Толкнув и эту дверь, все вошли в кабинет. За столом, к которому вела от порога широкая ковровая дорожка, сидел человек в форменном кителе железнодорожника и что-то увлечённо писал. Он не оторвался от своего дела, даже когда громко захлопнулась дверь. Хозяин кабинета лишь мельком глянул на вошедших и опять уткнулся в бумаги.

Друзья стояли довольно долго в неловком молчании. Затем Сергей Иваныч подошёл вплотную к столу и кашлянул. Но никакой реакции не последовало.

— Послушайте, товарищ начальник. Вот какое дело, — начал было Селезнёв, но, видя что его всё ещё не слушают, неожиданно ударил кулаком по столу и закричал. — Чёрт возьми! Да я сам начальник!

Человек за столом поднял голову и внимательно, даже как-то радостно глянул на Сергея Иваныча.

— Вот теперь вижу, что начальник. Извини дорогой. А я думал — кто это ко мне зашёл. Думал, что вы ошиблись, а я срочный документ заканчивал. Сам понимаешь. Так что ещё раз прошу извинить.

Говоря всё это, начальник вокзала встал и подошёл к Сергею Иванычу. Протянул ему руку.

— Мантаев, Муса Магомедович.

— Селезнёв, Сергей Иванович. Никакой ошибки нет. Мы пришли именно к вам.

— Тогда прошу садиться и — слушаю вас. Куда? Откуда? И по какому делу?

— Мы с туристического поезда. Недавно проходил.

— Знаю, проходил. Так.

— На остановке, здесь у вас, решили искупаться в море.

— Так.

— Короче говоря, поезд ушёл, а мы вот остались.

— Ясно. И вам надо догнать свой поезд.

— Именно. И чем скорее, тем лучше.

— Понимаю, дорогой, но не понимаю пока, как это сделать.

— Нельзя ли нас отправить ближайшим поездом?

— Ваш, как мне известно, идёт в Тбилиси?

— Да.

— Но у нас до Тбилиси поезда нет. Только с пересадками. А это в вашем положении может столкнуть вас с неприятностями.

— А у вас ничего не найдётся для нас. Хотя бы прикрыться.

— Поможем, чем можем.

Начальник вокзала подошёл к телефону, набрал номер и пригласил кого-то в свой кабинет.

— Но есть один вариант, — снова начал он. — Конечно, если вы согласитесь. — Туда скоро идёт грузовой поезд.

— Мы согласны.

— Лишь бы не дуло, — вставил Колька.

— Нет, — засмеялся Муса Магомедович. — Холодно не будет. Там есть два подходящих вагона до Тбилиси. Ехать можно. Только…

— Чего везут? — спросил Колька.

— Молодняк.

— Чего-чего?

— Молодых племенных тёлок. Так что…

— В нашем положении выбирать не приходится — сказал Селезнёв.

— В одном вагоне едет сопровождающий. Было два. Сегодня одного в больницу отвезли. Вот и будете вместо него. Идёт?

— Идёт. Спасибо…

Дверь отворилась и в кабинет вошёл мужчина в форменном кителе и с краской повязкой дежурного на рукаве.

— Муталиб Алиевич, — обратился к нему начальник вокзала, — надо помочь товарищам. Отстали от поезда, понимаешь?

— Понимаю. Что надо?

— Отправишь их в том вагоне, откуда сняли больного сопровождающего. Так?

— Так.

— И найди им что-нибудь надеть.

— Посмотрим. Найдём.

— Ну, вот так, дорогой. Только это можем, — сказал Селезнёву начальник вокзала.

— Спасибо, Муса Магомедович, — поблагодарил Селезнёв.

— Э-э-э, о чём говоришь. Помочь в беде человеку — древний кавказский обычай. Будем считать, что мы ничего выдающегося не сделали. На Кавказе так поступит каждый. Верно, Муталиб?

— Верно, товарищ Мантаев.

— Да… — начальник вокзала достал из кармана и протянул Селезнёву деньги. — Вот вам немного денег.

— Что вы, что вы… — начал отказываться Сергей Иваныч.

— Это так, на всякий случай.

— Ну, Муса Магомедович, не знаю как вас и благодарить.

— Э-э, не стоит, дорогой.

Селезнёв подошел к столу и, взяв лист бумаги, что-то написал на нём.

— Вот, Муса Магомедович, мой адрес. Деньги мы вышлем, как только догоним свой поезд.

— Обижаешь, Сергей Иванович, я и так верю.

