Я так споро да бойко сумел записать все услышанное от фрау Милам, и так это складно текло из-под пера, что теперь меня грызет червь сомнения: а допустимо ли в наши дни писать иначе, нежели привыкла говорить фрау Милам. Дыхание современности коснулось меня, и наивность, с коей я обыкновенно создавал свои фразы, подбирал слова и расставлял знаки препинания, понесла урон, если не погибла вовсе. Разве пишущий может претендовать на эпитет «современный», коли пишет не так, как писали в прошлом, в давным-давно минувшие времена? От сего ли ты мира, ежели пользуешься его установлениями? Не угодишь ли в разряд безнадежно отсталых, коли сбросишь тесную холщовую хламиду лексикона предков и перестанешь усматривать в их словесной бедности подлинную добродетель? И уж не хоронит ли себя, еще не родившись, тот, кто ручается за какое-нибудь дело да еще нахваливает его, вместо того чтобы сказать: и это ерунда, и другое тоже ерунда — к примеру, решительность и нерешительность или какой иной дедовский анахронизм? Я, который сел за стол и, преисполненный наивности, написал: «Когда отец нашел золото, все мы очень обрадовались», я, вот только что полагавший разного рода бунчуки да поющие яблони достойными упоминания, я, который стремился к поучительности, столь подробно рассказывая о краже козы, я, мечтавший растрогать читателя повестью об отцовских трудах и искренне собиравшийся написать такую старомодную вещь, как роман, — я растерялся. И хочу сесть и попробовать забыть о золоте и о нашей радости, а еще хочу приложить все свое старание и придумать другую, совсем-совсем новую историю — не слишком многословную, без морали, без запятых, без заглавных букв. А напоследок взмахну еще раз серебристо-голубым платочком воспоминания и повторю: «Когда отец нашел золото, все мы очень обрадовались».

Перевод Н. Федоровой

Настоящая книга продолжает знакомство советского читателя с творчеством Германа Канта — одного из крупнейших мастеров художественного слова Германской Демократической Республики. Со второй половины пятидесятых годов и по сегодняшний день Г. Кант находится в рядах литераторов, занимающих самые активные позиции в политических и эстетических битвах современности, в числе лучших писателей, формирующих общественное мнение и общественный климат страны.

Известность Г. Канта в Советском Союзе началась в 1968 году, когда в журнале «Иностранная литература» был опубликован роман «Актовый зал», получивший широкое признание. Наши читатели хорошо знают и его последующие романы — «Выходные данные» и «Остановка в пути». Гораздо меньше мы знаем Г. Канта как рассказчика и публициста. А между тем малые жанры — важная и неотъемлемая часть его творчества, с них он начинал, к ним неизменно возвращается. Верность «малой прозе» объясняется не только естественным стремлением к жанровому разнообразию, истоки ее в самой личности писателя, в особенностях его взгляда на жизнь, на задачи литературы.

Несколько лет назад Г. Канта, к тому времени уже председателя Союза писателей ГДР, спросили, как ему удается совмещать профессию писателя и общественную деятельность. Он ответил тогда, что не мыслит себе одно без другого. В 1976 году в специальном номере журнала «Вопросы литературы» — «Писатели в борьбе за мир» — Г. Кант подчеркнул: «Мне думается, что литература — это не только мастерство языка, она должна оставаться и искусством убеждения: убеждать людей быть благоразумными и миролюбивыми — это тоже ее задача. Литературное произведение, способное удержать нас хоть на минуту от равнодушия и трусости, — это уже шедевр! Не знаю, можно ли так говорить о самом себе, но рискну: я целиком и полностью политический, социалистический писатель». Внимательные читатели Г. Канта давно убедились, насколько полемичны его произведения по сути, как глубоко и органично входят в их художественную ткань элементы публицистики.

