— Вот так я и оказалась в этой яме, — закончила свой рассказ Мэри. — Это было три месяца назад.

— По-моему, весьма поучительная история, — заметил Кремнев. — И после этого вы всерьез считаете, что этим людям нужна свобода?

Мэри не ответила.

Рассказ и так дался ей с трудом.

Она взяла флягу и выпила почти всю воду.

— А что стало с Питером?

Она протянула фляжку Кремневу, но он отрицательно покачал головой.

— Не знаю. С той ночи я его не видела.

— Очевидно, бандиты решили, что за него больших денег не выручишь.

— Думаешь, его убили?

— Не знаю. Вполне возможно.

Мэри села в угол и обхватила руками колени.

— Ужасно, что из-за меня с ним случилось такое.

— Не вини себя, — посоветовал Кремнев. — Это произошло не из-за тебя. К тому же он профессионал, выберется.

— Все равно.

Кремнев понял, что на Мэри нападает депрессия. А находиться в одной яме с девушкой, у которой депрессия, Кремнев не пожелал бы и врагу.

Надо было срочно переключать тему.

Он поднял голову вверх и шумно потянул носом.

— Вкусно пахнет.

Действительно, по лагерю уже давно разносился ароматный запах вареной баранины.

— Это Фарук суп варит, — откликнулась Мэри.

— Черт, или это свежий воздух, или я голодный, но аромат отменный.

Мэри улыбнулась.

— Суп — это единственное, что он по-настоящему вкусно готовит.

Фарук не заставил себя долго ждать.

Минут через двадцать они услышали его приближающиеся шаги.

Опять открылась решетка, и в яму заглянуло лопоухое, раскрасневшееся от долгого стояния над котлом лицо Фарука.

— Здравствуй, — сказал он со своей неизменной широкой улыбкой. — Сейчас мой суп кушать будешь.

Фарук посмотрел на Кремнева, улыбка сделалась потише.

— И ты тоже будешь.

— Спасибо, Фарук.

— Только он очень горячий.

Стараясь не расплескать, Фарук осторожно опустил по очереди два котелка и забрал утренние.

Порции были королевские.

— Я еще очень большие куски мяса положил, — сказал Фарук. — Чтобы кушать, чтобы сильным быть.

Куски мяса и впрямь были чуть ли не килограммовые.

— Спасибо, Фарук.

Мэри одарила его обворожительной улыбкой. Фарук засопел и торопливо закрыл решетку.

— Я потом еще чай принесу, — пообещал он.

Они принялись за еду.

— Хочешь половину мяса? — спросила Мэри.

— А ты?

— Мне много, я столько не съем. Я же в Англии вообще мяса не ела.

— Гринпис и все такое?

— Да, но здесь все рано ничего другого нет.

— Это правильно. Когда ничего другого нет, и человека съесть можно. Давай мясо, сколько не доешь.

Мэри посмотрела на него с ужасом.

— Как человека?

Кремнев махнул рукой.

— Да, это поговорка такая. Морская. Или у вас в Англии думают, что раз у нас медведи по улицам не ходят, то мы и человечину от баранины отличить не сможем?

Мэри улыбнулась.

— Тогда приятного аппетита.

— Взаимно.

В течение следующей недели за Кремневым три раза приходили люди Эмир-хана и приказывали выйти из ямы. Каждый раз ему казалось, что его собираются убить.

Но его всего-навсего отводили в санитарную палатку, где накладывали новую повязку.

Конвоиры с автоматами наперевес терпеливо ждали у входа, после чего отводили его обратно в яму. Для Кремнева это превратилось в ритуал.

Но после четвертого раза все изменилось.

Выйдя с очередной перевязки, Кремнев увидел только одного конвоира. И то вместо того, чтобы держать его на прицеле, тот сидел на камне и неторопливо покуривал.

На Кремнева он даже не посмотрел.

От неожиданности Егор растерялся.

— Что делать?

Боевик лениво поднял на него глаза.

— Что хочешь, то и делай.

— То есть как?

— Таков приказ Эмир-хана. Теперь в яме ты будешь только ночевать. В остальное время можешь гулять, где хочешь, — он ухмыльнулся. — Можешь даже попробовать сбежать.

