- Дело сделано, - устало произнес охотник, присаживаясь на пол рядом с Персифалем и утирая свой пот, смешанный с кровью Дракона и пеплом старинных гобеленов.

- А у него новая голова не отрастет? - спросил Персифаль, с опаской разглядывая тело Дракона.

- Не отрастет, - с полной уверенностью ответил рыцарь. - Только в наивных легендах у трупов отрастают головы. Голова дракона, это тебе не хвост у ящерицы. Вот еще одно доказательство того, что День Великой Потери Головы - это полная чушь.

Лапы Дракона еще подергивались, а хвост слегка извивался и постукивал по каменным плитам. Агония оказалась не столь ужасной, как ее описывали в преданиях. Люди были явно склоны переоценивать силу и опасность Дракона, приписывая ему магические свойства, не имеющие ничего общего с действительностью.

По залу всюду парили крупные дотлевающие куски пепла от гобеленов. Кружась, они падали и с шипением гасли в темно бурых лужах на полу.

Из второго проема в зал выглянула чья-то голова. На таком расстоянии и при плохом освещении лицо человека было трудно рассмотреть. Но по одежде Персифаль узнал Глашатая-Гимнописца.

- Входите! - крикнул ему Персифаль. - Что вы встали на пороге.

Глашатай вошел в зал и с опаской приблизился к убийцам Дракона, стараясь при этом не наступить в лужи крови. Персифаль и Охотник сидели на полу, прислонившись спинами к каменной колонне. Их железные шлемы лежали прямо перед ними. В таком виде они походили на двух просящих милостыню бездомных. Гимнописец стоял перед ними, подхватив обеими руками полы своего расшитого золотом плаща так, чтобы не испачкать их.

- Что вы хотели? - спросил Персифаль. Ему приходилось говорить за двоих, так как Охотник еще не успел восстановить дыхание и жадно хватал ртом воздух.

- Я бы хотел предложить вам свои услуги, - начал осторожно Глашатай. - Такой героический поступок должен быть увековечен. Память о нем должна передаваться из уст в уста. Я мог бы сочинить на тему этой битвы оду, поэму или гимн.

- Это было бы уместно, - согласился Персифаль. - Но как вы ее напишете, ведь вы не были свидетелем сражения?

- Ничего, я додумаю детали, - успокоил Гимнописец. - Мне такое приходится делать не первый раз. Есть ли у вас какие-либо отдельные пожелания? Например, определенные эпитеты, которые бы вы хотели услышать в свой адрес? Может быть какие-то официальные термины? Или быть может вы, напротив, хотели бы избежать упоминания чего-либо?

- Пожалуй, что нет, - устало ответил Персифаль.

- Разрешите идти, сочинять?

После кивка Персифаля, Глашатай поклонился и торопливо попятился к двери. В дверном проеме на Гимнописца налетел и едва не сбил его с ног Начальник стражи в окружении солдат. Те держали в руках ведра с водой. Должно быть, с улицы они заметили огонь в окнах зала и спешили его потушить. Увидев внутри совсем нет то, что они предполагали, теперь стражники остановились в ожидании приказов своего командира.

Начальник стражи мгновенно оценил обстановку. Поняв, что произошло, он выхватил меч из ножен и бросился в сторону Персифаля и Охотника.

- Вы оба арестованы! Взять их! - скомандовал он солдатам.

- Интересно за что вы нас арестуете? - не двигаясь с места, спросил Охотник.

- За убийство!

- За убийство кого? - невозмутимо продолжил рыцарь.

- Дракона! - выпалил, не задумываясь, Начальник стражи.

- Правильно, - согласился Охотник, - за убийство Дракона. То есть не человека, а животного? А за убийство животного, по законам Свободного Города, полагается штраф. Максимальный размер штрафа, если животное было убито с жестокостью, или убивший не имел на него прав собственности, или охотился без лицензии, составляет пять монет. Я готов оплатить штраф немедленно, если вы выпишете мне квитанцию, подтверждающую, что я полностью искупил вину и возместил ущерб. Как видите, я не терял времени зря, и основательно подготовился к сегодняшнему дню во всех аспектах.

Начальник стражи опешил. Он начал вспоминать законы Свободного Города и был вынужден признать, что в них действительно ничего не говорилось о наказании за убийство Дракона, ведь Дракон считался непобедимым. Более того, только сейчас становилось понятно, почему Дракон так много себе позволял и стоял всегда над законом. Когда ему было выгодно, он приравнивал себя к человеку, а когда не выгодно, то не считал себя таковым.

