– Да откуда – полгода в этих горах пропадал. Господин Обени, это…

– В ближнем Темнолесье маги углядели всплеск – возможно, Хаос прислал одного из своих выродков под стены Грундола.

– Так мне скорее туда! – Рагнар рывком забросил за спину мешок.

– Стой! Пережди здесь – тебя всё равно не пустят, пока опасность не минует…

– А если не минует? – рыкнул ящер уже от двери. Лесник решительно двинулся следом:

– Погоди! Провожу тебя. Я в Грундоле десять лет начальником стражи был – может, смогу чем помочь.

– Папочка! – крикнула Мируна, подбегая и прижимаясь к отцу.

– Это ненадолго, дочь. Назад мне дадут быстрого коня – а, может быть, даже крылана. Ведь ты хотела бы помочь дяде Рагнару?

– Ага, – кивнула Мируна, но в её больших синих глазах блеснули слёзы.

– Осторожнее, Обени, – хозяйка нежно поцеловала мужа.

Путники вышли в сумерки и зашагали по лесной дороге.

Боги.

Когда ярость заплёскивает кровавой волной, когда ты падаешь и не чуешь земли под ногами – одновременно они возносят тебя к себе, к вершинам миров. Сжимая острые когти, я спрашиваю богов – кто вы? Что за дело вам до нас, и если есть – то почему? Каково основание вашего суда над нами?

Они молчат, отвечая лишь изредка. В снах и наяву я двигаюсь к цели. К городу, полному безликих теней.

– Не тронь нас! – кричат тени издалека. Я поднимаю голову к богам и спрашиваю их. Я спрашиваю – ещё в силе наша сделка? После всей моей боли, возможно, вы решили передумать? И зачем сделка вам?

Тогда они отвечают. Глаза-звёзды прощупывают меня, пытаясь разглядеть, что припрятано на дне. И тогда мне кажется, что я понимаю, зачем им наша сделка.

Им интересно.

– Трое сдохло, пять калек, остальные годные, – подвёл итог начальник рудного конвоя.

– Четверо калек, – возразил надсмотрщик, теребя намокший ус.

– Эти, вон тот и мелкий, – сосчитал начальник конвоя.

– Пацан нормальный…

– Слушай, кобольд, хватит мне втирать своё дерьмо, мы тут не евнухов в гарем набираем. За этих пятерых десятая часть цены.

Ожидающие своей очереди на паром с интересом глазели на препирательство кобольда и гнома. Из толпы выбрался сильф, тощий, как ивовый прут, в поношенном дождевике и с мандолиной за плечами.

– Эй, парни, – обратился он к спорщикам, – три гроша, если эта ящерица поплавает в выгребной яме, пока я развлекаю публику.

И он кинул монетки гному.

– Да на здоровье, – гном, не снимая ручных колодок, отправил мальчишку пинком в пузырящуюся жижу. Мальчик тонко закричал, но тут же закашлялся, хлебнув нечистот.

– Ен сирун силлас лантар ие ай урал! – запел сильф неожиданно глубоким приятным тенором. Серебряные струны мандолины рассыпались чарующими звуками.

– Кхеее! – захлёбывался на заднем плане мальчишка-ящер. Толпа оживилась. В раскрытую торбу у ног барда кинули стёртый полугрошик.

– Йени даронимэ ар вэймар тимэну! – пел сильф, и дождевые капли мерцали вокруг него сапфировыми огоньками.

– Кхее! Блее! – мальчишка изо всех сил колотил скованными руками, вытаскивая себя на несколько секунд на поверхность, а затем вновь проваливаясь в жижу. Зрители заинтересованно притопывали. Некоторые заключали пари, дотянет ли ящер до конца песни. Песнь оказалась довольно длинной – бард неторопливо вёл повествование о первых днях юного мира и о прекрасной Эльвинблейд – одной из великих белых волшебниц. Через полчаса, когда баллада подошла к концу, и завершающий аккорд на мандолине мягкой грустью отозвался в сыром воздухе, торба сильфа заметно потяжелела.

– Благодарю, мои добрые попутчики! А вот и паром, – бард изящным жестом указал в сторону реки. Один из конвойных выдернул барахтающегося мальчишку из ямы и кинул прямиком в ледяную воду у берега.

– Туда! – махнул Рагнар в сторону неприметной тропинки, теряющейся в вечерних сумерках.

