Смешить люблю я всех

И каждую минутку

Живу лишь для потех.

И вышел к вам сюда я

Чтобы от смеха животы

Надорвал и ты, и ты.

Пусть все сегодня веселятся

И за здоровье не боятся…

Шутники были явные халтурщики. Вот один из них развернул широкий и длинный лист бумаги, похожий на старый свиток. На листе был написан большими буквами текст какой-то песни.

— А сейчас, для начала дорогие друзья, мы все разом споём с вами песню, — объявил затейник и обратился к баянисту: — Маэстро, прошу вас.

Володя заиграл знакомую мелодию, затейники запели куплет, а когда Колька уже отходил от них, хор туристов весело и оптимистично грянул:

«То ли ещё будет!

То ли ещё будет!

То ли ещё будет, о-ё-ёй!…»

А у другого края вагона туристы играли в «третьего лишнего», руководила игрой и подбадривала участников этого действа Марина.

— Так, так, товарищи, проворней, проворней. Вот так, молодцы! Лови его, лови!

Сложив руки на груди, в сторонке от широкого круга играющих стоял Сергей Иванович. Неожиданно к нему подскочила Марина.

— А вы почему не играете? — спросила она.

— Да так как-то… — неуверенно произнёс Селезнёв.

— А где ваша улыбка? Где весёлое настроение? Вы о чём задумались?

— Да так…

— Забудьте и дом, и работу, и производственный план.

— Да как забыть-то?

— А вот так. — Марина решительно взяла Селезнёва за руку. — Немедленно вставайте в круг. Вспомните молодость. И — улыбка, улыбка прежде всего.

Марина поставила Иваныча позади какой-то женщины. Колька видел всё это, но подойти не решился. Он заметил вдруг, как к соседнему вагону подошёл мужчина, в руках которого Колька увидел бутылки с пивом. Колька подбежал к нему.

— Где брал?

— А вон там, в ларьке, — махнул рукой турист, — у третьего вагона.

Колька быстро вернулся и остановился рядом с Селезнёвым.

— Иваныч, — заговорщически тихо произнёс Колька, — там пиво дают.

И он быстро пошёл вдоль вагонов.

В этот момент один из играющих подбежал и встал впереди женщины, за которой стоял Селезнёв, и Сергей Иваныч оказался «третьим лишним».

Он тут же побежал, но не по кругу, а бросился за Колькой. Игра остановилась.

— Товарищ! Эй, товарищ! Куда вы?! — закричали играющие.

Но «товарищ» их уже не слышал. Он не по возрасту резво кинулся догонять Кольку.

…Когда поезд двинулся дальше, друзья сидели в своеё купе. Рожков молча смотрел в окно. Колька и Сергей Иваныч пили долгожданное пиво, а Роберт читал книгу. Всё было так же, как и вчера: и днём, и вечером, и ночью. Правда вновь за окнами поезда сменился пейзаж. Слева по ходу поезда всё так же простиралась степь, но справа стали видны горы. Поезд шёл по предгорью Кавказа. Посадки акаций и пирамидальных тополей мелькали вместе с белыми домиками станций.

А однажды утром друзья, в который уже раз были поражены новыми видами из окна: поезд шёл меж горами и морем. И на привычный вопрос Сергея Иваныча как всегда читающий книгу Роберт ответил:

— Подъезжаем к Дербенту.

— Значит, по Дагестану шпарим. Каспийское море? — кивнул Иваныч на окно.

— Да. Ночью проехали Махачкалу.

— Дербент — город хлебный, — уверенный в своих знаниях изрёк Колька, внимательно глядя в окно.

— Эта знаменитая фраза относится, между прочим, к Ташкенту, — поправил Кольку Роберт. — Так называется повесть писателя Неверова: «Ташкент — город хлебный».

— Ну, знаешь… — не смутился Колька. — Здесь тоже без хлеба не живут. Верно, Иваныч?

— Само собой… Ты, Роберт, лучше нам про этот город расскажи.

— А чего рассказывать? Город, как город, — опять сунулся Колька.

— Ну, я так не сказал бы про Дербент, — спокойно возразил Роберт.

