Оставалось восемь минут. Надо было торопиться. Не оглядываясь, я побежал под непрекращающийся вой сирены к рубке. Попасть в нее можно было только через параллельный коридор, и я свернул в первый же проход, который вел туда. Свернул - и замер.

Прямо передо мной стояли поднявшиеся по лестнице Гастон и Рей. Они не заняли рубку, понимая, что вскрыть замок можно одним выстрелом, а решили ждать меня здесь. Не знаю, что у них было на уме, но поскольку я бежал с зажатым в руке бластером, они тут же отшатнулись - Гастон вправо, а Рей влево.

- Серхито! - воскликнул Гастон. - Что с тобой? Что за сирена? На нас напали?!

Он говорил очень искренне, но за мою может быть и недолгую работу в Дальнем Поиске я успел твердо усвоить одно: в чрезвычайных ситуациях все надо просчитывать по самому худшему варианту. Сейчас была чрезвычайная ситуация. И если я все же ошибался, у меня будет потом время исправить ошибку. В отличие от других ошибок, которые обычно некому исправлять.

- Прочь! - Я вскинул бластер. - С дороги! И оставаться здесь!

- Ты сошел с ума! - закричал Гастон. - Мастеру нужна помощь! Необходимо экстренное торможение, мы сейчас войдем в подпространство!

- А ну! - рявкнул я. - Быстро, к другой стене! - Мне не хотелось проходить между ними. - Шевелись, Гастон! - Я повел рукой, сжимавшей бластер, и Гастон, следя, как завороженный, за концентратором, сделал три шага вперед.

Не отводя от них прицел, я протиснулся по свободной стенке мимо и со всех ног припустил к рубке. К счастью, она была открыта. Это сэкономило мне совершенно необходимые пятнадцать секунд, Отключив дверь изнутри, я рухнул в кресло, еще на ходу вцепляясь пальцами в клавиатуру, и, только введя в компьютер необходимые команды, смог оторвать глаза и посмотреть на таймер. На таймере уже шел предпереходный отсчет.

Я выдохнул воздух и оглянулся. Если они захотят выломать дверь и ворваться в рубку, их встретит огонь бластера. Они не самоубийцы и понимают это. А другого способа устранить меня у них нет. Через пять минут рейдер выйдет из предпереходного режима и тогда можно будет начать торможение, Ввод команды на реверс и смена режима работы двигателей займут еще пять минут. Теоретически возможность осуществить переход оставалась у них до самого начала разворота. Но разворот я начну сразу же после торможения, а во время торможения они будут беспомощны, как новорожденные котята. Так что Рею с Гастоном судьба отвела всего десять минут, чтобы разделаться со мной и оставить звездолет на заданном курсе. Однако дотянуться до меня они уже не могли.

Через пять минут комп сообщил, что готов принимать команды. Я загнал в него программу на торможение и заблокировал ввод, чтобы никто не мог изменить мое задание. Закончив эти операции, я с облегчением откинулся в кресле.

Это была победа. Моя победа. Пусть еще не окончательная, но все-таки победа. Нельзя сказать, что она далась мне легко. Но тем не менее я победил, и теперь мог спокойно обдумать, как и где искать Мастера с Ольгой. Я не сомневался, что передатчик у них работает, но вблизи короны его должны были забивать чудовищные помехи. Кроме того, я не знал, как далеко отнесло их бот от того места, где мы обнаружили аримаспов. Впрочем, всему этому не стоило придавать большого значения. Спиральный драйв от точки последней фиксации должен был зацепить их достаточно быстро.

Легкий свист насторожил меня. Несколько секунд я прислушивался, не понимая, в чем дело. Потом, отщелкнув ремни, вскочил.

Свист доносился от двери, и, быстро приложив ладонь к замку, я понял, что не ошибся. Это свистел выходящий сквозь узкие щели воздух. Не раздумывая, я утопил пальцы в запор и тут же отдернул, руку. Через несколько минут должно было начаться экстренное торможение, отменить которое я уже не мог. За это время я успевал добежать только до лифта, где и должен был свалиться от перегрузки.

