Революция была анти-буржуазной, и название «буржуйка» привилось. Такими же печурками обогревались и в блокадном Ленинграде во время Великой Отечественной войны, хотя класс буржуев давно был искоренен, но само слово осталось. Была «буржуйка» и у родных Наташи. Когда после войны родилась сама Наташа, она обнаружила в чулане маленькую металлическую печечку. Фирочка объяснила дочке, что у нее не хватило духу выбросить ее. Слово «буржуйка» рассмешило девочку. Но она поняла, что печечка участвовала в спасении ее семьи во время блокады Ленинграда.

И тогда, зимой 1921/22 гг. тоже было особенно холодно. Ту зиму Фирочка уже помнила хорошо, приближался ее очередной день рождения, а родителям было нечем растопить буржуйку и побаловать дочку хоть каким-нибудь лакомством. Они с трудом могли обогреть свою маленькую комнату. Неожиданно «люди из бывших» были приглашены на разгрузку вагонов на железнодорожный вокзал, куда прибыли поезда с бревнами. Ослабленные голодом, в некогда нарядной, а теперь изрядно поблекшей и поношенной одежде, родители Фирочки пришли на вокзал, чтобы заработать на топливо для дома. Вместе с другими «бывшими» они с трудом разгружали вагон, а рядом стоял наблюдающий и следил, как они носят тяжелые бревна своими неумелыми руками в заштопанных перчатках.

Возможно, тогда Фирочкина мама вспомнила о меховой шубе, которую она отнесла «товарищам» на вещевой склад для бедных по собственной инициативе? Возможно, и в голове ее мужа мелькнула мысль, что совсем недавно он был процветающим лесоторговцем, в его доме было тепло и светло, у пианино сидела красивая женщина, играла вальсы и мазурки Шопена, а их дети танцевали. А после этого он сам играл на скрипке, и все затихали, слушали только скрипку и забывали свою ликующую радость. А что теперь? Он посмотрел на жену и ужаснулся ее бледности, тонким морщинкам на ее лице, все еще красивом. Что сотворила жизнь с той девочкой? Неожиданно она потеряла сознание и упала на снег. Он бережно помог ей прийти в себя и подняться. В конце концов, они сумели привезти на саночках домой несколько бревен для обогрева своего маленького жилища.

Дома жена сказала ему, что перед обмороком почувствовала сильную слабость и головокружение и объяснила это постоянным голодом. Но на следующий день она все же сходила к женскому врачу и от него узнала, что после долгого перерыва она снова в положении. Родители Фирочки были оптимистами. Они обрадовались нежданной беременности. Их любовь выстояла и в богатстве, и в бедности, и при царском режиме, и при режиме большевиков. И спустя положенный срок, в самом конце мая, у них родилась младшая дочь, Катюша.

Девочка была слабенькая, тихая, и ей требовалось непрерывное внимание. Старшие дети уже покинули родительский дом. Соломон жил на Урале с женой Розой, и у них родилась дочь Людмила, Люся, или Буся, как она себя называла. Рита вышла замуж за Павла, и у них тоже родилась дочь – Лиля, так что и она жила своей жизнью. Двадцатилетний бунтарь Левушка уехал в Москву искать приключений и там работал на заводе. С родителями остались только одиннадцатилетняя Фирочка и новорожденная Катюша. Катюша была таким слабым младенцем, что вся душа Фирочки отозвалась на ее безмолвную мольбу о помощи. Так вошла в жизнь Фирочки ее младшая сестра Катюша, ее душевная подруга на всю свою короткую жизнь. Так родители Фирочки, которые уже были молодыми дедушкой и бабушкой двух внучек, стали родителями новорожденной дочки. Если бы власти в этот самый момент не сообразили пригласить специалистов «из бывших» на настоящую работу, не выжить бы им всем четверым ни за что.

Но рождение Катюши ознаменовало начало счастливого периода в их жизни – «военный коммунизм» сменился «новой экономической политикой», нэпом. Правительство было вынуждено пригласить специалистов «из бывших» – как раз таких, как Фирочкин папа, уже не на разгрузку вагонов, а на развитие промышленности, развитие свободного рынка. Ведь новая власть еще не успела воспитать людей подобной квалификации, хотя остро нуждалась в их знаниях. Так или иначе, но года на два жизнь улыбнулась этому семейству, и его глава начал трудиться на благо страны.