— Почему?

— Потому что он, — один из самых древних кавказских городов. Основан в пятом веке!

— Ну? — удивленно присвистнул Селезнев. — Выходит — ему сейчас полторы тысячи лет.

— Да. А слово Дербент в переводе означает «ворота».

— Какие?

— Каспийские ворота, железные ворота. По-разному называли это место.

— Почему именно ворота?

— Вот посмотри, — кивнул на окно Роберт. — Мы едем по равнине. Здесь между горами и морем узкая полоса ровной земли. По ней в древности и проходила главная дорога побережья.

— А куда по ней шли?

— Из Европы в Переднюю Азию. Здесь-то и возник Дербент, который запирал проход или ворота.

— От кого?

— По этому пути не только купцы шли, а и кочевники-степняки набеги делали. Вот и построили здесь каменную стену от гор до самого моря. Во всём мире найдется мало таких стен.

— Они и сейчас стоят?

— Стоят до сих пор.

— А ты, что, Роберт, бывал здесь?

— Нет, никогда, не бывал.

— А откуда же всё знаешь?

— Вот отсюда, — показал Роберт на книгу.

— Ясно. Любите книгу — источник знаний.

— Да. Об этих местах ещё отец истории Геродот писал.

— Ну, а дальше? — спросил Селезнёв.

— А дальше рассказывать — мало. Надо всё видеть.

— А мы стоять здесь не будем?

— Длительная стоянка с экскурсией не предусмотрена.

— Жаль. В интересное место нас занесло.

Поезд подошёл к станции и все увидели совсем рядом волны Каспийского моря. Они плескались в нескольких метрах от вагонов. Море было так близко, что многие туристы стали выпрыгивать из вагонов и бежать в воду.

— Смотри, Иваныч, народу-то! — воскликнул Колька. — Пойдём искупаемся.

— А успеем? — неуверенно произнёс Селезнёв.

— Да мы только туда и обратно. А то потом жалеть будем.

— И то верно. Когда-то ещё увидим Каспийское море. Буди Никанорыча.

Колька растолкал всё ещё спящего Рожкова.

— Никанорыч, вставай.

— Чего?

— Пойдём купаться.

— Где мы?

— В Дербенте. У самого синего моря.

— Ну и что? — глянул Рожков в окно.

— Пойдём купаться. Заодно и умоемся.

— Я всегда готов, — согласился Никанорыч и начал было одеваться.

— Да вы не одевайте штаны-то. Мы ведь туда и обратно, — остановил друзей Колька и сам снял брюки.

— Нет, братцы, вы как хотите, а я без штанов не пойду, — решительно сказал Селезнёв.

— Да ты смотри — тут же пляж! Народу много и все без штанов. В одних плавках.

— Вы помоложе, вам можно.

Так они и вышли из вагона: Рожков и Колька в плавках, а Иваныч в синих спортивных брюках и босоножках.

Проводницы Любы у дверей не оказалось. Пожилой железнодорожник с молотком на длинной рукоятке осматривал вагон.

— Послушай, отец, — обратился к нему Колька, — стоять долго будем?

— Долго…

— Искупаться успеем?

— Успеем, — скорее для себя, а не Кольке, и как-то равнодушно ответил осмотрщик.

— Тогда вперёд, мужики, быстрее, — закричал друзьям Колька и первым бросился в воду.

За ним кинулся Рожков. Только Сергей Иваныч не полез в море. Он немного прошёлся по берегу и там, где было поменьше купающихся, снял босоножки, закатал штаны и зашёл в воду. Потом стал умываться.

Колька и Рожков скоро подплыли к нему.

— Иди сюда, Сергей Иваныч. Ты знаешь, как здорово! — восхищался Рожков.

— А может он в подштанниках?

— Не болтай.

— А чего же стесняешься-то?

— Просто мне и так хорошо. А вы далеко-то не заплывайте.

— Не бойся, успеем.

Вдруг Рожков толкнул Кольку в бок.

— Вот… это… бабец! — с расстановкой и восхищённо проговорил он.

— Где? — встрепенулся Колька и посмотрел туда, куда показывал ему Никанорыч.