– Ксюха!.. – ахнула та снизу. – Ну-ка, дай-ка я рядом встану! Обалдеть… А я и не заметила сразу, представляешь! Я-то в глаза смотрела!

Она обошла Ксению, встала спина к спине и ладонью отметила свой рост – меньше почти на голову.

– И сколько ты теперь? – спросила Вика, и Ксения назвала число, в которое сама до сих пор не могла поверить.

– Может, с июня ещё и повыше стала, – добавила она.

– И как себя чувствуешь?

– Знаешь… с одной стороны, больше не кажется, что я в ластах. – Ксения вновь опустилась на табурет, вытянула ноги в сине-зелёных клетчатых носках и пошевелила пальцами. – Так переживала, помню… У тебя тридцать седьмой размер?

– Ага, восьмой. Больше, чем у Дашки, лапа.

– А у меня сороковой. И год назад был сороковой. Выросла на четырнадцать сантиметров и, наконец, догнала свои руки и ноги. Но с другой стороны… я теперь дохлый дрищ.

– Надо тебя кормить, кормить, и будет порядок. Кстати, скоро ужин…

Тут в комнату влетела оса; не замечая девчонок, деловито прожужжала к столу, села на коробку яблочного сока, поползла… Ксения, дотянувшись, быстро накрыла её чашкой, встала, в два шага подошла к распахнутому окну и, высунувшись до пояса, отпустила на волю.

– Как тебе всё удобно теперь… – покачав головой, сказала Вика.

Вот когда это было? Если смотреть на календарь – года полтора назад… а если так вспомнить? Неделя прошла или десять жизней: непонятно, так перепуталось время. Однажды после зимних каникул отменился конкурс, и Ксения, чтобы не терять ритма, поехала в школу танцев – позаниматься с ребятами из старшей группы, которые ходили туда не первый год. Школа танцев «Фонтан» была филиалом главного клуба, Алина Александровна по воскресеньям вела занятия в одном из Дворцов Культуры. Ксения расклеивала её рекламу в мамином институте и всякий раз видела, что кто-то её уже опередил: у Алины было много помощников. Каждую осень в школу записывалось человек двести – в основном студенты, но были и очень взрослые люди, некоторые намного старше тренера. В тот день Ксения приехала раньше минут на сорок, тихонько вошла в зал, где гремела самба и пахло дезодорантами вперемешку с новой кожаной обувью. Стоя за колонной, наблюдала за начинающими: надо же, когда-то я была такой, только поменьше… Но глазастая Алина Александровна заметила гостью и, пока новички двигались под бразильский ритм, подошла, поздоровалась и взглядом указала на тонкую девушку с золотистыми, удивительно пышными волосами, закрывающими всю спину:

– Даша – это просто чудо, видела такое? Как быстро всё понимает, да с каким удовольствием… А музыку чувствует… Не налюбуюсь! – и, в восхищении покачав головой, побежала ставить новый диск.

Теперь Ксения знала, на кого смотреть. Довольно высокая Даша в тёмной юбке до колен и белоснежном топике танцевала самбу, как любой новичок, – словно переступая на каждом шаге через невидимую преграду. Почти у всех новичков, судя по взглядам и осанке, под ногами были ухабы и камни, а у Даши – звонкий прозрачный ручей. И сама она была такая лёгкая, чуть прохладная, так гордо поворачивала голову, чтобы увидеть себя в зеркало, так чётко отмеряла ритм маленькими босоножками, что Ксения залюбовалась и не обратила внимания на её партнёра; а когда по просьбе Алины Александровны все поменялись на одну мелодию, Даша сама стала партнёром и закружила под рукой какую-то солидную даму.

В раздевалке оказалось, что у Даши длинноватый нос и крупные верхние зубы с брэкетами – и это тоже ей шло, иначе бы выглядела кукольно. Ксения наговорила ей комплиментов, показала одно движение, другое, увлеклась… а потом они вышли в фойе и работали там все два часа, пока старшая группа тренировалась в зале.

– Спасибо, – сказала Даша по пути в раздевалку, – теперь я понимаю, что такое индивидуальный урок. Столько нового узнала, сохранить бы в голове!..

– Сохранишь, у тебя талант, – ответила Ксения.

– Кстати, сколько это стоит? – Даша приоткрыла сумочку.

– Нисколько! – ответила Ксения, придержав её руку. – Мне самой было интересно. Ты приходи к нам в студию, быстро всех догонишь. Придёшь?

