— М-да… Неудобно, — сделал вывод Якуши и замолчал, не зная, о чём еще говорить.

Зато Дейдара ёрзал, то и дело косясь на Кисаме, но никак не решался спросить. Потому что сам за такой вопрос приласкал бы взрывчаткой в морду, пусть и не смертельно. Но и просто так сдаться любопытство не давало. Наконец, он решился задать достаточно нейтральный вопрос:

— И что, с первого раза нормально все ложится?

Хошигаке усмехнулся:

— Напарник, знающий акупунктуру — это удобно. Сенбон в нервный узел, и никаких лишних движений.

По выражению лица мечника, как и обычно, совершенно нельзя было понять, шутит Кисаме или серьёзен. Ясным было только то, что сейчас разговор его забавляет.

— М-ма… Хотел бы я на это посмотреть, — протянул Кабуто.

По его представлению, нервные узлы у Кисаме должны располагаться сильно иначе, чем у нормальных людей — вообще, частая штука среди шиноби, особенно с геномом, очень выживанию помогает. Вас пырнули, а болевой точки или органа там нет. Но и проблема для ирьёнинов тоже нехилая. Хотя додзюцу как раз таки позволяли эффективно использовать акупунктуру. В противном случае пришлось бы нужные точки долго и старательно нащупывать.

— На то, как Итачи красит ногти? Или как орудует сенбонами? — Кисаме наклонил голову набок. — Хей, Дейдара, а Сасори с сенбонами работал?

— Он нитями чакры кисточку держал, — буркнул подрывник.

Дейдара чувствовал себя совершенно несчастным. Вроде бы и причин для этого не было — спокойный вечер, вкусный ужин, и даже Учиха свалил, причем сам и без скандала, а состояние такое, что хочется то ли напиться, то ли пошвыряться бутылками вперемешку с горошинами взрывчатки.

— Дейдара? — осторожно позвал Кабуто, заметив его состояние. — Всё хорошо?

Якуши пододвинулся, деликатно проникая в чужую зону комфорта, готовый в любой момент отступить и извиниться.

— Нет, — насупился Тсукури. — Не всё.

Добавлять, что он мелкая истеричка, Дей не стал. Его поганое состояние ещё не дошло до той стадии, когда становится совершенно наплевать на мнение окружающих.

Кисаме вздохнул. Его возраст не был для шиноби особо выдающимся… Но это для обычного шиноби. Те, кто ходит на мелкие миссии по охране караванов и не замахивается на что-то большее, чем звание чунина, гораздо чаще доживают до преклонных лет. А вот сильные и талантливые… Они обычно вспыхивают в молодости, но к тридцати годам уже сгорают. Того же Итачи взять — силён, очень силён, но до встречи со своим волчонком от этой силы только угли и остались, тлеющие больше на чувстве долга да природном упрямстве. И вот сейчас Хошигаке не мог отделаться от ощущения, что он джонин-куратор команды молодых дарований, которые, конечно, сильны, но порой так тупят в мелочах.

— Пойду-ка я тоже окрестности проверю, — сообщил он.

Якуши смерил Кисаме подозрительным взглядом. И что это все так стремятся оставить его с Дейдарой наедине?..

— Ну, может, скажешь тогда, что не так? Прежде чем швыряться бомбами. Прежде, а не вместо, — подумав, уточнил он.

Дейдара поднял на него глаза, обхватил себя руками за плечи. Опустил голову, пряча лицо за челкой.

— Я не знаю.

Кабуто без сомнений обнял его, прижимая к себе, невольно пытаясь укрыть деточку S-класса от бед. Когда человек сам себя обнимает — это явный сигнал о том, что его лучше обнять кому-нибудь другому. Дейдара прерывисто вздохнул, отчаянно не желая признавать, что вот именно этого ему и не хватало — физического контакта, тепла чужого тела… Не желая признавать, но совершенно не имея сил отодвинуться.

Решив, что отсутствие бомбочки в лицо можно считать положительной реакцией, Кабуто обнял его крепче и начал поглаживать его по голове и спине.

— Ну что ты, малыш…

— Я не малыш! — тут же вскинулся Дейдара.

— Почему?

— Потому что малыши беспомощные и ни на что не способные, — Тсукури сжал кулаки. — А я больше никогда не буду беспомощным. Или зависимым от кого-то, ясно?

— Ясно, — вздохнул Кабуто, отстраняясь и грустно опуская голову. — Знаешь… Сейчас малышом себя чувствую я. Как бы мне хотелось, чтобы кто-нибудь подсказал, как помочь тебе, как поднять настроение… Сделать более счастливым. Нет четкой границы между «малышами» и «взрослыми». Все на что-то, да способны. Все в чём-то оказываются беспомощными.