Кремнев сглотнул.

— Передай спасибо Эмир-хану.

— Передам, передам.

Кремневу зверски захотелось курить.

— Дай закурить.

— Конечно.

Боевик достал из кармана пачку и протянул Кремневу.

— Бери всю, у меня еще есть. Зажигалка есть?

— Нет.

Из кармана появилась зажигалка.

— Тоже бери.

— Спасибо.

Кремнев прикурил и жадно затянулся.

Несколько секунд он, закрыв глаза, наслаждался знакомым ощущением.

«Нет, курить я все-таки бросать не стану, — подумал Кремнев. — И черт с ним, что вредно».

Взглянув на конвоира, Кремнев понял, что тот не нацелен на дальнейшую беседу. С закрытыми глазами тот сидел, подняв лицо вверх к зимнему солнцу.

Первым делом Кремнев решил осмотреться. Минуту подумав, он понял, что вначале надо предупредить Мэри об изменении его охранительного режима. Если он пойдет осматриваться, то на это может уйти весь день, и что тогда ей останется думать? Что его расстреляли?

С его стороны это было бы просто свинством.

Неторопливым шагом Кремнев направился к яме. По дороге он осматривал лагерь, даже не пытаясь скрывать своего интереса.

Он бы скорее вызвал подозрения, если бы стал делать вид, что происходящее вокруг его совершенно не волнует.

Лагерь располагался на территории, примерно равной территории футбольного поля, и был прекрасно вписан в местный горный ландшафт.

Покрытые маскировочной сеткой палатки так удачно сочетались с горными выступами, что с первого взгляда их трудно было заметить, даже находясь рядом.

Практически у каждой палатки сидело несколько боевиков, занимавшихся самыми разнообразными делами — кто-то играл в нарды, кто-то в электронные игры, кто-то читал, а кто-то, как его недавний конвоир, просто курил, глядя в небо.

Проходя мимо них, Кремнев не встретился ни с одним взглядом, но как только они остались позади, Кремнев спиной почувствовал, что несколько десятков пар глаз пристально за ним наблюдают.

«Пора привыкать, — сказал сам себе Кремнев. — Теперь ты даже поссать не встанешь, чтобы за тобой кто-то не смотрел».

Он дошел и заглянул вниз.

— Мэри.

Она подняла голову. Увидев Кремнева, да еще и без охраны, она резко вскочила на ноги.

— Что, уже бежим? — шепотом спросила она.

— Да нет, ты что.

— А почему ты тогда без охраны?

— Для меня самого это неожиданно, — признался Кремнев. — Эмир-хан сказал, что я теперь могу возвращаться в яму только на ночевку.

— А я?

— Про тебя ничего не говорили.

— Помнишь, ты обещал, что один не уйдешь? — опять зашептала она.

Кремнев почувствовал досаду.

Вот так всегда: захочешь сделать что-нибудь хорошее для другого человека и притом бескорыстно, а тебя тут же начинают грузить.

— Да не собираюсь я пока никуда убегать, — сказал Кремнев. — Но ты же понимаешь, что мне надо как минимум осмотреться. Поэтому сиди тихо.

— Ладно, — она уселась на землю.

— Не скучай.

Мэри не ответила.

Лагерь был окружен горами, и во все стороны от него разбегались несколько узких тропок.

Кремнев решил обследовать их все.

Вскоре он убедился, что самому это сделать невозможно. Тропки петляли, раздваивались, и Кремнев понял, что если пойдет дальше, то элементарно заблудится.

Одна вообще вывела его к ущелью, по дну которого бежала узкая речка.

Пришлось возвращаться обратно в лагерь.

В лагере к этому времени начало пахнуть едой. У Кремнева возникла мысль, пойти поздороваться с Фаруком. В конце концов, за исключением Эмир-хана и Мэри, он был здесь единственным, кого Кремнев знал.

Он бы с большим удовольствием попробовал поговорить с Эмир-ханом, но тот не показывался, а возвращаться в яму пока не хотелось.

Кремнев пошел на запах еды и вскоре оказался в небольшой пещере.

В глубине пещеры горел костер, над которым висел большой котел. Рядом с котлом суетился Фарук.