Недалеко от них входила в воду стройная белокурая женщина. Она была так хороша, что Колька, когда её увидел, то и слова произнести не мог, а только покачал головой.

— Вот это да! — наконец восхищённо выдохнул Колька и вдруг поплыл.

— Ты куда? — Рожков решил не отставать от Кольки.

— Я сейчас…

И они оба подплыли к женщине.

— Здравствуйте, — сказал ей Колька.

— Здравствуйте.

— Скажите пожалуйста, вы здесь отдыхаете?

— Да, отдыхаю.

— А вы сами откуда?

— Из Мурманска. А вы?

— А мы с поезда.

— С какого поезда?

— А вон с этого… — повернувшись, показал Колька, да так и застыл с раскрытым ртом.

Он увидел, что их поезда на пути не было. Вдоль берега удалялись его последние вагоны.

— Никанорыч, поезд-то…

Рожков всё понял и закричал:

— Иваныч!! Иваныч!!

— Чего?! — ответил Селезнёв.

— Поезд!!!

— А-а?!

— Поезд пошёл!! — заорал Колька и показал рукой, отчего еле удержался на плаву и чуть не захлебнулся.

Селезнёв повернул голову и обмер. Через мгновение он сорвался с места, выскочил на песчаный берег и ринулся за поездом, но, пробежав несколько метров, вспомнил, что оставил босоножки, и вернулся за ними. Схватив босоножки, Сергей Иваныч кинулся опять к железнодорожному полотну, но, прибежав туда, увидел лишь удаляющиеся красные огоньки последнего вагона.

Рожков с Колькой подплыли к берегу и вышли на песок. Селезнёв вернулся к ним. Все некоторое время молчали.

— Ну, чего, приехали, Сергей Иваныч? — сказал Рожков, садясь на песок.

— Да, вроде, прибыли.

— Ну, ладно, мы за этой… поплыли, — заговорил Колька. — А ты-то куда смотрел, Иваныч?

— На вас.

— Ну на, посмотри ещё.

— Погодите, — остановил друзей Рожков. — Спорить не будем. Виноваты все. Давайте лучше думать, что делать дальше.

— Пойдём докупаемся, — сказал Колька и опять пошёл в воду.

— Постой. Куда ты?

— Поплаваю. Ведь нам теперь спешить некуда.

— Как это некуда? — сказал Иваныч. — Надо поезд догонять.

— Тебе легче, босоножки и брюки есть. А я лично босиком по шпалам не побегу.

— Ладно, Коля. Иди, решим, что делать дальше, а потом ещё поплаваем.

— А что делать? Самое лучшее бы, так сходить в лавку, — предложил Колька. — Почему-то сразу есть захотелось.

— Тут бесплатно не дают, — ответил Селезнёв. — У меня же денег нет, а у вас ещё меньше.

И он показал на плавки друзей.

— А ты погляди в кармане-то, — посоветовал Колька. — На всякий случай.

Сергей Иваныч хлопнул по заднему карману, сунул туда руку и неожиданно для всех вытащил аккуратно сложенную трёшницу.

— Ну, Иваныч, как в кино, — сказал Колька.

— Как она сюда попала? — недоуменно произнёс Селезнёв.

— Ты же вчера в ресторане чего-то брал — подсказал Рожков.

— А, да, верно…

— Ну, вот первый вопрос уже решён. Пошли в лавку, — предложил Колька и они с Иванычем двинулись к стоящим неподалеку домам.

— Подождите, — остановил их Рожков. — Ведь не это главное. Надо идти на вокзал, к начальнику.

— Конечно, надо. Туда и идём. Только по пути завернём в магазин, а потом вон в тот сквер у вокзала.

— В таком виде в магазин?

— А на вокзал ты в другом пойдёшь? Да здесь таких, как мы, сотни, — сказал Колька и вдруг запел: — Алеет восток, магазин недалёк. Мы пойдём в магазин, на троих сообразим, а-а-а…

— Чему ты радуешься? — неодобрительно сказал Кольке Селезнёв. — Будто рубль по лотерее выиграл.

— Радуюсь хорошей погоде, солнцу и морю. А ещё тому, что мы все вместе.

— Вместе-то вместе, да не на своём месте.

— Ну и что? Будем и на своём. Поезд догоним. Помогут добрые люди, пропасть не дадут.

— Оптимист.

— А как же. Иначе жить трудно.

— Философ.

На узкой улочке Дербента недалеко от берега магазин разыскали быстро. Но дверь его оказалась закрытой. У входа полный мужчина в широкой кепке подметал невысокие ступени.

— Товарищ, — обратился к нему Колька. — Магазин не работает?

Мужчина остановился, отложил в сторону метлу.

— Почему не работает? Конечно, работает. Заходи, пожалуйста.

И он первым отворил дверь.

— Что брать будем? — спросил мужчина, оказавшись продавцом этого небольшого продовольственного ларька.

— Да вот сами ещё не знаем. Ты, папаша, нам посоветовал бы… какое вино лучше взять, — показал Колька на полку с разноцветными бутылками.

— Какое вино? Э-э, сразу вижу: первый раз отдыхаете в наших краях.

— Первый.

— Тогда запомните: в Дербенте надо пить только «Дербент». Вот, — и продавец поставил на прилавок бутылку с яркой наклейкой.

— Спасибо, папаша. Иваныч, деньги плати.

— Не знаю, хватит ли? — засомневался Селезнёв.

— Хватит. Спасибо дорогой, — ответил продавец.

— А ты бы нам, папаша, и стаканчик на время дал. Можно?

— Можно. Всё можно.

— А как тебя зовут, добрый человек? — спросил Колька продавца.

— Аскер. А тебя?

— А меня Николай. Будем знакомы.

— Будем, будем. А что значит твоё имя?

— Николай, значит воин, солдат.

— Эй! — воскликнул продавец. — Аскер тоже воин. Значит мы… как это… по-русски… Тёзки, да, да, — кивнул довольный Аскер.

Он достал из-под прилавка стакан, вытер его чистым полотенцем и протянул Кольке.

— Держи, тёзка.

— Спасибо, Аскер. Скоро зайдём, вернём.

— Заходи, гостем будешь.

В небольшом тенистом сквере у станции двое малышей играли в индейцев. Лбы у них перевязаны узкими лентами, к которым прикреплены белые гусиные перья. В руках у мальчишек детские луки со стрелами. Широкие пояса тоже похожи на индейские. Пробираясь сквозь заросли кустарников, малыши явно кого-то выслеживали. Вдруг они остановились.

— Т-с-с, — дал знак старший мальчуган.

За кустами был слышен мужской разговор. Мальчик раздвинул руками кусты.

— Смотри, бледнолицые. Они, видно, что-то замышляют.

— Где?

— Вон сидят на лавочке.

— Они пьют вино.

— И о чём-то договариваются. А выследил их я — Одинокий Орёл, — гордо произнёс старший мальчик. — Да тихо ты…

… Трое друзей сидят на садовой скамейке.

— Ну, вот. Теперь можно хоть до Америки, — удовлетворённо проговорил Колька. — Ух, хорошо стало.

— Давайте, мужики, заканчивайте, да и на станцию пойдём, — торопил друзей Рожков.

— А ты чего? Так и не будешь? — спросил Колька.

— Не буду.

— Палочки-то с отметиной у тебя нет.

— Всё равно не буду. Сказал же.

— Послушай, Никанорыч.

— Ну?

— А ведь это ты во всём виноват.

— Как это?

— Бабец, бабец, — передразнил Колька Рожкова. — И вот теперь ни её, ни поезда.

— Во, даёт. Тогда ты бы не плавал, а издалека смотрел.

— Ладно, Коля, не реви, — сказал Селезнёв. — Найдём тебе бабу. Пошли.

Колька отнёс в магазин стакан и бутылку и друзья отправились на станцию…

…Мальчики за кустами слышали весь разговор и тоже было последовали за ними, но вдруг маленький «индеец» закапризничал.

— Я не хочу, не пойду.

— Ты что, испугался?

— Я хочу домой, к маме, — заплакал малыш.

— Ну, пойдём, — согласился старший мальчуган и, взяв всхлипывающего малыша за руку, вывел из кустов. — Да, ладно, не реви, найдём тебе бабу…

…Селезнёв, Рожков и Колька подошли к зданию станции. У вокзала и внутри здания сновали люди, но, странное дело, никто не обратил внимания на их вид.

В коридоре нашли двери с табличкой «Начальник вокзала» и Селезнёв, шедший первым, постучал в дверь. Никто ему не ответил, хотя он и прислушивался. Селезнёв постучал ещё раз. Опять за дверью было тихо.

— Нет, наверное, никого.

Колька дёрнул за ручку двери. Она подалась, но за ней оказалась ещё одна, обитая кожей с блестящими медными бляшками.