На ватных ногах я вернулся к креслу, тупо уставился на индикацию систем жизнеобеспечения корабля. Давление падало быстро. Очень быстро. Аварийные танки с жидким кислородом опустошались с поразительной скоростью. Удара не было - значит, причина утечки не метеорит. Причиной могли быть только Рей с Гастоном. Я думал, что теперь я для них недосягаем. Но они все-таки подловили меня. Судя по всему, они решили разгерметизировать нашу палубу я каким-то образом, открыли обе двери находящегося неподалеку шлюзового тамбура.

Конструкция десантного рейдера была продумана так, что в случае повреждения поверхности корабля окруженная герметизирующимися отсеками рубка являлась самым безопасным для экипажа местом. Поэтому сама она при аварии не блокировалась, чтобы все, кто оказался в соседних коридорах или каютах, могли в нее попасть.

Те, кто строил этот корабль, не могли, наверное, даже представить себе ситуацию, при которой шлюзовой тамбур оказался бы распахнутым настежь. Наоборот, его бронированные двери обеспечивали двойную защиту в случае атаки извне, Нечаянно открыть их вместе тоже было нельзя, поскольку там был установлен механизм реципрокного контроля, защищающий экипаж от случайных ошибок. А вот сознательную диверсию никто почему-то не предусмотрел.

Свист не прекращался. Дышать стало гораздо труднее, и заметно похолодало. Я вдруг осознал, что они рассчитали верно, и до начала торможения мне все-таки не дожить. Рей с Гастоном, несомненно, надели скафандры и теперь вероятно ждали где-то неподалеку. После конца торможения они спокойно закроют шлюз, взломают дверь рубки и, вытащив мои труп из кресла, начнут снова готовиться к переходу. Я почувствовал, что начинаю задыхаться. Стены и пол рубки уже подернулись инеем и теперь отблескивали разными цветами в истерических вспышках взбесившейся индикации.

Схватившись рукой за горло, я, словно сквозь туман, видел, как на левом дисплее высвечиваются отчеты о готовности систем к торможению. Кровь в висках стучала так, что отдавалось где-то в затылке, Отчаянно разодрав рот, я безуспешно пытался захватить хоть немного кислорода. Перед глазами кружились мутные разноцветные пятна Свист у двери совсем прекратился видимо я находился уже в вакууме. Странно, что при этом я был еще жив и даже не захлебывался кровью.

Слова в этой ситуации уже ничего не значили для меня. Наверное, поэтому в голове не возникало ни одной мысли. Было только ясное осознание неизбежности близкой смерти" и еще чувство ненависти пополам с обидой, не покидавшее меня все то время, что я царапал ногтями пульт и корчился в кресле, пытаясь продержаться до начала торможения.

Не знаю, почему я так ждал этого момента. Ввод команды на торможение, по существу, ничего не мог изменить. Я хорошо понимал, что до разворота, уводящего рейдер с заданного курса, мне все равно не дотянуть. А без этого им ничего не стоило, разогнав его снова, осуществить переход Но призрачная эта цель, за которую цеплялся гибнущий мозг, все время подхлестывала сознание удерживая его на краю провала в гибельную черноту беспамятства. Кто бы только знал, чего мне это стоило, но я все-таки сумел вытерпеть, и прежде, чем я окончательно поплыл, на главном дисплее высветилось долгожданное "готов".

Теряя над собой контроль, я рывком дотянулся до клавиши ввода и, нажав ее, без сил откинулся в кресле, судорожно выгибая вперед грудь. Потом все смазалось, и прошла, наверное, не одна минута, прежде чем в глазах прояснилось и я понял, что легкие продолжают работать, прокачивая сквозь себя невесть откуда взявшийся в рубке воздух.

Я видел, что программа прошла. Тон двигателей изменился, и это означало, что разогнанный до ста километров в секунду рейдер начал торможение. Меня тут же осторожно прижало к спинке кресла, а потом стало все глубже и глубже вдавливать в нее.

Я никак не мог понять, чем я дышу, но сейчас мне было не до размышлений. Борьба со своим весом отнимала все силы, а мне еще приходилось следить за дисплеем и держать под контролем индикацию пульта. Все это было весьма изнурительно. Шесть "g" выдержать очень трудно, даже если они давят на тебя всего половину стартовой минуты. Здесь же мне предстояло терпеть этот ад не менее десяти минут. Только сбросив скорость до пятидесяти километров в секунду, можно было разворачивать рейдер.