- Как Алекс и Глория? – вспомнил мелкий любимый мультик про сбежавших из зоопарка животных.

- Да, сыночка, как Алекс и Глория.

- А ещё дядя плохо говорит по-русски, – добавил рокер, заметив, что Кирилл вновь намылился что-то сказать. – Зато понимает хорошо, да, иносранец?

- А что дядя тут делает? – продолжал любопытствовать Даня. – Дядя, а тебя тоже пингвины похитили?

- Логичный вопрос, – Шес выжидающе уставился на предполагаемую жертву похищения. – Думаю, дядя потерялся. Клоп, посиди с мамой, я покажу ему, где выход. Чур, мою колу не пить!

- Да что за херня тут происходит?! – бывший обрёл, наконец, дар речи. Ох, лучше бы молчал! Я уже надеялась выйти из этой идиотской ситуации без потерь. – Виктория, почему этот недоносок говорит моему сыну, что делать?

Моё сердце пропустило удар и ухнуло вниз, потому что на этот раз Даня абсолютно точно всё услышал. И, судя по крайне заинтересованному взгляду, я где-то очень крупно ошибалась в своих предположениях, что он понимает, а что нет. Господи, а я-то надеялась, что разговор из разряда “Мама, а где мой папа?” произойдёт у нас намного, намного позже.

- Мама? – вот оно. Так, Витёк, спокойно, спокойно... Главное, не обидеть, не дать ему повод подумать, что он хоть в какой-то мере отличается от других деток, имеет меньше, чем они... % непечатно % ! И как это сделать?! – Мама, а про кого дядя говорит?

- Данечка, солнышко, понимаешь...

- Клоп, передай зубочистки, – какие, к чертям зубочистки?! Он что, идиот? Не понимает?..

- А где они?

- А что, нету, да? – Шес внимательно осмотрел стол и попросил: – Ты бы не мог сгонять во-о-он к тому дяде в белой рубашке и попросить для меня?

- Конечно!

Ребёнок просиял, мгновенно забыл и про Кирилла, и про свой оставшийся без ответа вопрос, и, громко топая, умчался в сторону официанта. А может, Шес был и не таким уж идиотом и всё прекрасно понимал. Во всяком случае, отвлечь Даньку и переключить его внимание на что-то другое, сообразил, в отличие от меня.

Я подняла глаза на рокера и замерла. За то короткое время, что мы знакомы, я видела его разным: спокойным аки танк и психующим, серьёзно философствующим и дурачащимся как мальчишка, заражающим всех вокруг нескончаемым запасом энергии и жажды деятельности и клюющим носом после бессонной ночи. Ругающий, хвалящий, матерящийся как пьяный в зюзю сапожник, вежливый до оскомины – каким он только не представал передо мной. И вот сейчас я, кажется, воочую вижу то, о чём не пишет разве что уж совсем ленивый работник пера на лоне отечественной жёлтой прессы – Шес в бешенстве.

Зелёные глаза сощурились, превратившись в две недобро сверкающие щёлочки. Желваки на небритых щеках ходили так, что казалось, под кожей что-то ползает. Крылья носа трепетали, как у готового к прыжку зверя. Да и вообще все черты лица как-то заострились, стали резче, чётче... Опаснее.

Знаете, в тот момент я окончательно поверила истории, как он, якобы, избил какого-то мужика до полусмерти. То есть, я не была уверена, произошел ли тот случай на самом деле, но видя его вот такого, вполне могла представить себе подобное развитие сюжета.

- Я ведь предупреждал, – процедил он, разжимая пальцы на шее Кирилла. Но, не успел тот облегчённо вздохнуть, как его сграбастали за шкирку и притянули нос к носу. – А пошли-ка, поговорим, иносранец!

- Шес! – так, всё это катится куда-то совсем не туда. Ещё не хватало рукоприкладства в публичном месте. – Шес, держи себя в руках!

- Не могу, детка, – не глядя на меня, протянул рокер, недобро ухмыляясь. – В одной руке я уже кое-что держу, а другая у меня сломана. Спокойно, милашка, – встряхнул он рыпнувшегося было Кирилла. – Тебе и одной хватит.

- Шес, я тебя умоляю!

- Ты его жалеешь, что ли?

- Да я себя жалею! – вот, идиот. – Я тебе передачки таскать не буду, если что.

- Так ты за меня переживаешь? – он подмигнул. – Не надо. Иди сюда.

- Шес...

- Иди сюда, Витёк, – я подошла. – У меня в правом кармане толстовки ключи он машины. Нашла?

