Васька видел, что приходу Никодима рады. И чувствовал, что тот его не бросит, защитит, если что случится. Васька ступил на знакомые, мощеные тесанным камнем, монастырские дорожки с легким трепетом. Он узнавал и не узнавал двор. Росшие вдоль дорожек кипарисы казались слишком высокими, розовые кусты - слишком буйными. В тоже время стены монастырских зданий не изменились. В храме распахнуты двери, в трапезную - закрыты. Васька оглядывался по сторонам. Тогда во дворе монастыря обитало несколько собак. Васька с одной подружился. Он искал ее взглядом, но не увидел.

Никодим посадил Ваську под раскидистым старым дубом, положил около его ног мешок, велел ждать и скрылся за одной из дверей трапезной. На некотором расстоянии от Васьки собралась ватага мальчишек. Они разглядывали Ваську с живым интересом. Вот тут и Васька заметил нечто, заставившее его задохнуться. Он увидел крылья! Мальчишки взлетали периодически, очерчивали над Васькой круги и опускались на землю. Близко подлететь не отважился ни один. Васька слышал обрывки разговоров:

- Бескрылый совсем! - сообщил один.

- Даже прорезей в рубахе нет, - вторил другой.

- Мутант, наверное, - решил третий.

Васька чувствовал, как приливает и отливает кровь от лица под их взглядами. У него стали мокрыми ладони. Когда же увидел летящих девчонок, едва не упал в обморок, от которого его спас вернувшийся с молодым монахом Никодим.

- Васька, ты сейчас пойдешь к настоятелю. Вот этот парнишка проведет, Максом его кличут. Я сыры отнесу на кухню пока, потом приду за тобой. Пока погостюешь в моей келье. Места хватит.

Васька, непрерывно оглядываясь, пошел за молодым монахом к двери, за которую ходил Никодим. Тот вдруг оглянулся и крикнул:

- И не боись, слышь, Васька, не боись! Не обидим!

Монах оставил Ваську в огромной комнате, посередине которой от стены до стены тянулся деревянный стол. Вдоль стола - длинные скамьи. По стенам развешаны картины. Некоторые совсем не церковного содержания, что Ваську очень удивило. Здесь собраны и пейзажи, и натюрморты, и портреты; картины, писанные маслом и акварелью, а еще гравюры. Все в рамках, некоторые под стеклами. Над столом - огромная люстра со множеством хрустальных подвесок. Васька сидел на краешке скамьи, и ладони его вдруг снова покрылись липким потом. Он увидел картину, изображавшую дымящиеся развалины родного села. Снова закружилась голова, и предательски похолодело внутри.

Со скрипом открылась дверь, и к Ваське вышел монах:

- Пойдем, парень. Настоятель тебя примет в своих покоях, - позвал он.

Они прошли через анфиладу комнат, где занимались самыми разными делами дети. В одной царила тишина, ребята лет пятнадцати скрипели перьевыми ручками, что-то старательно выписывая в тетради из открытых книг, в другой - решали задачи, в третьей - пели. Васька догадался, что это школа.

Покои настоятеля напомнили обыкновенную комнату. С круглым столом посередине, с вереницей стульев вдоль стен. Он такое видел где-то в кино. Над столом висел желтый абажур. Настоятель, седой мужчина в черных одеждах, сидел около окна в кресле с толстенной книгой в руках. Напротив стоял стул.

- Здрасте, - робко сказал Васька.

- Здравствуй, гость, проходи, - настоятель показал на стул, - садись, рассказывай.

Васька сел на краешек, скрестив ноги и сложив на коленях руки.

- Что ж ты такой робкий?

Васька пожал плечами.

- Откуда ты?

- Из Первомайского, - настоятель молчал, и Васька продолжил: - Там картина есть. Развалины и они дымятся. Это мое село.

- Так, так... А покушать ты не хочешь? - спросил настоятель, взмахнул рукой, призывая подойти монаха. - Макс, покормите мальчика, а ко мне пришлите Никодима.

Монах поклонился, взял Ваську за руку и повел из комнаты.

- На кухне покормите, не ждите общий обед, - сказал вслед настоятель.

***

Никодим постучал в дверь и вошел сразу. Настоятель смотрел в окно. Ветер гнул книзу старую яблоню под окном, солнце высветило зеленый склон горы напротив. Пахло спелыми яблоками и скошенной травой.

- Я пришел.

- Слышу, - настоятель помолчал, спросил: - Ты говоришь, в дупле нашел мальчика?

