— Учиха с Мангекю — больше демон, чем человек, и руководствуется он именно демоническими инстинктами. Для Учиха Мадары было более чем логично вернуться с биджу и напасть. Для Учиха Кагами так же логично было поддерживать Нидайме и входить в его личную команду. Для Учиха Итачи, — взгляд Дана стал острым, пронзительным, — самым простым и верным решением было выбраковать всех, угрожающих его «гнезду», кроме тех, с кем у него оказалась по-настоящему сильная эмоциональная связь.

— И чо? Где здесь повод избегать Учих? — Кабуто скрестил руки на груди.

— Демоны — собственники, и каждый из них стремится загрести себе как можно больше влияния. Даже родственник будет конкурентом, а уж кто посторонний… Ты же потомок не просто другого демона. Ты потомок того, кто просочился за прорвавшимся в этот мир и сделал все, чтобы более сильный противник превратился в дерево. Кровный враг. Тот, кого хочется уничтожить или подчинить на подсознательном уровне.

— Хм?.. Что-то совсем не сходится. Подсознательное желание накормить, вылечить, отняшить в это никак не вписывается, — Кабуто скрестил руки на груди. — А оно есть. К одному Учихе. Другого хочется не обнять, а развести на обнимашки. Как это объяснит твоя теория?..

Дан хватанул воздуха.

— Кхе… Стоп-стоп, что? Ты заботишься об Учихе? И он не сопротивляется? Ты напрашиваешься на заботу у другого Учихи?..

— Случайно вышло, но мне таки перепало. И чо?

— Да Учиха скорее сдохнет, чем даст кому-то понять, что ему может быть нужна помощь!

— А они и сдохли. Почти все.

— Вот как… — протянул Дан и замолчал в задумчивости.

Походил из стороны в сторону. Побросал задумчивые взгляды.

— Что ж… В таком случае, возможно, компания потомка демона даже другого рода предпочтительнее, чем жизнь среди людей.

— Э-э-э… Вроде бы все шиноби — потомки демонов, не?

— Да. Но одним достались физические характеристики, а другим — мышление. Согласись, гораздо приятнее общаться с человеком, который тебя понимает без лишних объяснений. Так странно… Мы и Учихи. Учихи вообще очень крепко держались за свою демоническую сущность, она — основа их силы. Мощность шарингана напрямую зависит, насколько демоничен конкретный Учиха… Разве что им требуется это состояние прочувствовать только один раз, дальше всё сделает само додзюцу, нам же для использования техник требуется осознанно поддерживать… Иное восприятие.

— Что-то я себя совершенно демоном не ощущаю.

— А ещё бы ты знал, кто такие демоны! Демоны — это существа из чакры, для них физические законы не действуют совершенно. Зато действуют те, которые мы почему-то называем человеческими, моральными. Например, ложь. Невозможно соврать старшему демону… Или предать его, не обрубив предварительно эту связь, перестав быть ему младшим.

— Ты опять что-то гонишь… Клан, включая своих родителей, вырезал тринадцатилетний пацан.

— Видимо, он сам стал старшим. И решил, что деятельность клана не совпадает с тем, что он считает нужным делать. И перебил всех как предателей.

— Так в чем суть нашего кеккей генкая? — Кабуто решил, что информация о клане Учих, конечно, крайне интересная, но на данный момент знание себя ему важнее.

— Мы проводники. Проводники снов в реальность, — Дан вскинул руку, обрывая возможные возражения. — Слышал про Идзанаги? Учихи могут стирать границу между иллюзией и реальностью. Мы — между реальностью и сном. Но сон гораздо менее управляем. То, что ты сам научился входить в осознанный сон, лучше остального свидетельствует о твоем таланте.

— Ага, из иллюзии Учихи, — фыркнул Якуши.

— И путешествовать между снами тоже Учиха помог.

— Нет, это нет.

— Вот именно. Можно ненадолго стереть границу между снами, именно в этом заключается наш кеккей генкай. Можно стереть границу между сном и реальностью, ведь реальность в свою очередь — тоже чей-то сон…

— Вау.

Перед глазами Кабуто замелькали картинки возможностей применения этих техник.