- Да.

- Бери ребёнка и идите на улицу. Переставь пока детское кресло из своей тачки в мою.

- Да что ты?.. – опять ожил Кирилл.

Бывший вообще пребывал в каком-то ступоре и, кажется, абсолютно не был готов к такому повороту. Я совру, если скажу, что переживала за него. Шес решил поправить ему физиономию? Да ради Бога. Главное, чтобы без далеко идущих последствий, вроде полиции.

- Шесик, – вернулся Даня, – там дядя спрашивает: тебе деревянные или беленькие?

- Сложный вопрос. Думаю, мне надо самому взглянуть. Знаешь, что? Я пока подумаю, а ты помоги маме найти мою тачку. Чёрный джип BMW прямо возле входа. Справишься?

- Да! Мама! Мама! Мама! – запрыгал этот козлёнок вокруг нас. – Я знаю! Я видел! Он там! Идём, идём, идём!

- Вита... – пытался вырваться Кирилл, равнодушно подпихиваемый Шесом к выходу. – Ты всё не так поняла! Виктория, я этого так не оставлю! Это мой сы...кхрп.

- Кирилл, – я задумалась, как бы поэффектнее попрощаться, раз уж к моим услугам двухметровый телохранитель, но тут вмешался Данька с его истинно детской непосредственностью:

- Пока-пока % непечатно %, – помахал он ручкой и, схватив меня за штанину, потащил, как маленький трактор. – Мама, он там, возле дверей. Та-а-акой огромный, как гора!

- Извините, ради Бога, – пролепетала я подошедшему официанту, не зная, куда деть себя со стыда. – Это недоразумение какое-то. Молодой человек выпил, вот и... Извините, пожалуйста. Я оплачу его заказ.

Снимая с сигнализации и в самом деле огромную бэху, боковым зрением я заметила стоящих в отдалении парней. Вроде бы, просто разговаривали. Хотя, руки с шеи Кирилла Шес так и не убрал. Спасибо, Господи, что со мной сегодня был он, а не Олежек. Вот тогда бы без скорой и участкового точно не обошлось.

Телефон зазвонил, когда я уже вытащила Данькино кресло из своей Нивы и пыталась пристроить его в пахнущем кожей, дорогим парфюмом и чуть-чуть табаком, захламленном по самое дальше некуда салоне джипа таким образом, чтобы не внести в этот живописный бардак ещё большего разнообразия.

Как он тут сам себя находит? Вот свинтус великовозрастный!

- Даня, видишь? – дернув сына за ухо, я заставила его перегнуться с водительского сидения, на котором он гарцевал, назад. – Если будешь устраивать дома что-то подобное, то никаких мультиков и конфет! Алло, да!

- Викуся?

- Тотошка! – наконец-то! Как же я соскучилась! – Ты вернулась, хорошая моя?

- Нет, мамочка, ещё неделя.

- Да что там можно делать столько времени?

- Я тоже соскучилась! – рассмеялась она. Ну вот как у одних родителей могут быть столь разные дети, а? – Как там мой сладенький племяш?

- Даня, скажи “хэллоу” тёте Тоне, – протянула я трубку мелкому.

- Тотошка, – взвизгнул он, напрочь забыв английское приветствие, которое мы специально на этот случай разучивали уже две недели. – Ты купила мне пожарную машину?

- Меркантильный свинёнок, – хохотнув, забрала я телефон назад. – Ты как там? Жива ещё?

- Домой хочу. Пиндостанские мужики крупно разочаровали, – пожаловалась она и вдруг посерьёзнела: – Викуся, у тебя всё в порядке?

- Ну... Да... – смотря, с чем сравнивать, конечно. – А что?

- У тебя там ничего из ряда вон выходящего в последнее время не происходило?

- Та-а-ак... Антонина Павловна, ты, как психолог и подруга, должна знать – я намёков не понимаю. Давай прямым текстом, а? – чует моя... э... ну, чует она, короче, что речь идёт о Тонькином брате.

- Да я не особо уверена... – замялась она и вдруг решилась: – Если Кирилл заявится, гони в шею!

Так и знала! Я так и знала, что нечисто тут. Тотошка столько усилий приложила за эти годы, чтобы заставить брата хотя бы ребенка признать, коль уж в семью возвращаться не хочет. Если уже она говорит гнать, значит точно гнать!

- А что случилось?

- Он в Питере сейчас, – да я в курсе. – Жену себе ищет.

- Что?!