет то же самое? Или речь станет нормальной?

— Меня зовут Итачи, — Учиха постарался говорить мягко, успокаивающе. — Расслабься. Ничего страшного.

— Лебахуда гурузай чока пу! Ррррр! — парень зажмурился, дёрнул связанными руками. — Разв… шошоко. Напи… кркдуда. РРРРРРРРР!!!

Рычал парень вполне натурально, да ещё и чакра дёрнулась, попытавшись собрать во что-то вроде призрачного покрова.

— Йа-йа… — жалобно заключил он.

Понять, что пытался сказать парень на этот раз, сходу не удалось. Разве жест позволил предположить, что недоутопленник хочет избавиться от веревок. Итачи подумал немного, решил уточнить сначала степень адекватности. Ловить впавшего в амок парня с довольно сильной чакрой было бы… Утомительно.

— Ты меня понимаешь? Кивни, не нужно говорить.

Парень твёрдо кивнул. И буркнул:

— Нехачи бубу са.

— Хочешь, чтобы я убрал веревки?

Еще один кивок.

— Будешь нападать? — Итачи чуть прищурился, чтобы повысить четкость зрения.

Парень закатил глаза. Посмотрел сначала на одного, потом на другого, затем на себя и пожал плечами. Встретил полный непонимания взгляд, скорчил рожу, помотал головой.

— Раз… вя… бугакубу. Рррр!

Кисаме хмыкнул:

— Ни биджу не понятно, но даже если бросится — обещает быть весело.

Итачи бросил на напарника недовольный взгляд, потянулся распутать узлы. Связывал он парня на совесть, но без особого фанатизма, так что освободить руки получилось быстро. Веревки на ногах Учиха пока трогать не стал.

Парень размял руки и первым делом ощупал свою голову. Ничего особенного не обнаружил. Скорчил недовольную рожу. Огляделся, взял какую-то веточку. Снова огляделся. Изобразил, что он что-то пишет этой палочкой — ибо на траве выковыривать послания было как-то не с руки. Затем зашипел, хватаясь рукой за голову.

— Он умеет писать и у него болит голова, — Кисаме продолжал развлекаться, констатируя очевидное. — Тащим к берегу?

Итачи качнул головой. На песке писать было бы, конечно, удобнее, но ему было слишком интересно. А по манере держать кисть о человеке можно многое узнать — начиная с того, как часто ему приходится эту кисть в руки брать. Благо, что плащ был достаточно просторным, чтобы в одном из карманов уместить походную чернильницу, кисть и свиток. Правда, часть Итачи уже исписал аккуратной каллиграфией, но оставшегося чистым куска должно было хватить.

Чернильницу Учиха открывать специально не стал. Хитрая конструкция, мешающая пролиться чернилам, могла озадачить любого, кто сталкивался с ней впервые — там и не разберешь поначалу, куда кисть обмакивать.

А парень явно пользовался ей не впервые — сразу автоматически сунул кисть куда надо, развернул свиток. Посмотрел на каллиграфию. Посмотрел на Итачи. И написал на свободном месте «Акустико-мнестическая афазия».

— По-прежнему бред, — вынес вердикт Кисаме.

— Подожди-подожди, это похоже на какой-то медицинский термин, — нахмурился Учиха.

Парень закивал и написал: «Не контролирую речевой аппарат».

— Хм… А что с головой? Легче, чем вчера?

Парень замер, моргая с периодичностью ровно раз в семь секунд. Затем его глаза широко распахнулись, он отшатнулся, едва не сев задницей в костёр, что-то невнятно пробормотал.

— Ты напиши, — терпеливо подсказал Итачи. — Непонятно же.

Недоутопленик моргнул. Быстро написал, продемонстрировал.

«А кто я?»

Итачи тихо, но с чувством выругался. Кисаме удивленно хмыкнул — обычно добиться от Учихи столь явного проявления эмоций было куда сложнее.

Итачи посмотрел на напарника, на сверлящего его взглядом недоутопленника…

Второе ругательство вышло громче, но с отчетливой ноткой обречённости.

Кисаме запрокинул голову и счастливо заржал.

========== Часть 2 ==========

— И до каких пор ты собираешься его с собой тащить? — с интересом спросил Хошигаке.

Учиха коротко дернул плечом, что в его исполнении можно было перевести как «тебе какое дело». Недоутопленник был развязан, покормлен, пнут искупаться — хотя Итачи и отследил краем глаза, чтобы он не утоп до конца — и поставлен перед фактом, что дальше он идет с ними. Тот пробурчал что-то недовольное, плаксиво скорчил лицо, стукнул себя по лбу, порычал, вздохнул. Но в целом возражать не стал.

Дело было не в угрызениях совести — у той находились гораздо более веские причины грызть Итачи. И не в жалости — парень, несмотря на невозможность нормально говорить, сохранил достаточно трезвый рассудок и наверняка большую часть навыков. Смог бы достаточно быстро адаптироваться. К тому же основной причиной этого состояния совершенно точно был не шаринган. Но… То ли любопытство, то ли совершенно детское «всем назло наемся соли и голодным лягу спать»… В общем, что-то ни капли не рациональное не давало оставить все как есть.

— Лидер будет недоволен, если ты приведешь чужака на основную базу, — заметил Кисаме уже серьезно.