Полковник Козырев выглядит как полная противоположность генерала Рокотова. На вид ему лет сорок пять — сорок семь, не больше. Гладкое, слегка полноватое холеное лицо, ровная, сдержанная манера речи, свойственная большинству адъютантов-секретарей при высоких чинах.

— Они заметили его еще вчера, — говорит полковник Козырев в продолжение разговора. — Но полной уверенности — он это или не он — у них нет.

— Ваше личное мнение? — отрывисто осведомился генерал Рокотов.

Козырев задумчиво сдвинул брови.

— Наши парни «водят» его уже целые сутки, — ответил он. — Он изменил внешность, но вероятность того, что это Шеринг, процентов восемьдесят.

Рокотов остановился и повернулся к Козыреву:

— Где он сейчас?

— В каком-то доме, — ответил полковник. — Вошел туда час назад.

— Если уже не вышел, — с усмешкой заметил генерал Рокотов. — Как это было в прошлый раз. Что он там оставил вместо себя — куклу? Думаю, за эти три года у него было полно времени, чтобы сделать вторую.

Козырев позволил себе усмехнуться, но сделал это тонко, почти незаметно. Он, в который уже раз за последний месяц, отметил, что «старик» сильно сдал после болезни внука. Семилетнему мальчишке вынесли страшный диагноз — лейкемия. Последние полтора-два месяца с лица генерала Рокотова не сходило озабоченное выражение. По слухам, он выложил за лечение внука круглую сумму, и деньги эти уже принесли результаты. Последние анализы у мальчика были хорошие.

Однако восстановиться после изматывающей круговерти страшных событий Рокотов еще не успел. На его вечно смуглом морщинистом лице впервые обозначились какие-то сероватые тени, а под глубоко посаженными глазами появились синеватые круги.

«Скверно выглядит, — подумал о нем полковник. — И вряд ли уже восстановится. Возраст не тот».

Вслух Козырев сказал:

— В принципе, не должен. В особняке два входа, и оба под нашим наблюдением.

— Какова последняя информация?

— Из дома последние три часа «объект» не выходил. Телевизор выключен, в особняке тишина. Скорее всего, лег спать.

— Спать? — Рокотов подавил зевок и глянул на часы. — Да… Самое время. Если честно, я бы тоже еще поспал часик-другой. В последние недели мне редко удавалось высыпаться.

«В последние месяцы, если быть совсем уж точным», — мысленно поправил «старика» полковник Козырев.

Полковник питал к своему шефу безоговорочное уважение, хотя считал, что должности своей Рокотов — в силу известных причин — уже не слишком соответствует. «Старик» быстро устает. А в последнее время, вняв советам врачей, стал повсюду таскать с собой флаконы с какими-то таблетками. По звуковому сигналу наручных часов Рокотов достает свои флаконы и, как послушный школяр, глотает две-три таблетки.

Определенно, «старик» уже не тот. А с флаконом таблеток в руке он выглядит просто жалко. «Впрочем, не мне судить», — тут же оборвал себя Козырев.

— Наши люди уже на месте? — осведомился Рокотов.

— Так точно, — ответил полковник. — Все уже дожидаются вас в кабинете.

Рокотов кивнул:

— Идем!

В кабинете генерала Рокотова царил полумрак. Шторы были плотно задернуты. Горели только четыре настольные лампы ни длинном столе, за которым собрались на экстренное совещание высокие чины из внешней разведки — генералы Зубов и Лямин, а также полковник Уколов. Генерал Зубов, руководитель отдела боевых операций, сидел в кресле вполоборота. Он всегда умел держаться элегантно, собранно и вальяжно одновременно.

Его заместитель, полковник Уколов, поглядывал на шефа слегка настороженно — впрочем, как всегда. Настенные часы показывали шесть часов утра.

Генерал Лямин, сутулый, худощавый, хрупкий на вид, с маленькими золотыми очками на тонком носу, руководил отделом внутренних расследований. Люди, знакомые с ним давно, знали, что за беззащитной внешностью скрывается человек жесткий, властный, требовательный и абсолютно бескомпромиссный.

Во главе стола сидел генерал Рокотов. Совещание проходило под его руководством, но в данный момент он молчал, внимательно глядя на полковника Уколова, говорящего с кем-то по телефону.