— А этот адрес на всякий случай. Вдруг в наших краях будешь. Милости просим.

— Спасибо, дорогой. Спасибо — начальник вокзала попрощался с каждым. — Счастливого пути.

Вдоль одного из путей товарной станции идут друг за другом четверо. Впереди дежурный по вокзалу с красной повязкой на рукаве. За ним Селезнёв в своих спортивных брюках и в форменном кителе с чужого плеча. Китель Сергею Иванычу явно мал: и рукава коротки и на животе полы не сходятся. За Селезнёвым шагает Рожков. На нём только брюки, а на ногах старые кеды. Замыкает шествие Колька. На нём, наоборот, только китель и большие рабочие ботинки. Колька несёт в руках картонную коробку.

Все четверо остановились у одного из вагонов. Дверь его была отодвинута наполовину. Дежурный постучал по ней кулаком. В проёме, перегороженном нешироким, но толстим брусом, показался немолодой мужчина в тёмно-синего цвета рабочем халате с закатанными по локти рукавами, в сдвинутой на затылок помятой кепке и с ведром в руке.

— Чего? — оперся он локтями о поперечину.

— Как дела, дорогой? — спросил дежурный.

— Да какие дела, начальник? — развёл мужик руками. — Сам видишь, один кручусь на два вагона. Хоть плачь.

— Плакать не будешь. Мы о тебе думали. Вот и помощников нашли. Возьмёшь?

Мужик оглядел всех остальных.

— Так ведь… я ничего… это… один доеду. Тут недалеко осталось… до Тбилиси-то.

— Одному плохо, — возразил дежурный. — А они как раз тоже до Тбилиси едут. Отстали от поезда. Хорошие ребята.

— А мне что, пусть едут. Разве жалко.

— Ну всё в порядке. Жалеть не будешь. Залезай, мужики.

Селезнёв, Рожков и Колька стали прощаться с дежурным.

— Спасибо, Муталиб Алиевич.

— Поклон Мусе Магомедовичу.

— До свидания. Может, где и встретимся.

— Может. В жизни всё может.

— Спасибо от всей души.

— Э-э, о чём говоришь! Счастливого путешествия, ребята!

Дежурный помахал рукой и пошёл вдоль состава.

— Ну, что ж, — сказал проводник, — давайте знакомиться… Иван.

Он каждому пожал руку.

— Нам-то куда? — спросил Селезнёв.

— Вот в эту теплушку и залезайте.

— А правда, что ты тут коров везёшь? — поинтересовался Колька.

– Точно. Везу холмогорских тёлок к кавказским бычкам. А что?

— Да я ничего, просто так. А что у них своих-то тёлок нет?

— Свои-то есть, да наши, видно, лучше.

— Чем?

— Поупитаннее и молока больше дают.

— Наверно новую породу выводить будут?

— Само собой. Наши телушки племенные, знаменитые. Я их с плембазы по всему сэсээру вожу.

Рожков и Селезнёв уже забрались тем временем в вагон. За ними полезли и Колька с Иваном.

— Здорово, родные, — приветствовал тёлок Колька.

Они стояли в правой части вагона за невысокой загородкой. В левой части вагона лежало сено. У стены — светлые молочные фляги, какие-то мешки.

— Расскажи-ка нам, Иван, что тут к чему, — попросил Селезнёв.

— А всё просто. Каждый день надо тёлочек кормить, поить, обихаживать.

— Это понятно. А доить когда?

— Доить их нельзя. Они, так сказать, ещё девочки.

— Ну вот и похлебали молока, — расстроился Колька.

— Сено — вот оно. В мешках комбикорма. Во флягах вода для них.

— А для нас?

— Для вас набрать сегодня не успел. Да там вон во фляге немного есть.

— Но она холодная, — потрогал флягу Колька.

— За кипятком на станцию бегать придётся. Вот с этим чайником.

— Заранее предупреждаю, — оглядел друзей Колька, — что один из вагона не выйду. Хоть за водой, хоть за чем другим.

— Это почему?

— А отставать, так уж всем вместе.

— Не отстанешь, — сказал Иван. — Поезд не курьерский. Если остановится, то стоит долго. Куда угодно сходить успеешь. Да тут и до Тбилиси-то суток двое-трое.

— Ничего себе — успокоил.

— Так, дальше… — продолжал Иван. — Хлеб, сахар, чай я вам дам. Консервы тоже.

— Спать где?

— Вот вам сено, брезент, матрац, фуфайка и даже подушка. Постель большая, все уместитесь.