- Он был нашим правителем сто двадцать пять лет! - выпалил Начальник стражи.

- Это ваша проблема, что вы позволяли животному править собой так долго, - развел руками Охотник. - Есть ли у вас еще какие-либо обвинения?

- Тогда, я арестую вас за незаконное проникновение в замок и порчу имущества! - не унимался Начальник стражи.

- С чего вы взяли, что наше проникновение незаконно? - теперь уже поинтересовался Персифаль. - Я избранный Глава Города и нахожусь в замке на законных основаниях. Сегодня первое августа - день моего официального вступления в должность. А всю уничтоженную собственность спалил своим огнем Дракон - узурпатор власти, фальсификатор выборов, лгун и тиран.

Начальник стражи устало вернул меч в ножны, понимая всю безнадежность своего положения. Дракон был мертв, а единственным законным претендентом на пост Главы Города действительно был Песифаль. Начальник стражи всегда считал себя поборником закона и порядка, а законы Свободного Города сейчас были на стороне убийц Дракона. Он махнул рукой солдатам, отдавая приказ приступить к тушению в зале того, что еще не успело сгореть. К счастью, огонь не перекинулся на перекрытия. Да и вообще, с учетом пристрастия Дракона к огню, в замке было немного горючих предметов интерьера.

- Кстати, - продолжил Персифаль. - Раз уж вы пока Начальник стражи, доложите обстановку в Городе.

- Атаки бунтарей на замок отбиты, - коротко отрапортовал Начальник стражи.

- Не бунтарей, а Борцов за свободу, - поправил его Персифаль. - Каковы потери с обеих сторон?

- Так точно, - демонстративно вытянулся по стойке смирно Начальник стражи. - Борцы за свободу трусливо бежали. Со стороны стражи двое убитых и пять легко раненных. Точные потери со стороны Борцов за свободу неизвестны. Однако, осмелюсь предположить, что они в разы больше наших. Многие из них покалечились, падая с лестниц, так как за свободу они боролись в состоянии сильного алкогольного опьянения.

- Хорошо, - согласился Персифаль. - Приказываю вам отсечь оставшуюся голову, а тело Дракона перенести на площадь и выставить на всеобщее обозрение. Отрубленные головы повесить на башне замка. Взять под охрану городские ворота и вообще восстановить патрулирование в городе. Утром я распоряжусь о сносе палаточного лагеря на площади. Ваша задача будет заключаться в том, чтобы обеспечить порядок при выполнении этих работ.

- Прикажете открыть ворота замка для Борцов за свободу? Некоторые из них, возможно, еще на площади?

- Пожалуй, нет, - подумав, ответил Персифаль. - А то, боюсь, они разграбят весь замок и загадят его, как они сделали это с площадью.

- Слушаюсь, - отдал честь Начальник стражи. Приказы Персифаля ему показались вполне разумными, и причин для отказа служить новой власти он для себя не нашел.

- А где Драконьи яйца?- поинтересовался Охотник.

Начальник стражи помедлил с ответом, но затем, оглянувшись на тело мертвого Дракона, он понял, что все равно яйца будут найдены с его помощью или без нее. Подумав, он решил, что его слова нельзя будет считать изменой, а лишь своевременной услугой новому Главе Свободного Города.

- В алхимической лаборатории есть потайная дверь между камином и стеллажом с колбами. Яйца в комнате за этой дверью.

Зная место нахождения потайной двери, найти ее и отпереть уже не составило труда. В небольшой и жарко натопленной комнатке, в плетеной из лозы корзинке, на белом пушистом полотенце лежали два яйца диаметром сантиметров по тридцать каждое. Они были светло- серого цвета с прожилками и крапинками. Можно было подумать, что они выточены из мрамора. Только, пожалуй, их вес указывал на то, что они не из камня. Аккуратно взяв их на руки, Персифаль и Охотник перенесли яйца в спальню Дракона. При ярком свете разожженных факелов и свечей они с умилением разглядывали замысловатый рисунок на пористой скорлупе. С виду яйца напоминали куриные, но все же имели менее правильную геометрическую форму и, конечно, были гораздо больших размеров. Огонь факелов так причудливо отражался от поверхности яиц, что могло показаться, будто они светятся изнутри.