– Ничего не слышу, – бросил ему в спину Обени, но ящер уже рванул вглубь чащи. Лесник на бегу выхватил меч. Минут через двадцать они вылетели на крохотную полянку. В свете тусклых магических шаров, плавающих меж еловых ветвей, несколько существ непонятной расы избивали ногами булькающий хрипящий комок. Рагнар с разбегу врезался в них, работая голыми руками. Его острые ящериные когти легко прорывали кожаные доспехи.

– Именем короля! – успел крикнуть Обени по старой привычке. От их первого удачного наскока упало трое, но ещё семь или восемь бандитов обнажили оружие и бросились в ответную атаку. Гнев Обени, вскипевший в нём в первый момент от необдуманного поступка ящера, сменился удивлением. Его спутник, легко отражая крепкими когтями удары, валил одного разбойника за другим. На лесника насели сразу пятеро, посчитав его более опасным противником.

Они просчитались. В миг сразу двое выгнулись и закричали от ударов в спину. Оставшиеся отступили к деревьям, но здесь своё мастерство показал и Обени, нанеся несколько точных ударов и обезоружив бандитов. Связав выживших, они занялись пленником. Им оказался пожилой крестьянин. Тут же обнаружилась и его повозка.

– Придётся сделать крюк до ближайшей заставы – сдать ублюдков, – сказал Обени.

– Но нам надо скорее в Грундол! – запротестовал Рагнар. – Оставим разбойников связанными, а старика возьмём с собой в ближайшую деревню.

– Ближайшая деревня – если двигаться по нашей дороге – намного дальше ближайшего поста чуть в стороне. До него три-четыре часа ходу, а деревня – дай Фьякан, если к утру доедем. Старик плох. Помогут ему твои камушки?

Ящер с сожалением качнул головой:

– Не сильно. Это же не заразная хворь, а увечья. Может, и кости сломаны.

– Наверняка.

– Камни поддержат немного, но…

– Так, сам видишь, а на заставе всегда есть лекарь с армейскими закладками на такой случай.

Ящер в отчаянье пристукнул кулаком о ладонь. Затем грустно вздохнул:

– Сейчас погружу их в телегу.

Свалив разбойников в кучу, они осторожно уложили старика, вложив в сухую морщинистую руку искрящийся кристалл. Рагнар подобрал широкополую войлочную шляпу и трубочку и положил крестьянину под бок.

– Кажись, всё. Поехали, господин лесничий.

Лошадь всхрапнула, косясь на ящера.

– Садись, – Обени уже устроился на козлах.

– Не, господин, лошади дуреют от моего запаха. А от магических камушков и подавно. Вы потихоньку, а я рядом.

– Мешок-то свой положи в телегу.

– Нет, мне с моей удачей разлучаться нельзя, – зубасто усмехнулся ящер.

Вначале они ехали молча – лошадь неспешно тянула возок, а рядом, придерживаясь за край, шагал ящер. Затем Обени спросил:

– Ты из переселенцев?

– Точно. С того берега моря.

– Тяжеловато ящерам здесь.

– Знаю. И отец, и мать в порту разнорабочими. Мне как три года стукнуло, приспособили ручные мельницы вертеть. Потом к сапожнику на побегушки. Потом к кузнецу на раздув. Как стал покрепче, так и я в порт подался. Там и встретил Эйтану.

– Жену?! – удивлённо воскликнул лесник.

– Ну да, ненаглядку мою.

– Погоди, это же эльфийское имя?

– Да. Ну, раз эльфийка, то и имя эльфийское.

– Ты женился на эльфийке?! – Обени неверяще покрутил головой.

– А что же? Такое мне счастье выпало! Она девчонка дерзкая была, в «воронье гнездо» залезла, чтобы на город посмотреть, пока их корабль швартовался. Волной качнуло, она и бухнулась в воду. Да и от удара сознания лишилась. А я, не будь дурак, первый прыгнул на выручку и вытащил её. Так и познакомились. Потом ходил к ней, вроде как уже и не чужой. Ну, и глянулся ей.

– Обычно эльфы даже слишком разборчивы в выборе супруга.

– А, ну, так отец её был против.

– Нет, я не совсем это…

– А потом передумал. Удивительная история, господин лесничий! Ему саламандр приспичило половить на Дымном Кряже. Я напросился проводником. И пока мы там бродили, одна из пещер возьми и обвались. Магма и потекла. Его чуть не унесло да не сожгло заживо. Я успел подхватить на плечи и добраться до твёрдой скалы. Магма даже нам, ящерам, не шутки. Но в тот раз повезло.