Дейдара замер, растерянно хлопая ресницами. Потому что ожидал… Да ничего не ожидал, просто сказал, как есть, начистоту. Но не знал, что чужое огорчение может оказаться таким… Неприятным. Особенно если толком не понимаешь, в чем причина и как его убрать.

— Это техника, да? — спросил он, дотрагиваясь до плеча Кабуто в сомнительной попытке обнять. — Ты всем нравишься… Ты хороший… Так не бывает. Таких — не бывает. Особенно среди шиноби.

— Что? — вскинулся Кабуто, поразившись, что его назвали хорошим. — Да нет, вообще-то. Бывают ещё лучше. Даже среди шиноби. Я так, середнячок, — он развернулся, возвращаясь к объятиям. — Дей… Почему тебе грустно? Я могу что-нибудь сделать?

Дейдара снова насупился, на этот раз — уже просто от несогласия. Но спорить не хотелось, нужные слова куда-то пропали и не желали находиться обратно.

— Помолчи, а? — Тсукури все-таки обнял этого подозрительно-хорошего шиноби. Почему-то сидеть вот так и громко сопеть было приятно.

— Хорошо, затыкаюсь, — согласился Кабуто, прижимаясь.

Обнимать Дея было… Правильно. Такого маленького, легкого, юного… Совершенно взрывного и вообще-то опасного. Но няшку. Почему-то подумалось, что Дей ведь симпатичный, даже очень. Но вспомнилось не в том плане, что надо бы соблазнить, а, наоборот, с ноткой какого-то грустного сочувствия. Сколько раз попытки обнять превращались в попытки полапать?.. В среде шиноби не убивающие прикосновения являются ценной валютой, а уж если ты такой милашка…

Дейдара покосился на него из-под челки, прислушиваясь к собственным ощущениям. Вообще-то, он не любил чужих прикосновений — не настолько, как Сасори, фактически не покидавший свою марионетку, но всё же. Подпускать кого-то так близко было опасно… Да и неприятно. Каким бы порывистым ни был Дейдара, назвать его раздолбаем было нельзя. Подтверждением служило хотя бы то, что неполный набор конечностей он приобрел не на своей бомбе, а в столкновении с шаринганом. Проклятье у него какое-то на это додзюцу, не иначе… И Тсукури жутко бесило, когда его одежду или тем более волосы пытались тронуть пыльными пальцами. А если уж жирными, так взрывы следовали сразу же и на полную мощность. Шиноби, конечно, в отличие от гражданских, за гигиеной следили тщательно, чтобы не выдать себя случайным запахом, но… Спутанные волосы. Пальцы в заусенцах и грязь под ногтями. Многодневная щетина. Все это доводило вообще-то аккуратного Тсукури до нервной дрожи. Он был нукенином, но подобного себе не позволял!

У Хаджиме не было этих мелких, но бесячих пороков. У Итачи, правда, тоже, но их отсутствие с лихвой перекрывалось выражением лица, которому только кирпича в компанию не хватало. А этот… Волчонок, как его звал Учиха, просто сидел рядом, послушно ничего не говорил, и даже пахло от него едва уловимо, но в принципе приятно — какими-то травами. Не хотелось спешно вывернуться из-под рук и нервно отмыться, переплетая хвост и расчесывая челку.

И это было так непривычно, неправильно!

Кабуто осторожно притиснул зайчика, думая, как бы его аккуратненько на коленки-то затащить… Поймав себя на таком желании, Якуши озадачился. Конечно, рамки его новой личности не проставлены так четко, но всё же… Всё же он не тискал каждого встречного поперечного. Ладно на Итачи фиксация, это понятно, он ему помог, и вообще… И вообще. Но Дейдара-то что?

Осененный догадкой, Кабуто осторожно, чтобы не выдать себя движением чакры, которое на таком расстоянии определялось на раз, активировал «глаза змеи» — полусенмод, только сенсорика. Очень помогает при гендзюцу и сбоях в восприятии.

А сбой был. Кабуто с удивлением почувствовал, что в руках у него не просто няшка-зайчик, а в крайность заебанный подросток. С тенями под глазами, нервной складкой в уголке губ… Тощий — тоже откармливать надо. Нервный не только от того, что по природе взрывной, но еще и от усталости. А еще под кожей чувствовались мышцы, опасные мышцы… У Якуши все сжалось от мысли, что Дей в таком положении ведь может запросто сломать ему шею.