Однако относительно обеспеченное существование семьи быстро закончилось. Не прошло и двух лет, как начались судебные процессы против «бывших», папу Фирочки и Катюши уволили с хорошей работы. На этот раз окончательно.

Фирочка мало помнила о периоде материального благополучия семьи и рано познакомилась с бедностью. Она видела усилия родителей дать детям образование «как прежде». Несмотря на материальные трудности, родителям и в голову не приходило продать рояль или скрипку. При своих скромных средствах они пытались развивать способности детей. Фирочка была очень талантливой девочкой: она хорошо рисовала, пела, играла на рояле, легко осваивала языки, писала стихи. Ее мама, Ольга Вульфовна, была основным источником ее разностороннего образования. Она всегда была рядом с дочерью и заботилась о ее духовном развитии точно так же, как в недалеком прошлом заботилась о своих старших детях – Соломоне, Леве, Риточке и Арончике.

Когда Фирочка подросла, родители вместе выбирали самую хорошую еврейскую гимназию в Петербурге для своей дочери. Эта гимназия просуществовала до тех пор, пока не запретили все еврейские гимназии в стране. Там она изучала точные науки с такими же рвением и легкостью, как и гуманитарные. Но ни в коем случае она не была «синим чулком». Она была здоровой девочкой, энергичной и к тому же еще и хохотушкой. Когда ей было 14 лет, один из учителей гимназии посвятил ей стихотворение, возможно чуточку приторное, но написанное от чистого сердца:

«Глядя на вас, я по цветам тоскую,/ Мне нужно роз, нетронутых никем,/ И пышных астр, зовущих к поцелую, / И нежных хризантем./ И тем венком задумчиво украшу/ Ваш белый лоб и карие глаза,/ Чтоб не коснулись головки вашей./ Ни буря, ни гроза». /

Позднее, в беседах с Наташей, Фирочка слегка смущенно смеялась, но всегда любила цитировать это стихотворение… С точки зрения дочери, романтичный учитель верно описал лицо своей ученицы, в особенности контраст между высоким белым лбом и карими глазами. Однако сама она никогда не считала себя красивой, а если ей делали комплименты, она со смехом цитировала свою любимую Раневскую: «Я никогда не была красива, но я всегда была чертовски мила».

Случайные заработки, забота о родных – все это влияло здоровье их отца. Фирочка рассказывала, как они ставили для своего папы тазы с теплой водой, делали ему ножные ванны и тем самым помогали ему справиться с частыми приступами «грудной жабы» (стенокардии). В 1932 году он умер от продолжительной болезни сердца в возрасте всего лишь шестидесяти трех лет. Отец оставил семью в состоянии нищеты, и не по своей вине. Он был похоронен рядом с Арончиком в бедной половине еврейского кладбища.

Наташин дедушка родился в образованной и успешной семье, а умер практически неимущим. Он на себе испытал расцвет столичной еврейской культуры и ее закат. К счастью для него, ему не дано было увидеть ее полного уничтожения.

Поэтому, когда Катюша вышла из возраста младенчества и начала запоминать события, ничего, кроме страха перед властью или ужасов бедности, ей не припоминалось. У нее не было ни малейшего представления о прошлом семьи, и рассказы угасающей матери были для нее полным откровением. Но и старшая Катюшина сестра, Фирочка, мало помнила о былом благополучии, поэтому обе они жадно слушали рассказы матери, которая все чаще останавливалась, кашляла, пила воду и задыхалась.

В один пасмурный весенний день закончились рассказы матери, которая держалась до самого конца без жалоб. Сестры осиротели. Они надеялись сохранить мать в живых до лета, а там чудодейственная природа могла помочь им в их усилиях. Но и так их героизма хватило до поздней весны. Ведь стариков в городе, по страшной статистике Гранина и Адамовича, к этому времени уже не осталось. А их мама умерла 18 апреля 1942 года. Тысячи людей умирали от голода и болезней в ту пору в Ленинграде. В большинстве своем их хоронили в братской могиле безо всякой записи, потому что у их обессиленных от голода родных не было сил похоронить своих любимых.