Джирайя тоже сделал заказ, вежливо разлил саке по пиалам. Выпили они почти одновременно, а потом Тсунаде достала из-за пазухи колоду карт и принялась ее тасовать. Перетасовала, положила на середину стола.

— Что ты хочешь от меня?

Джирайя неторопливо взял колоду, тоже перетасовал — словно выполняя какой-то ритуал. Снова положил ее в центре столешницы.

— Не буду разводить околичности. Тсунаде, деревня просит, чтобы ты стала Годайме Хокаге.

Рука Сенджу, протянутая к колоде, застыла, так и не коснувшись карт. Наруто чуть не подавился рыбкой, Шизуне широко распахнула глаза.

— Ты знала, — почти шепотом прокомментировал Саске мою реакцию.

— А больше некого, — так же тихо отозвалась я. — Санины на нынешний момент — сильнейшие в Конохе. Или она, или Джирайя.

Первой справилась с удивлением Тсунаде. Взяла колоду, невозмутимо раздала карты — и все-таки это очень похоже на какой-то их ритуал то ли для редких встреч, то ли для серьезных разговоров.

— Вот как. А что же стало с Сандайме?

— Убит при нападении Орочимару на Коноху, — Джирайя взял свои карты, развернул их веером. Взгляд поверх этой импровизированной преграды был настолько цепким и пронзительным, что у меня мурашки по спине пошли.

— Сакура, ты в них дырку просверлишь, если продолжишь так смотреть, — негромко заметил Саске.

— А если я это пропущу, то сама себя сгрызу.

— Что вы там пытаетесь увидеть, Сакура-сан? — заинтересовался и Хаку.

— Взаимодействие, — я все-таки оторвала взгляд от санинов. — Они прошли вместе столько боев, сколько мы на свете не живем. И эти карты… они как будто ими тоже разговаривают.

— Хм?

— Смотри — перетасовал, задал вопрос. Положил колоду на стол — ответил. Берешь карты — задаешь следующий вопрос. Как ритуал. Наверняка эти действия что-то для них значат, жалко, я не понимаю, что именно.

— Хм… — в этот раз вышло более задумчиво.

— Орочимару убил его? — поинтересовалась Тсунаде, разворачивая свой веер карт.

Наруто нахмурился.

— Да, — Джирайя положил на стол две карты, взял им замену из колоды.

— Почему? — не выдержал Узумаки. — Санины — это шиноби Листа… почему вы сразу подумали об этом?! Кто такой вообще этот Орочимару?

— Кто этот мальчишка? — тон Тсунаде стал чуть резче.

А вот Джирайя, напротив, улыбнулся уголками губ:

— Узумаки Наруто.

Если Наруто потом не спросит, откуда это Тсунаде известно его имя, устрою ему лекцию. Или две. Саске вон заметил и реакцию, и отсутствие уточняющих вопросов.

— Эй! Вы не ответили на мой вопрос! Если он из вашей команды, почему вы с ним ничего не делаете, эро-санин? — Узумаки продолжил наращивать децибелы. — И что вы имеете в виду, говоря, что она должна стать Годайме Хокаге? — Наруто невежливо ткнул пальцем в Тсунаде.

— Наруто, помолчи немного, — осадил его Джирайя, не отрывая глаз от своих карт.

— Но!..

— Просто помолчи.

Один короткий взгляд, а Наруто замолк и сел обратно. Вот это сила убеждения!

— Я скажу еще раз. Коноха просит, чтобы ты стала Годайме Хокаге, Тсунаде, — голос санина был гулким и исполненным силы. — Итак. Каков твой ответ? — пауза. — Берешься за работу?

Сенджу прикрыла глаза. Между бровей залегла складка, а вот румянец от алкоголя со щек почти пропал. И когда она подняла веки, взгляд был усталым, чуть болезненным, но твердым.

— Это невозможно, — карты с тихим шлепком упали на стол. — Я отказываюсь.

Шизуне испуганно охнула, Наруто вцепился в волосы… Джирайя тепло улыбнулся. Ксо, а он ведь хорош сейчас. Не плакатной красотой, но… такой живой, надежный и… настоящий, что ли? Тсунаде реакция санина тоже, кажется, удивила.

— Я помню тот наш разговор. Я попросил тебя о свидании, ты ответила мне то же самое и отвергла меня, — в тоне санина мне почудилась легкая лукавинка.

— О чем вы вообще? Эро-санин, вы говорили мне, что мы ищем ее, чтобы она вылечила Какаши-сенсея и густобровика! А теперь вы предлагаете ей стать хокаге! — кто бы сомневался, что любого убеждения для Наруто ненадолго хватит. — Она все равно отказалась!

