— Хватит, — произнесла я. — Пожалуйста. Остановись.

— Ещё раз, котёнок, — зарычал он. И он не шутил, тут же воплотив свои слова в реальность.

Я скользила своей мокрой киской по краю раковины в Вестонвуде, попытавшись оседлать её. Всего четыре прикосновения — я кончила. Ноги напряжены, спина выгнута назад, рот приоткрыт. Зная меньше, чем те вспомнившиеся отрывки, я могу всего лишь моргнуть от удовольствия, которое только что получила.

Спустя три года с момента окончания юридической школы Марджи стало скучно. Я терпеть её не могла, но любила за то, что сейчас она сидела в комнате для посетителей в бледно-зелёном костюме и со своей короткой стрижкой боб ярко-красного цвета.

Я даже не успела опустить свой зад в кресло, а она уже произнесла:

— Он жив.

— Насколько всё плохо?

— Он слишком слаб, чтобы говорить. Ты вонзила нож для чистки лошадиных копыт между его рёбер.

— Нож для чистки копыт? Господи… — я не видела никакого смысла в этом, хотя и знала, что мой нож всегда был отлично заточен. Насколько зла я была на него, что позволила себе проткнуть его?

— Лезвие прошло в трёх миллиметрах от его сердца. Ты лишь оцарапала лёгкое. Внуки оценят оставшийся шрам.

— Это была я? Ты уверена?

— Ты позвонила копам и призналась, а когда они прибыли на место преступления, ещё и напала на них.

— Я не… Не может быть! — я была полностью сбита с толку. Зачем мне это нужно было? Я и ранее делала безумные вещи, но ударить Дикона ножом? Это было самое ненормальное дерьмо во всей моей мерзкой жизни! — Где это случилось? Мы не были на Манди Стрит. Не могли там быть.

— В конюшне. Потом ты попыталась перерезать себе горло. Ты правда этого не помнишь?

— По-твоему, я выдумываю?

— Всё, что я говорю, — правда, — она сохраняла строгое выражение лица, боясь обидеть меня.

— Ты не должна представлять меня в суде, если не хочешь, — сказала я. — Я знаю, что тебя от меня воротит.

— Неправда.

— Правда. Ты никогда меня не понимала.

— Это не одно и то же, — ответила Марджи. — Давай посмотрим правде в глаза. Ты сама себя не понимаешь. Разница между нами в том, что я тебя люблю.

Мне нечего было ответить. Я просто сжала челюсть и почувствовала себя упрямым ребёнком, которым всегда была для своей матери.

— Фиона, ты хочешь поговорить об этом? Мне прийти завтра? Или вообще не появляться? Папочка пытается отстранить меня от дела.

— Почему?

— Говорит, я недостаточно опытная. Но на самом деле я не знаю, — она потрясла головой. — Дело в том, что…

Я схватила её руку со стола.

— Моим адвокатом должна быть ты. Не оставляй меня.

— Скажи мне, что произошло. Знаю, ты многого не помнишь, но что между вами двумя было? Он изменил тебе? Ударил? Что побудило тебя вонзить нож?

Я потёрла глаза мягкими бугорками ладоней. Она не понимала нас. Никто бы не понял.

— Клятва Дрейзен, — произнесла я.

— Я — твой адвокат. Всё, что ты говоришь, и так остаётся в рамках конфиденциальности между клиентом и адвокатом.

Я подняла ладонь вверх:

— Ты даёшь клятву или нет?

— Хорошо, — она подняла свою ладонь вверх. — Я даю клятву.

Я расслабилась. Между мной, моими шестью сёстрами и одним братом клятва Дрейзен означала, что ничего, сказанное под ней, ни одно слово раскрываемой правды не может быть передано кому-либо другому.

— Это тяжело объяснить, — начала я.

— После первых десяти раз я легче это воспринимаю, — Марджи скрестила руки на груди. — Начни не с конюшни. Я предполагаю, ты употребляешь наркотики. А ещё думаю, что за последние три года ты занималась сексом больше, чем я за всю свою жизнь.

— У нас были свободные отношения.

— Ясно.