— Нет, — говорил тот в трубку. — Нет. Ни в коем случае.

Выслушав ответ, он сухо произнес:

— Нет, местные власти не информировать… Именно так. У нас времени нет ждать их разрешения… Что? — Несколько секунд Уколов слушал, затем сказал: — Я понимаю, что могут быть проблемы. Но это не должно вас волновать. Мы сами это как-нибудь утрясем. Это уже не ваша головная боль, ясно? Повторяю — абсолютная секретность… Да… Да, именно так. Удачи!

Уколов положил трубку на рычаг и повернулся к генералу Рокотову.

— Товарищ генерал, вызваны все наши агенты в радиусе двух тысяч километров от Валлетты, — доложил он.

— Звучит неплохо, — с мрачной иронией проговорил Рокотов. Помолчал, побарабанил сухими пальцами по столу, посверлил полковника взглядом и осведомился: — Это сколько же всего?

Уколов слегка потупил взгляд.

— Семеро, Владимир Тимофеевич.

Тонкие бледные губы Рокотова тронула еще более тонкая усмешка.

— Мощь, — саркастически проговорил он. — В доме у Шеринга есть охрана?

Уколов хотел ответить, но генерал Зубов сделал ему знак молчать и ответил сам:

— Пока не ясно, Владимир Тимофеевич.

— А когда будет ясно? — встрял в разговор генерал Лямин. — Когда на ваших семерых выйдут семьдесят?

Шеф отдела внутренних расследований говорил голосом тихим и немного пришепетывающим. Обычно, когда он что-нибудь произносил, у его подчиненных возникало ощущение, словно где-то рядом только что предостерегающе прошипела невзрачная, но ужасно ядовитая змея.

Генерал Зубов неприязненно царапнул Лямина взглядом.

— Мы вводную только что получили, — сказал он с холодком. — Чего же вы хотите?

Лямин ничего на это не сказал, лишь перевел взгляд на Рокотова. Генерал Рокотов усмехнулся и язвительно произнес:

— Чуда, как всегда, Дмитрий Алексеевич. Мы хотим чуда. Вы же у нас специалист по чудесам. Может, у вас есть что-нибудь из разряда чудес и на этот раз?

Зубов покачал головой.

— Увы.

— Ладно. — Генерал Рокотов согнал с губ улыбку. — Обо всех перемещениях «объекта» сообщайте тотчас же.

Наручные часы Рокотова издали мелодичный перезвон. Генерал сунул руку во внутренний карман пиджака и достал флакон с таблетками. Вид у него при этом был недовольный, но за недовольством явно проглядывало смущение перед коллегами.

Те немедленно напустили на себя безучастный вид. Бросив таблетку на язык, он вновь повернулся к Зубову.

— Когда намерены начать операцию, Дмитрий Алексеевич?

— Как только дадите отмашку, — невозмутимо ответил Зубов.

— Если дело в этом, то считайте, что я ее уже дал. Совещание закончено.

Присутствующие поднялись с кресел. Настроение у всех было приподнято-тревожное. Впервые за последние три года удалось не только напасть на след беглеца Шеринга, но и вычислить его точное местонахождение.

Фокус с переодетой куклой, проделанный Шерингом три года назад, привел в ярость не только спецназовцев, но и высший руководящий состав Службы внешней разведки. О проделке беглого олигарха немедленно узнала пресса. Две недели издевательские статьи не сходили с газетных полос, доводя и командный состав, и рядовых сотрудников СВР до белого каления.

Потом шквал статей прекратился, но до сих пор — при любом удобном случае — газетчики с удовольствием вспоминали о «деле Шеринга» и не упускали возможности напомнить о нем читателям.

И даже теперь, спустя три года, каждый из генералов видел в Шеринге не просто преступника, а своего личного врага. Именно поэтому охота на него больше походила на личную месть, чем на рядовую операцию.

Лена поставила бокал с коктейлем на пластиковый столик летнего кофе и лукаво поинтересовалась:

— Ну а что твой многолетний ухажер?

Маша Коломеец оторвалась от коктейля и взглянула на подругу с удивлением: