- Ты знаешь зачем, - приняв боевую стойку, ответил Охотник. - Меньше слов. Давай перейдем к делу.
- Вы пришли забрать мою жизнь. А найдете здесь свою смерть! - огрызнулась правая голова.
Обе головы одновременно бросили на пол факелы и тут же затушили их ногами. В одно мгновение зал погрузился во мрак. В последний миг, перед тем как погас тусклый свет дотлевающих факелов, Персифаль заметил молниеносное изменение, происходящее с головами Дракона. Они начали раздуваться, вихрем извиваясь друг вокруг друга и слились воедино.
- Что же, ты сам облегчил мне задачу! - злорадно прокричал рыцарь.
Персифаль ощутил сильный, но мягкий удар в плечо. Это Охотник вовремя оттолкнул его вправо и сам отпрянул влево. На том месте, где секунду назад стояли Персифаль и рыцарь, тьму прорезали два языка пламени черничного и малинового цветов. Жар обдал Персифаля, опалив волосы на его руках.
Дракон, обернувшись в свое истинное обличие, бросился на рыцаря. Персифаль, укрывшись за колонной, встал на колени и начал раскладывать перед собой необычное оружие, которое они пронесли с Охотником в замок. Он беспрестанно повторял про себя названия, которые сообщил ему Охотник, чтобы не перепутать, и в нужный момент, по первому требованию, вручить рыцарю то, что он просит. "Пастекол", "Глазотык", "Язырез", "Когтецеп", "Хвостокрут" - как молитву повторял Персифаль, перебирая диковинные приспособления.
Помещение зала было огромным для человека, но тесным для Дракона. Две линии колонн сужали пространство по бокам, ограничивая маневры огромной рептилии. Охотник начал исполнение своего танца смерти вокруг тела гигантской крылатой ящерицы. Вот только пока не было до конца понятно, чьей именно смертью завершится эта бешеная пляска.
Во вспышках разноцветного пламени, Персифаль с восхищением наблюдал за тем, как были выверены, плавны и вместе с тем стремительны движения Охотника. Рыцарь, то кружил на месте, то подпрыгивал, то кувыркался в воздухе, уклоняясь от огня и бросков Дракона. Благодаря умелому использованию колонн и формы зала, Охотнику удавалось полностью избежать какого либо ущерба для себя.
После нескольких вспышек пламени из пастей Дракона, огнем занялись портьеры и гобелены, украшавшие станы зала. Теперь, когда поле битвы было хорошо освещено, Персифаль смог рассмотреть, насколько серьезными были раны Дракона, которые тот получил в предыдущей битве. Прежде всего, в глаза бросались огромные бреши на перепончатых крыльях, с которых свисали лоскуты кожи. Чешуя на теле была взъерошена, и кое-где ее пластинки, выбиваясь из ровных рядов, неплотно прилегали друг к другу. К тому же Дракон прихрамывал на одну лапу. Если бы сейчас речь не шла о его собственной жизни, Персифаль мог бы даже испытать жалось и сочувствие по отношению к изувеченному зверю.
Дракон, несмотря на раны, вел битву умело. Он, то наносил удары хвостом, то лапами, то старался укусить рыцаря, то спалить его пламенем. Но хвост, то и дело, стукался о стены, когти цеплялись за колонны, а языки пламени лишь безрезультатно согревали воздух. Порой, Персифалю казалось, что Дракон вот-вот обрушит своды зала, и погребет их и себя под обломками.
Во время очередного выпада средней головы, Охотник ловко просунул свой клинок вертикально в пасть, и тот, вонзившись, застрял острым концом в нёбе. Голова заметалась из стороны в сторону пытаясь извлечь меч. Да не тут-то было. Острие меча имело множество шипов и зазубрин, благодаря которым оно надежно увязло в глотке, как ёрш в сетях рыбака. Однако, выведя, таким образом, на время из боя одну из голов, Охотник и сам лишился оружия.
- Шеевяз и Шкурорез! - скомандовал рыцарь Персифалю.
Получив необходимое, Охотник, не мешкая, накинул лассо на шею правой головы Дракона и натянул трос вокруг ближайшей колонны. Аркан плотно обхватил правую шею, зацепившись за чешую. Порвать или пережечь трос огнем у Дракона не вышло и теперь он глодал его, стараясь перегрызть.