Чувство актуальности у Канта изначальное, прирожденное, такое же, как, скажем, у Гейне — одного из величайших немецких писателей и публицистов, у которого Г. Кант на первых порах многому научился. Напомним эпиграф писателя к роману «Выходные данные», взятый из «Французских дел» Гейне: «Сейчас самое главное — современность, и характер заданной ею темы… определяет все, что будет написано в дальнейшем…» Прозу Гейне и Канта роднит безошибочное понимание, что из всего происходящего в мире в данный момент наиболее злободневно. Прозу Гейне и Канта роднят авторские отступления, побочные и как будто бы случайные реминисценции, которые на поверку оказываются теснейшим образом связанными с главным замыслом; дар афористической меткости выражения, глубоко диалектичного хода мыслей и зачастую неожиданного, а потому и особенно неотразимого их воздействия. Кант хорошо различает, что действительно помогает и что заметно вредит успешному строительству нового общества в ГДР, что служит на пользу и что приносит ущерб делу мира и прогресса.

Этот год для Германа Канта по-своему юбилейный, четверть века назад, в 1957 году, в литературном приложении к «Нойес Дойчланд» был напечатан его памфлет «Политический курьер», а журнал «Нойе дойче литератур» опубликовал его первые рассказы «Маленькая шахматная история» и «Коронация». Эти произведения помогли автору почувствовать уверенность в своих силах, во многом определили направление его творчества.

В нашу книгу вошли рассказы из сборников «Кусочек южного моря» (1962), «Переход границы» (1975), «Третий гвоздь» (1981) и несколько эссе. Они представляют, разумеется, лишь небольшую часть «малой прозы» Г. Канта. Книга названа «Объяснимое чудо», и название это символизирует одно из важнейших направлений творчества и общественной деятельности писателя, отдающего много сил и энергии укреплению дружбы и взаимопонимания между советскими людьми и гражданами Германской Демократической Республики. Слово «чудо» не надо понимать буквально, ибо для того, чтобы оно произошло — не устает подчеркивать Кант, — потребовалось мужество и героизм миллионов советских людей, отдавших свои жизни ради освобождения родины и всего человечества от «коричневой чумы» фашизма. «Таков ход истории, — пишет Кант, — связи и переплетение мотивов, смена ролей и функций, сложение беспредельных сумм. Те, на кого напали, поруганные и измученные, стали освободителями и освободили не только самих себя, но и нас. Мне кажется, мы поняли многое из того, что натворили в истории и что в ней произошло с нами. Поэтому дружба нашего и советского народов представляется нам столь удивительной». Размышляя об истоках этой дружбы, выявляя ее неповторимый феномен, ставший возможным лишь в наше время, писатель приходит к важному выводу: «Это исторический процесс, корни которого следует искать в идеях и принципах социализма». Теме социалистического интернационализма и дружбы двух братских народов посвящены очерки «Объяснимое чудо», «История и предыстория».

В произведениях Канта большую роль играет автобиографический момент, писатель активно использует личный опыт. В романах и рассказах можно выделить три временных пласта, особенно дорогих ему. Довоенное детство, показанное в рассказах «Кусочек южного моря», «Коронация», «Золото», «В разгар холодной зимы», во многих эпизодах романа «Остановка в пути». (Напомним, что писатель родился в 1926 году в семье садовника, отказавшегося впоследствии вступить в национал-социалистскую партию и потому оставшегося без работы.) Поэтизация детства соединяется с ретроспективным взглядом на эпоху тридцатых и начала сороковых годов как на время «обыкновенного фашизма» в его, так сказать, провинциальных проявлениях. Действие, как правило, происходит в небольшом городке на севере Германии. Далее годы, проведенные писателем в лагере военнопленных в Польше, где пробудилось и сформировалось новое политическое сознание бывшего солдата вермахта и Кант, двадцатилетиий юноша, приобщился к антифашистской борьбе. Эта тема — во многих эссе Канта, рассказах «Маленькая шахматная история», «На дороге», «Жизнеописание. Часть вторая» и прежде всего, конечно, в романе «Остановка в пути». И наконец, третий временной пласт, наиболее значительный, — это послевоенная действительность ГДР. Ей посвящены «Актовый зал», «Выходные данные», публицистика и рассказы. Не случайно в недавней рецензии в «Зоннтаг» на том избранной публицистики писателя «В дополнение к анкете» (1981), говорится: «Публицистика Германа Канта — живая и неотъемлемая часть нашего осознания исторического и литературного развития ГДР». Справедливость этого утверждения только возрастет, если распространить его и на художественное творчество писателя.