- Витёк, – выдохнул он, не обращая внимания на крайне недовольное трепыхание под собственной задницей. – У тебя замечательный ребёнок, правда. Но убей меня Бог, если я соглашусь остаться с ним наедине ещё хоть раз. Чтобы завтра же была нянька!

====== Глава 29 ======

Если кто-то из вас решил, что после того, как несчастный ребёнок был возвращён в трепещущие руки матери, мы, наконец-то, смогли сосредоточиться на репетиции, то вы до сих пор не поняли, что являет из себя этот кумир неформальной молодёжи, да и не только её.

Если Хан – требовательная, но справедливая мамочка, то Шес – скорее грозная и сварливая мачеха, держащая свою группу в ежовых рукавицах. Ожидать, что нас минует чаша масштабной головомойки, было бы по меньшей мере глупо.

Первым под раздачу попал Дэн. Хотя бы и потому, что географически был в тот момент ближе всех к “раздаточному окну”. Огрёб он, надо сказать, по полной.

- Радость моя, – приторно слащаво позвал Шес, позволяя тому выползти из-под собственного зада. Сам с дивана он так и не встал, вальяжно развалившись всеми своими почти двумя метрами по кожаным подушкам. – А ну-ка, спой мне, цветик-семицветик.

- Да не могу я, – надрывно просипел вокалист.

- Простыл, бедняжка? – и снова эти интонации, никак не вяжущиеся с сочувствием.

- Ага, подцепил что-то.

- А давай я угадаю, что именно ты подцепил, а? – ударник резко сел и, склонившись к самому уху всего из себя такого несчастного рыжика, прошипел: – Или правильнее спросить – кого? Ты не забывай, что мой номер смежный с твоим, так что вчера я имел сомнительное удовольствие досконально изучить весь подвластный твоим голосовым связкам диапазон октав.

- А тебе что, завидно? – мгновенно ощетинился Боровски, решив, видимо, что самое время перейти от защиты к нападению.

- Конечно, деточка, – ни капельки не впечатлился Шес. – Я, можно сказать, впечатлён, покорён и сгораю от чёрной зависти. Именно поэтому, а никак не потому, что кое-кто срывает сроки репетиций, если завтра твой знаменитый баритон не вернётся на место, я лично позабочусь, чтобы ты до конца жизни пел исключительно фальцетом!

- Обещаешь? – Дэн то ли сделал какую-то глупую попытку перевести всё в шутку, то ли не обладал даже зачатками инстинкта самосохранения.

- А ты проверь! – огрызнулся ударник и переключил своё внимание на соло-гитариста.

- Дима... – потёр он здоровой рукой переносицу, явно подбирая слова. – Димочка... Как бы это так сказать, чтобы ты не обиделся? А никак, наверное. Скажи, мне тебе руки к чертовой матери оторвать, чтобы к его, – кивок в сторону Хана, – гитаре не лез?

- Можно подумать, я специально! – фыркнул тот.

- Да мне побоку – специально, нечаянно, под страхом смертной казни со стороны злобных орков... Дима, ты же понимаешь, что когда кто-то портит ему инструмент, он, мягко сказать, расстраивается?

- А ты ему что, нянька?

- Кстати, нянька, – палец с накрашенным тусклым черным лаком ногтем ткнулся в мою сторону. – Сейчас и до тебя доберусь, дорогуша. Дима, – вернулся он к эльфу, – давай договоримся раз и навсегда: ты не лезешь своими ручонками к Дюхиной гитаре, а я забываю о моих садистских планах касательно твоих верхних конечностей. Идёт?

- Шес, вот объясни мне, идиоту, – не согласился с такой постановкой вопроса блондинистый секс-символ псевдоэльфийского происхождения, – каким боком наши с Андреем дела тебя касаются? Я что, твои бубны ногами пинал?

- Ещё не хватало, чтобы ты к Фросе лез, – угрожающе насупился ударник. – Мне её, – снова косой взгляд в мою сторону, – за глаза хватает.

- Так какого ты вмешиваешься?

- И правда, какого я вмешиваюсь? – Шес сделал вид, что задумался и, уставившись уже на бас-гитариста, вдруг заорал: – Какого чёрта ты мне мозги выносишь, если струны тебе он рвёт? Я вам что, суровый папаша с солдатским ремнём? Мне на полдня отлучиться нельзя, чтобы кто-нибудь на кого-нибудь не обиделся и не... Хм... – запнулся он. – И что, ко всем хренам, случилось с синтезатором?!