— Только Тсунаде достойна стать Годайме, — Джирайя говорил, не отрывая взгляда от Сенджу, и его голос снова звучал гонгом. — Ее боевые и медицинские навыки не имеют себе равных. К тому же она внучка Шодай. В сочетании с ее навыками это делает Тсунаде наиболее подходящей на место Годайме.

— Я уже давно бросила медицину, — брови Сенджу сурово сдвинулись.

— Если она займет этот пост, ей придется вернуться в деревню, — продолжил Джирайя. — И тогда она сможет вылечить тех, о ком ты упомянул, Наруто. К тому же это решение принято советниками Конохи, и это не то, что может критиковать простой генин.

Фырк Узумаки прозвучал синхронно с хмыком Тсунаде.

— Похоже, твой нынешний ученик еще более глупый и вздорный, чем предыдущий, — химе вытащила из колоды стопочку в пять карт.

— Очень трудно кому-то опередить в этом Минато, — усмехнулся Джирайя. — Он был талантлив, очень сообразителен и популярен, — голос Джирайи смягчился.

А вот тоном Сенджу можно было операционную дезинфицировать:

— Тем не менее, он умер молодым, — легкое движение пальцев, четыре карты сдвигаются в сторону «веера», позволяя Тсунаде увидеть лицо второй карты. — Мой дед и Нидайме хотели, чтобы закончилась война, но умерли раньше, чем смогли завершить ее, — открыта третья.

— Ты изменилась, Тсунаде, — Джирайя снова стал смертельно серьезен.

— Мне пятьдесят, даже если я выгляжу так. Время меняет людей, — почти издевательский смешок, и четвертая карта. — Это касается и Сарутоби-сенсея, — неожиданно жестко.

Медленно, будто играя на нервах, Тсунаде сдвигает пятую карту. И напряжение, чуть ли не звеневшее в воздухе, лопается. Сенджу досадливо морщится, устало запрокидывает голову и резюмирует:

— Титул хокаге — это кусок дерьма. Только идиот захочет им стать.

— Уй, — Саске сморщился, как от кислого.

Я с ним в принципе солидарна — сказануть такое при Наруто, который искренне любил Сандайме и почти боготворил Йондайме… полный уй.

Грохот опрокинутой посуды, рвущийся вперед Узумаки, поймавший его за куртку невозмутимый Джирайя… Не удивлюсь, если он строил расчет именно на этом.

— Тот, кто смеется над стариком или Йондайме… мне все равно, даже если это женщина… заслуживает удара в лицо! — у Наруто аж рычащие нотки в голосе прорезались.

Тишина. Секунда, две, три. Тсунаде легко подскакивает, опираясь ногой на тот самый стол, с которого Джирайя только что стащил Узумаки.

— Говоришь мне это в лицо… пойдем выйдем, мальчишка!

Джирайя тяжко вздохнул, разжимая пальцы на куртке Наруто.

Точно рассчитывал.

Горячие головы, сопровождаемые Джирайей и Шизуне, выбрались на улицу. За ними дисциплинированной кучкой потянулись и мы. Наруто кипел и почти рычал — так что хотелось его немножко встряхнуть, чтобы пришел в себя. С другой стороны, он сейчас ведь слушать не станет, а посмотреть на Тсунаде в деле тоже очень интересно. К тому же это не серьезный бой, а так, поразмяться вышли. Поэтому ограничилась лишь коротким напутствием:

— Наруто, не теряй головы.

Узумаки полоснул по мне бешеным взглядом, но вроде бы услышал. Во всяком случае, подобрался, сосредоточился и вместо того, чтобы броситься на Тсунаде буром, прыгнул к ней, как кошка. Прыжок, сюрикены с близкой дистанции, второй прыжок…

Толку, правда, от этого было мало. Тсунаде вроде бы и не демонстрировала какой-то поражающей воображение скорости — от тех же сюрикенов санин уклонилась скорее с ленцой, — но Узумаки она сделала, как котенка. Улыбка, пойманный на палец сюрикен, короткий взмах, сбивающий с головы Наруто хитай-ате — и щелчок по лбу. От которого Узумаки кубарем пролетел несколько метров. Это же какая у нее сила должна быть?! Химе стра-а-ашная…

Кажется, последние слова я сказала вслух, потому что сбоку донеслось совершенно нехарактерное для Учихи «ага». Скосила глаза — впечатлен по самую макушку. А вот по лицу Хаку ничего сказать нельзя. То ли так хорошо держит маску, то ли видел вещи и покруче. Шизуне переживает, а вот Джирайя явно чего-то ждет. Очень уж взгляд сосредоточенный.