– В этом году нет, по вечерам курсы английского. Да и чайник я пока. А там поглядим.

…И вот она пришла, всех мигом в себя влюбила. Немудрено, что Вика ревнует, это сразу понятно. Вроде бы осталась единственной королевой джунглей… и вот тебе сюрприз! Ксения подумала, ревновала бы сама на её месте? Год назад, наверное, да. А теперь – нет, ни капельки. Ерунда это всё.

– Вика, у тебя есть труба? – спросила она, поднеся ладонь к уху.

– Да, подарили весной, на день рождения.

– Можно, я звякну домой? Быстро, только скажу, что всё в порядке.

– Да говори, сколько хочешь. Держи.

Ксения осторожно, проверяя каждую цифру, нажала непривычные кнопки. Бабушка мгновенно сняла трубку, и Ксения сказала, что задержится на день в гостях у Вики. Да, ужасно соскучилась, не виделись целый год. Какая ты смешная, бабушка, никто меня не украдёт, кому я нужна! Да, да, я точно у Вики, вот она рядом стоит, поговори с ней.

– Здравствуйте, Вероника Сергеевна! – улыбаясь, сказала Виктория. – Да, это я… Тоже очень рада вас слышать… Хорошо, буду следить, заботиться, ухаживать… ага, никуда она не пропадёт. До свидания.

Она выключила телефон и с той же улыбкой посмотрела Ксении в глаза. Ксения не отвела взгляда и не моргнула. Гляделки, гляделки! – совсем, как раньше, никто не хочет уступать!.. Вскоре они, подталкивая друг дружку, с хохотом раскачивались на Дашиной кровати.

– А кто здесь живёт? – Ксения, успокоившись, кивнула на свободное место рядом с Машей.

– Лена, партнёрша Ромы. Новенькие ребята, пришли из разных клубов. Зимой встали в пару.

– Рому я уже видела внизу…

«Симпатичный, правда?» – взглядом спросила Вика.

«Да», – взглядом ответила Ксения, и они вновь рассмеялись.

– А Ленке двенадцать лет, – продолжала Вика, – ей пока с куклами интереснее. И за Дашей бегает хвостиком…

Ксения вновь ощутила её ревность как свою, мысленно скомкала и выбросила в окно. Не надо, зачем…

– Третьякова, подъём! – крикнула Виктория и бросила в Машу подушкой. – Хорош валяться!

Подушка тут же прилетела назад, и Маша со вздохом села на кровати.

– Ох, ножки мои, ножки, – простонала она, взявшись за длинные тонкие ступни, – всё болит! Разве можно так мучить людей?

– Надо всегда быть в форме, а не от раза к разу, – назидательно сказала Вика. – Тогда и болеть ничего не будет.

– Да уже достало, сколько можно…

Маша вынула из тумбочки алый топик, встряхнула, поглядела и, сложив, сунула обратно: наверное, последний остался… Она никогда ничего не стирала – просто отдавала бельё маме, приезжавшей по выходным, а взамен получала пакет с новым на всю неделю.

Маше Третьяковой было шестнадцать лет, но и Ксения, и Вика с кукольного возраста привыкли считать её младшей. Она так и не повзрослела: по-прежнему растрёпанная, небрежно одетая, вещи раскидывает по комнате… И, всё-таки, трудно отвести взгляд. Каждая черта по отдельности – вроде, неправильна, а всё вместе очень мило: тонкое смуглое лицо, чёрные волосы; большие, тёмные, всегда немного грустные глаза, большой рот, острый нос; все пропорции фигуры утончённые и вытянутые. И контрастом – тяжёлая, едва умещающаяся на узком теле грудь.

Глядя на Машу, Ксения всякий раз представляла кадры из фильма: опушка леса, дом с черепичной крышей, весь пятнистый от лучей, пронзивших кроны… Родник бьёт изпод камня, наполняя прозрачное озерцо… Босая, в платье до колен, черноволосая девушка глядит на своё отражение, черпает горсть воды, выпрямляется… Всадник с ружьём за спиной, наклонившись, протягивает руки… Мгновение – и девушка в седле. Придерживая её, свободной рукой охотник встряхивает поводья: ржание, резкий поворот – и вот удаляется топот копыт по влажной земле… Видела она где-то этот фильм или сама придумала – Ксения не могла сказать. Знала наверняка, что он французский.