— Да, в таком состоянии мы практически непобедимы. Любые раны заживают одним движением мысли. Любые воздействия возможны без применения техник или осваивания стихий. Из сна можно даже тянуть чакру. Но если ты хоть на секунду выпадешь из этого состояния, то выпадешь как есть. Со всеми ранами.

— И они потом не залечатся? — прагматично уточнил Якуши.

— Ну, почему же, — усмехнулся Дан. — Залечатся. Если ты нечаянно не замкнёшь это состояние, заставив организм возвращаться к нему снова и снова.

— То есть, тебя не больно шустрые враги убили, а ты сам ёкнулся? — хмыкнул Кабуто.

— В некотором роде, — Като хмыкнул, небрежным движением кисти превращая лекционный зал в уютный кинотеатр. — А теперь, когда ты немного знаешь теорию, поговорим об опасностях, которые могут встретиться во сне.

*

Утро началось с надувшегося Кабуто. Он это тщательно скрывал, однако зрелище родного самы, уютно устроившегося на ручках Итачи, его привело в состояние сильнейшего возмущения. В первую очередь тем, что непонятно, к кому ревновать-то. И вообще, надо ли?.. А ведь хочется… Итачи особой вины за собой не чувствовал, но честно старался волчонка успокоить, подкармливая закупленными сладостями и обнимая. Учиху вообще одолела глубокая задумчивость. Поведение Орочимару было… Странным. Как будто и впрямь стал ребёнком, а не натянул этот образ из прихоти. А к детям у Итачи было довольно трепетное отношение. Может быть, потому, что они, в отличие от взрослых, ещё не разучились быть искренними, может, из-за беспомощности… Но о детях нужно заботиться, помогать им, а не втягивать во взрослые войны. Итачи, слишком рано лишившийся детства, изо всех сил старался сберечь его для других… Но своими же руками сломал его для брата.

И теперь вот Орочимару. Чего он этим добиться-то хочет?

Пока шум да дело явился Кисаме. С джинчурики, свисающим с меча. Ой, ору-то было! В основном возмущался Дейдара, которому повзрывать не дали, но и Кабуто было обидно, что красивого боя не показали… И ваще намекнули, что он занимается бесполезными пиздостраданиями. Кисаме на все претензии только скалился в улыбке и сообщал, что если кто-то умудрился не заметить драку с джинчурики, это его проблемы. Итачи, который уход напарника заметил, равно как и отследил его схватку через призывного ворона, мог бы сказать, что боя как такового и не было. Но предпочел напарника не выдавать — похоже, Хошигаке решил проучить молодежь. Самехада в одно касание могла если не опустошить, то здорово «просадить» чакру даже у джинчурики. Проблему обычно составляло как раз это самое касание. Но тут Кисаме, можно сказать, наступил на горло собственной песне и не стал устраивать полноценный бой.

А вот то, что он джинчурики успел втихую выследить и ни с кем этим знанием не поделился, требовало пристального внимания. К своей промашке, да… Вполне возможно, что урок предназначался вовсе не Дейдаре, а самому Итачи.

— Да ладно, Дей, успокойся. Выдастся тебе ещё возможность подраться, — задумчиво проговорил Кабуто. — Тут и Тоби прётся, и два стрёмных чувака с высоким уровнем чакры.

— А джинчурики ты так отследить не мог?! — возмутился Дейдара.

— Ну, скрывался он от меня как-то! Я вообще ирьёнин, а не сенсор!

— Вызываем лидера? — поинтересовался Итачи.

— Чтобы получить ту же драку, но после трехдневного запечатывания? — скептически поинтересовался Кисаме. — Не считая того, что с Хидана станется прервать ритуал, только чтобы выпустить нам кишки.

— Хидан… Это тот ебанутый? — спросил Кабуто и, подумав, уточнил: — В смысле, тот ебанутый сектант?

О составе Акацки он знал довольно много, но вот память всё ещё пребывала в задумчивом состоянии и выдавала знания неохотно.

— Ага, — согласился Дейдара. — Очень ебанутый сектант.

— Можно я его убью?

— Ну, если получится… — Кисаме снова оскалился. — Он, вообще-то, типа бессмертный. Какузу ж его до сих пор не замочил, хотя награду за этого ебаната дают приличную.