- Да, в дупле бука. Того самого, что завален камнями, говорят, с самой катастрофы.

- Не знаю, - настоятель развернулся, - странно как-то. Совсем странно. И без крыльев.

- Да, без крыльев, - Никодим беспокойно перетаптывался в дверях.

- Я получил весточку из города. Градоначальник пишет, там плохо все. Люди пропадают. В основном дети. Взрослые умирают при странных обстоятельствах. Имущество свое завещают Аглае. Помнишь ее?

- Помню, девочка с изуродованным лицом. Она училась у нас несколько лет, потом сбежала.

- Градоначальник подозревает, что Аглая виновата в этих смертях и пропажах людей.

- Надо следить за ней.

- Следит. Но не очень удачно. Говорит, что та близко посторонних не подпускает. Да и сам он приболел.

- Градоначальник?

Настоятель кивнул.

- Слухи ходят про бескрылую девочку лет пятнадцати. Там девочка, здесь мальчик.

- Так что с мальчонкой-то? - Никодим нервно переминался с ноги на ногу.

- Забирай к себе, как и просил. Головой за него отвечаешь.

- Пойду я, чай. И я устал, и мальчонку надо устроить.

Настоятель махнул рукой, отпуская Никодима, и пробормотал себе под нос:

- Там - девочка, здесь - мальчик. Бескрылые. Что же это?

Никодим провел Ваську через монастырский двор к келейному зданию. Келья Никодима состояла из двух смежных комнат. В одной - большой стол и четыре стула, во второй - кровать, иконостас на стене, под ним коврик.

- Располагайся, Васька, - велел Никодим и вышел.

Ваське особенно нечем было располагаться. Сначала он сел в уголочке, почти у входа, но Никодим все не возвращался. Васька подошел к окну. По двору слонялись несколько мальчишек его возраста, изредка поглядывая на окна Никодима. Напротив, за забором, виднелся густо поросший лесом склон горы. Васька заметил поляну, а на ней белые комочки: отара овец. Рядом с каменным высоким забором цвела ленкоранская акация. Васька вспомнил маму и всхлипнул - эти деревья она выращивала вокруг дома в Первомайском. Всплыла в памяти картина в огромной трапезной, и то, что ему показал Никодим - поросшие густо кустарником развалины родного села. Вместить в себя все увиденное Васька никак не мог. Мальчишки под окном свистели, показывали знаками, чтобы он вышел. Один даже прокричал:

- Бескрылый, выходи!

Но тут появился Никодим со спинками от кровати, еще двое молодых монахов несли сзади ржавую, прогнутую сетку. Мальчишки прыснули в разные стороны. Никодим только головой покачал, глядя им вслед.

Кровать Ваське установили в первой комнате, около окна. Никодим показал на большой книжный шкаф, сказал:

- Читай. Книги у нас разные: есть совсем древние, есть и наши, современные.

Ночью Ваську преследовал мертвый филин, он ухал у самого окна и просил снять его с ветки, отпустить летать. Васька проснулся мокрым и дрожащим. За окном густой пеленой висел туман. Ни луны, ни звезд не видно. Сколько времени - не разобрать. Из комнаты Никодима слышались приглушенные голоса. Васька на цыпочках подошел к двери, прислушался.

- Может, он и хороший мальчик, но как попал в дупло? Ты же сам сказал, что дупло оставалось заваленным с катастрофы? - Васька узнал голос настоятеля.

- Не знаю, Святой отец, не знаю. К тебе же за советом пришел, - ответил Никодим, слегка заикаясь.

- За советом! Я вот не заснул даже. К этому дереву сходить надо. Не знаю, что это за мальчик! Что нам делать!

- А ничего не надо делать, - ответил Никодим, - у него и крылышки появились. Маленькие. Вчера в баню ходили, я видел. Пусть живет малец у нас.

У Васьки еще больше взмокла спина. Он почувствовал тяжесть сзади, оглянулся, пытаясь заглянуть за спину, но это и не потребовалось: крылья свисали до пола. Он попытался тихонько пробраться обратно, к кровати, но теперь эти, висящие тряпками штуки за спиной, страшно мешали! Васька зашатался и шмякнулся на пол. При этом крылья хлопнули так громко, что разбудили, наверное, и орлов на вершинах. Тут же в комнату заскочил Никодим, из двери выглядывал настоятель. Никодим помог Ваське подняться. Руками показал, как складывать крылья, при этом он причитал: