***

После встречи народ по селению разошёлся возбужденно переговариваясь. Пусть для высших чинов взаимодействие шло уже на весьма… Глубоком уровне, но простые Учихи только-только начали понимать, что во вражеском клане тоже люди, а не монстры какие-то. Тоже любят пожрать, побузить… И тоже падки на Изуна-куна.

Идея совместного фестиваля уже не казалась молодежи такой провальной, наоборот, хотелось, чтобы побыстрее наступил момент, и можно было бы и себя показать, и на других посмотреть, и на халяву пожрать.

А старшее поколение считало, что это такой коварный план Мадары-сама, и смиренно ждало приказа к атаке.

Тобирама же, серьезно обдумав всю новую информацию, пришел к выводу, что импровизации под влиянием импульса хорошо удаются Хашираме, но не ему. Брату он про ненормальную вспыльчивость и злопамятность Учих сообщил, теперь же стоило заняться восстановлением своих эмоциональных блоков. Задача оказалась неожиданно сложной — он, с детства привыкший сдерживать эмоции, всего за несколько дней так разболтался, что сейчас буквально не хотел возвращаться в спокойное и отстраненное состояние, позволяющее трезво мыслить.

Как нерационально…

Мадара его тихость и задумчивость не заметить не мог.

— Что сказал тебе мой брат, что ты с такой постной мордой опять ходишь? — мрачно поинтересовался он.

Он услышал слухи про коварный план и сейчас думал, как бы их половчее развеять. Пока в голову приходило только «горбатого могила исправит».

— Он всего лишь объяснил мне, как выглядела моя выходка с вашей точки зрения, — Тобирама не стал пытаться увильнуть от ответа. Порой проще сказать правду и тем самым избежать лишнего интереса, который возник бы при попытке увильнуть.

— М-да… Рассказал, как мы всё принимаем близко к сердцу и шутки плохо понимаем? — предположил Мадара.

— Примерно, — согласился Тобирама. — Отпустишь на полигон? Хотелось бы размяться.

— М-м-м… Что-то плохое у меня предчувствие. Пойти с тобой?

— Как хочешь, — пожал плечами Сенджу. — Я собирался просто потренироваться, но и от спарринга не откажусь.

— Пошли, — согласился Мадара, прекрасно понимая, что от хорошей жизни на вражеском… Полувражеском полигоне не тренируются.

Сенджу всю дорогу до полигона и молчал, и словно не обращал внимания на окружающий мир — но опытный глаз легко подметил бы, что такая рассредоточенность характерна для сенсора, сканирующего местность без определенной цели. Тобирама пытался поймать то внутренне равновесие, полуотрешенность, из которых было так легко выйти в режим отстраненных эмоций. И чуть ли не впервые завидовал брату, который это самое равновесие, кажется, вообще не терял, гармонично встраивая в него всё то, что теоретически должно было его пошатнуть.

Полигон у Учих оказался вполне себе стандартным — а может, Мадара просто привел его на один из обычных. Хотя что такого сверхсекретного можно изобразить на полигоне? Сенджу размялся, почти заставляя себя не спешить и тщательно прогонять все положенные связки. Замер напротив Мадары, сложил руки в «жест уважения» — традиционное приглашение на кумите.

Мадара ответил тем же… И сорвался вперед, как только бой начался, напористо атакуя. Когда Изуна молчал, менял тему и задумчиво смотрел вдаль, его требовалось хорошенько встряхнуть и таки вытрясти, какого хрена он задумал, иначе… Иначе проблем потом будет гораздо больше.

И Мадара не видел причин, по которым этот метод не может сработать на Сенджу.

Тобирама вроде бы в поединок втянулся, удары успешно парировал, даже атаковал сам… Но чего-то не хватало. То ли напора, то ли стремления… Сенджу не принадлежал к тем, кто бросается в битву, теряя голову, но обвинить в том, что он не наслаждается хорошей схваткой, Тобираму было нельзя. Сейчас же… Такое чувство, что окрестные кусты интересовали его больше, чем поединок.

Только вот наблюдателей в кустах не было ни единого.

— Давай подробнее: какого хрена? — поинтересовался Мадара, хорошенько ебнув его об дерево. — Ты сам не свой, и мне уже хочется сдать тебя Хашираме от греха подальше.

— Эмоциональные блоки слетели, — устало вздохнул Тобирама, не спеша подниматься на ноги. — Быть импульсивным я себе позволить не могу, а восстановить никак не выходит. Я не такой мастер в гендзюцу, чтобы накладывать его на самого себя.

— Ты что, хочешь восстановить эмоциональные блоки?! — возмутился Учиха. — Те самые, которые я с такой бережностью расшатывал?! Охренел?! Что плохого в импульсивности?!

— А чем всё чуть не кончилось на сегодняшней встрече? Я не обладаю чутьём Хаширамы, чтобы позволить себе импровизировать с такой легкостью.

Мадара приподнял его за грудки и крепко поцеловал. Затем оторвался и заявил:

— Ну так тренируй чутьё, в жизни пригодится. Поверь, твоя каменная рожа всех бесит гораздо больше шалостей. И да, Изуна обладает повышенной обидчивостью даже по меркам нашего клана… Возможно, я его всегда слишком сильно защищал, но не об этом речь. Что у тебя всё крайности какие-то? Либо не думать, что говоришь, либо действовать по стандарту? Или у тебя из искренности только желание над всеми подтрунивать?

— Нет. Конкретно сейчас мне очень искренне хочется завалить тебя на траву и проверить, все Учихи такие мастера в сексе, или ани-чана шармом по макушке приложило, — с почти оскорбительной прямотой заявил Тобирама.

Надежда, что Мадара обидится и отстанет, давая восстановить блоки, была не то чтобы смутной… Сенджу просто хорошо помнил прошлую попытку Учиху шугануть. Поэтому и последовал рекомендации брата — Хаширама посоветовал не бояться быть искренним — и теперь ожидал реакции с интересом ученого, наблюдающего за ходом опыта.

— Может, лучше дойти до кровати? — подумав, уточнил Мадара. Не то чтобы он был особо против, но трава… Веточки-камешки-насекомые, ветер, мимопробегающие и прочие отвлекающие факторы снижали качество процесса.

— Что, и никаких условий даже? — Тобирама заинтересованно наклонил голову набок.

— А какие должны быть еще условия?

— Не знаю. Никогда не трахался с главой клана, мало ли о чем вам старые сморчки в уши зудят.

Мадара коротко вздохнул. Тобирама явно пошел вразнос, как любой новичок, только-только освоивший новую технику.

— Еще бы они об этом мне в уши зудели… — проворчал Учиха. — Я бы точно спросил, кто в этой системе лишний, глава клана или старейшины. Пойдём? Честно говоря, мне тебя сейчас хочется гладить и отпаивать успокаивающим чаем.

Тобирама вздохнул, поднимаясь на ноги:

— Я настолько жалко выгляжу?

— Выглядишь нервным, растерянным и очень из-за этого агрессивным, — признал Мадара, приобнимая за плечи. — Мне бы очень не хотелось, чтоб ты, как ты выразился, трахался со мной назло. Даже если назло себе. Чаю? Массажик? К Хашираме? Подраться?..

— Жрать хочу, — подумав, решил Тобирама. — Большущий кусок мяса. Или сала. Но чтобы острый-острый, прямо до невозможности.

Размышления о собственной никчёмности ни к чему точно не приведут, а вот зажрать огорчение — практика, в принципе, простая и давно известная. Просто Тобирама редко позволял себе находиться в настолько растрёпанных чувствах.

Мысли о том, что Учиха тоже ведет себя как-то неправильно и не спешит пользоваться моментом уязвимости, он тоже отложил на потом.

— Придумаем что-нибудь, — пообещал Мадара. — Пойдем.

Через полчаса перед Тобирамой был и требуемый кусок мяса, и успокаивающий чай, и гарнир в виде риса. И бутылочка сакэ. На всякий случай.

Мадара тоже собирался перекусить, хотя немного отдельно — Учихам острое было строго противопоказано, благо что перец иногда использовался в медицинских целях и было возможным его добыть для дорогого гостя.

Тобирама мясо сожрал со скоростью голодного шиноби, и в самом деле обильно присыпая перцем. Облизнулся. Поднял на Мадару взгляд, в котором растерянность сменилась любопытством:

— Это твое нормальное поведение, или тебя тоже клинит?

— По-твоему, я не могу проявлять внимание и заботу? — хмыкнул Мадара, неторопливо кушая. — Нет, как меня клинит, я еще не показывал.