Мы все как по команде уставились в дальний угол, где печально красовался забытый нами раскуроченный плод музыкальной индустрии.

- Шэка... – начал, было, Дэн, но осёкся под гневным взглядом.

- Молчи нахрен, – заткнул его ударник. – Просто молчи, пей свой чай с мёдом, таблетки жри, сиропы или что ты там ещё делаешь? Я не шучу, рыжий – тебе же лучше завтра быть в норме! Где этот идейный последователь Николы Теслы?

- Да внизу, вроде, – пробормотал Хан.

- Это хорошо, – Шес поднялся с дивана и уже развернулся на выход, но, к сожалению, вдруг вспомнил об ещё одном провинившемся. – Красавица, – зелёные глаза, недобро сощурившись, уставились в мои. – А когда я буду иметь счастье лицезреть няню?

- Э... Бэ... Мэ... – ну не было у меня того ответа, который он, судя по всему, жаждал услышать. – Ну, понимаешь, тут так получается...

Наверное, всё дело в том, что, задавая вопрос “когда?”, Шес рассчитывал получить что-то, хотя бы отдалённо напоминающее сроки или, на худой конец, некий план действия. Во всяком случае, только этим я могу объяснить тот факт, что его ошарашенное: “А каким боком меня это должно волновать?” прозвучало уже после того, как я в красках поведала о своих неудачных поползновениях на этом поприще.

- Витёк... Вика... Детка, ты издеваешься? – уточнил он. – Нам меньше, чем через полторы недели в Новгород отчаливать. Во избежание недоразумений, поясню сразу: путать драмм с томом ты должна перестать до того, как мы туда приедем.

- Я не путаю драмм с томом! – возмутилась я.

- Да ты поняла, что я имею в виду! – не дал сбить себя с темы ударник. – В чём проблема-то? Деньги? Я тебе что, мало плачу? Любую возьми!

- Мне не нравится любая!

- А мне плевать, что тебе нравится, а что нет! – какая сволочь, а? Конечно... Это же не о его сыне речь идёт. – Чтобы завтра же была няня, ты меня поняла?

- И где, по-твоему, я должна её взять?!

- Господи, за что мне это?.. – закатил он глаза к потолку. Вопрос, полагаю, был риторический. – Так, всё. Репетиция на сегодня окончена. Всем спасибо.

- Какое окончена? – взвился Леголас. – Мы же даже не...

- Вот именно, что “не”! – окончательно зверея, перебил его Шес. – Ты в самом деле считаешь, что вы способны продуктивно работать сегодня, а? Один обиделся на весь белый свет, что кто-то – ах, какой кошмар, – посмел тронуть святые мощи его гитары. Другой изо всех сил делает вид, что не понимает этого. Третья, видимо, решила, что её ребёнка повели в зоопарк в качестве корма тиграм. И под это дело собралась довести до шизофренического припадка всех остальных. Четвёртый... Агхр! Боровски, я о тебе даже говорить не хочу! А ничего, что у нас концерт на носу?

- Да ты на себя посмотри! – не выдержал Хан. Головомойка, учинённая ударником, стремительно переходила на новый уровень массовой перебранки, когда все обвиняют всех. – Если бы не ты, мы бы вообще не оказались в такой ситуации!

- Стрелочник!

- Псих!

- Заткнулись оба! – это уже Леголас. Я только успевала переводить взгляд с одного на другого, судорожно решая, подключиться мне или они сами неплохо справляются.

- Что-то не нравится? – опять Хан. – Так иди, побейся головой об стену!

И тут все четверо, не сговариваясь, синхронно подняли руки и звонко с замахом хлопнули себя ладонями по лбам. И всё... Вопли стихли, как по мановению волшебной палочки. Это что, ритуал какой-то?

- Братан, – Леголас повернулся к бас-гитаристу. – Ну, пардон за гитару. У меня просто такой риф классный в голове крутился, а на моей струна лопнула. Ну я и схватил в запале первую попавшуюся. Мир?

- Ой, да черт с тобой, – Хан махнул рукой и легонько ткнул соло-гитариста в плечо. – Если бы это был не ты, а кто-то другой, уже урыл бы! Но в следующий раз, когда муза накатит, хватай Шесову, лады?

- А, типа, он меня не уроет?

- За гитару? – вполне серьёзно и, вроде, уже спокойно уточнил ударник. – Нет, за гитару нет. За Фросю на два метра закопаю, а гитару бери.