Воспользовавшись моментом, Охотник поднырнул под голову Дракона и нанес обратный режущий удар под чешую. Черная драконья кровь хлынула на каменные плиты пола. Едва не поскользнувшись на луже, Охотник успел отскочить в сторону, как раз перед тем, как Дракону удалось перекусить канат. В то же время средняя голова сумела лапами выдрать наконец из пасти застрявший в нёбе клинок. Дракон попятился, оценивая полученные раны. Средняя голова практически восстановила свой боевой потенциал, а вот правая, из-за глубокого пореза на шее, полностью утратила способность изрыгать пламя. Смешанная с газом кровь, пузырясь, сочилась из раны. Первый раунд боя закончился с преимуществом Охотника. Противники, улучив короткую передышку, собирались с силами для новой стычки.
- Глазокол и шееруб, - скомандовал Охотник.
Персифаль протянул ему в ответ причудливо-изогнутый кинжал и тяжелый обоюдоострый топор. Восстановив дыхание, Охотник ринулся на Дракона вновь. Теперь уже нападал он, а Дракон ушел в оборону. Рыцарь наступал, совершая ложные выпады топором то в сторону одной, то другой головы. Усыпив внимание Дракона и уличив удобный момент, Охотник метнул кинжал в сторону правой головы. Звякнув о прочную чешую, лезвие отрикошетило и воткнулось в глаз средней головы. Дракон взревел не то от боли, не то от обиды из-за пропущенной им тактической комбинации приемов, великолепно проведенной врагом. Правая голова поспешила зубами извлечь клинок из глаза средней головы, совсем упустив из виду рыцаря. И тут Охотник, воспользовавшись моментом, нанес мощный и сокрушительный удар топором по удобно выгнутой для этой цели правой шее. Перерубить ее одним ударом не вышло. Охотник, словно усердный дровосек, обхватив рукоять шееруба обеими руками, снова и снова стучал топором по толстой, как вековое бревно, шее. Правая голова отделилась от туловища и рухнула на пол с зажатым в зубах глазотыком. Обрубок шеи, извиваясь, отбросил Охотника в сторону, облив его кровью с ног до головы.
Казалось бы, лежащий в луже крови на полу обессиливший Охотник представлял для Дракона легкую добычу. Но Дракон не смог воспользоваться этим преимуществом, так как сам остался к этому времени всего лишь с одной головой, да еще и без глаза.
- Переговоры? - взревела средняя голова.
Когти лап Дракона скользили по его же собственной крови, залившей весь пол.
- Никаких переговоров! - ответил, Охотник, тяжело дыша и сплевывая струящуюся по его лицу кровь Дракона.
Он оттолкнул в сторону топор - шееруб и поспешил к Персифалю за новым оружием.
Чувствуя безнадежность ситуации, Дракон начал озираться по сторонам в поисках путей к отступлению. Прямоугольный зал имел всего два выхода с противоположных сторон. Одна дверь, через которую вошли головы, находилась в трех десятках метров позади Дракона. Второй проем, ведущий в коридор, и затем в покои Дракона, точно напротив первой в сотне метров за Охотником. Выход со стороны Охотника был гораздо больше и позволял Дракону покинуть зал в нынешнем облике. Тот, что располагался ближе к Дракону, был меньше размером и предназначался исключительно для людей. Это и не удивительно, ведь замок, построенный людьми сотни лет назад, не был рассчитан на то, чтобы в нем гнездился Дракон.
Здраво оценив свои шансы прорваться к выходу мимо Охотника, Дракон принял рискованное решение. Повернувшись к врагу спиной, он со всех лап бросился к ближайшему, меньшему по размеру, выходу.
- Арбалет! - разгадав замысел Дракона, скомандовал Персифалю Рыцарь, - Арбалет!
Не медля ни секунды, Персифаль выполнил команду. Привычным движением Охотник взвел тетиву, вложил стрелу в канал и прицелился.
Персифаль то же все понял, и ему хотелось изо всех сил крикнуть: "Уйдет! Стреляй же! Уйдет!" Но он только стиснул, что есть силы кулаки, и затаив дыхание, следил за происходящим.
Лишь на какой-то миг, чтобы проскочить в дверной проем, Дракон обернулся человеком, собираясь принять обратно звериный облик по ту сторону двери. Но этого мига рыцарю было вполне достаточно. Точно пущенная стрела угодила прямо в затылок средней головы. Падая на колени, за миг до гибели, Дракон успел принять свой естественный облик. Темно-серые пластинки чешуи плотно сомкнулись на затылке, обхватив торчащее древко стрелы со всех сторон. Человеческое тело тут же раздулось до драконьих размеров. Вся туша оказалась в соседнем помещении, и лишь хвост торчал внутрь зала, полностью перекрывая проход.