— «Свободные» значит… — я сглотнула. — Буквально несколько месяцев назад в число моих партнёров входили лишь те, кого мы знали. Это были люди с вечеринок, которые мы устраивали, — я решила опустить часть о связывании. Не была готова рассказать ей, что превращалась в предмет искусства для секса, потому что была не в силах держать под контролем своё сексуальное желание, пока находилась в этих свободных отношениях.

— И что изменилось?

В её вопросе было облегчение. Он не выражал осуждение, а был просто нормальным вопросом.

— Мы влюбились друг в друга, — слова лезвием прошлись по моему горлу и вырвали моё сознание из-за пелены от медикаментов. По щекам покатились слезы.

— Нет, — произнесла Марджи. — Остановись.

Я пыталась сказать ей, что была не в силах, но не могла говорить и использовать свой рот для слов, а могла лишь судорожно втягивать в себя воздух. У меня едва ли получилось вдохнуть без хрипов. Как мне произнести целое предложение?

— Я не могла навредить ему.

— Блядь.

Марджи всегда чувствовала себя неловко, когда дело доходило до слез. Но она знала, что с ними делать. Подвинула свой стул поближе ко мне и села рядом, положив руку на моё плечо. Я прижалась к её груди. Она молча гладила меня по волосам.

— Он ушёл, и я не могла понять, что мне делать, — прохрипела я. — Мне было нелегко без секса. Он был мне нужен. Но Дикон понимал меня. Мы оба делали всё, чтобы помочь мне. Зачем мне было нападать на него?

— Он не говорит. Возможно, он вернулся к тебе, а ты ударила его, защищаясь? Возможно, он внезапно появился в конюшне?

— Я не помню. Клянусь, не помню. Что я вообще там делала? Я вечность не была в Брэнвине.

— У тебя отколот зуб. Ты помнишь, как это случилось? — спросила Марджи.

— Нет.

— Обследование показало, что у тебя повреждено сухожилие на запястье. Он схватил тебя?

Я потрясла головой, словно это была копилка, из которой я вытряхивала монеты. Неправильное связывание иногда могло повредить запястье, но Дикон никогда — никогда — не допустил бы ошибку, и если бы я почувствовала хотя бы толику боли, то сказала бы ему, и он тут же прекратил.

— Марджи, я очень сильно сбита с толку. Словно мой мозг больше не работает. Мне нужно увидеться с ним. Нам нужно поговорить.

Я не знала, как мне удалось успокоиться, чтобы сказать внятное предложение, но у меня получилось. Шмыгнула носом и вытерла глаза тыльной стороной ладони.

— Это наименьшая из твоих бед, — ответила сестра. — Сначала тебя должны отсюда выпустить. У твоего доктора есть семьдесят два часа, чтобы определить, представляешь ли ты опасность для себя и окружающих. Так что больше никаких атак на доктора через стол. Если ты выберешься отсюда, то тебя будут допрашивать или арестуют, в зависимости от того, что скажет окружной прокурор. Буду честна с тобой, Фиона. Окружной прокурор озвучит то решение, которое примет наш отец. Все прокуроры Лос-Анжелеса у него в кармане, но пресса любит богатых девочек и насилие. Если ты попытаешься сбежать, то нападение на Дикона будет выглядеть как покушение на убийство. И если хочешь знать, то дома проблемы.

— Что случилось?

— Девушка Джонатана пропала с вечеринки у Шейлы вчера ночью. Его машина тоже исчезла.

— У него была девушка?

Я сжала ладони в кулачки. Когда моему младшему брату исполнилось шестнадцать? Как давно наркотики и секс украли меня у него? Дерьмо, он что, уже мог водить машину?

— Рейчел. Подруга Терезы.

Тереза была ещё одной моей сестрой, а Рейчел её подругой. Они тусовались вместе. Я даже никогда не думала о ней.

Словно прочитав мои мысли, Марджи продолжила:

— Я тоже не знала, что они с Джоном были вместе. Поэтому я здесь, а не с Квентин.

— Я просто хочу поговорить с Диконом.

— Знаю. Но иногда то, что ты хочешь, не то, что тебе на самом деле нужно, — она взяла мою руку в свою. — После нашего разговора тебя ждёт собеседование с администратором больницы. Веди себя хорошо. Будь паинькой. Ладно?

— Хорошее поведение вытащит меня отсюда?

— Оно прибавит шансов.

— Тогда я сделаю это.