Литмир - Электронная Библиотека

У Дрёма есть в запасе для каждого из нас – по соглашению с Эпигоном – девять жизней. К той, что от рождения. Но, чтобы получить из них хотя бы одну, надо представить вовсе не длинный перечень подвигов.

– А что?

– Цель. Объяснить, зачем тебе обратно. Если Дрёма устроит, через месяц – или даже раньше – изъеденный труп, кучка пепла, неважно – возродится.

Криспин замолк и опустил голову, показывая, что разговор окончен. Медленно поворошил носком голой ноги угли в кострище.

Паладины молча расходились к палаткам. Это были умные, верные Добру и Служению воины. И каждый нашёл в истории Криспина то, над чем следовало поразмыслить и намотать на ус.

* * *

На перекрёстке их поджидала новая встреча. Пахалав Тиабет.

– Пахалав, – предупредил Вилсин.

– Кто? О ком ты?

– Вон, у перекрёстка. Пахалав – служитель одного из Белых Орденов. Этот, на перекрёстке – человек, судя по всему. Чаще всего, они – картографы. Довольно мирный народ.

Пегая кобыла девушки приветливо фыркнула гнедой пахалава. Огромный раш дамнос-ворта гордо выгнул шею.

– Приветствую, – кивнул им крепкий, дочерна загорелый человек. На вид лет пятидесяти, прикинула Энни, руки, ноги, глаза на месте, шрамов не заметно.

Человек сотворил охранный жест Светлого Пантеона. Знаки и кулон, висящий поверх куртки, вспыхнули хрустальным светом. Энни повторила жест, но руны девушки остались темны. Вилсин сотворил приветствие Эпигона, и узор на одежде тёпло высветился янтарными брызгами.

– Тиабет из Сеговиана, историк, – отрекомендовался новый знакомец. – Принадлежу к служителям-пахалавам. Направляюсь в Ривению, вот по этой дороге, к перевалу. Мои предыдущие попутчики, скрипачи из Стратспи, свернули на этом перекрёстке. Не по пути ли нам, господа? Если да, то могу ли я к вам присоединиться? Хотя бы до ближайшей деревни.

– Вполне, – дамнос-ворт глянул на девушку.

– Ну… да… вполне, – повторила Энни через силу. Страх перед белыми магами ещё крылся глубоко в сердце.

Их лошади двинулись в ряд, и дамнос-ворт поинтересовался:

– Пахалав Тиабет, вы служите при столичной библиотеке?

– О, нет! Что вы! До таких высот мне далеко. Вообще-то я – плотник. Родился я, и правда, в Сеговиане. Но затем отец с семьёй перебрался в местечко Плюми.

– Сорок пять лет назад там началось строительство южной Резиденции.

– Вот-вот. Одна огромная стройплощадка. Горы песка. Несколько лесопилен. Каменные бруски, сложенные террасами. Щебёнка, мрамор, толпы разнорабочих. Архитект-маги. Я и целая орава подобных мне мальчишек десятка рас носились посреди всего этого, чумазые и счастливые.

Тиабет мечтательно закатил глаза.

– Адамантитовое времечко. Но я подрос, и папаша приспособил меня к делу. Я плотничал, пока моя маг-метрика не нарисовала на себе двадцатку. Двадцать лет. Старики мои сидели при деньгах и при работе, а меня от запаха канифоли и олифы уже тошнило. Я подался в пахалавы, в картографы. Север империи. Тундра и льды – вот уж где я проветрил лёгкие свежим ветерком. Конечно, странствовать, да ещё за счёт Ордена, неплохо. Но вскоре я обнаружил, что больше увлечён сказками да легендами, и ведением путевого дневника, чем нанесением на карту новых земель или уточнением карт моих предшественников. Когда мне стукнуло сорок, я подал магистрам прошение о переводе в историки. По экспедиционной линии.

Мои скромные знания подсказывают мне, что мои новые знакомые – дамнос-ворт и тёмная эльфийка.

– Вилсин.

– Энейра… Энейра дель Орон, – с усилием выговорила девушка. – Достаточно просто «Энни».

Историк заскрипел магическим пером в пухлом дневнике.

– А имя вашего почтенного отца, мэтр Вилсин?

– Терран. Но дамнос-ворты не используют имена отцов. Нас слишком мало, чтобы перепутать.

Нотка горечи в ответе дамнос-ворта резанула Энни, и она незаметно сжала большую шипастую руку в своей.

– Мэтр Вилсин, я вижу на вашем поясе и наручах руны весьма высокого достоинства…

– И не видите таковых на моей спутнице, – закончил за историка Вилсин.

– О… что вы… я не к этому…

– Тем не менее, именно её историю следовало бы записать в ваш дневник.

Энни почувствовала, как от воспоминаний сжимается внутри – морозно и хрустко.

– Уважаемая Энейра… – начал историк.

– Ей тяжело говорить об этом, – вновь перебил Вилсин. – Причины станут вам ясны. Историю я слышал от неё лично, от некоторых других свидетелей, и также сам являюсь частью прошлого. Энейра несколько старше вас, пахалав. Но для истории несущественно, насколько. С детства в ней проявились склонность к жестокости и задатки фехтовальщика. Достигнув совершеннолетия и получив право уйти из клана, она записалась в наёмники. Дослужилась до звания лейтенанта.

– Высокое звание в наёмных войсках! – воскликнул Тиабет.

– Так и есть. За неуставные отношения, неподчинение приказам и мародёрство на территории союзников была изгнана. Сквозь строй.

Человек громко икнул и уставился во все глаза на тёмную эльфийку. Энни лишь сильнее сжала поводья. Воённый трибунал так ярко встал у неё перед глазами, что, казалось, лошадь скачет прямо к судейскому помосту. Тяжёлый бархат, малиновый, с белой каймой, колыхнулся на ветру, и холод кандалов обжёг запястья. Свист сотен позорных кнутов игольчатыми клиньями вбился в сознание. Издалека она услышала голос Вилса:

– … объявлена вне закона. Скрываясь, она пересекла границы Империи, на долгое время превратившись в охотника за головами.

Голос дамнос-ворта дрогнул. Он поглядел на Энни с такой болью, что эхо чувств отозвалось в ней самой. «Милый, я знаю! – мысленно вскричала она, ещё крепче сжимая руку мужчины. – Знаю, как тяжело тебе было поверить в меня.

Знаю, что моё прошлое ранит и твоё любящее сердце! Но я никогда не предам твоё доверие. Прошу – не сомневайся! Ведь мне нужен именно ты!»

Дамнос-ворт, словно услышав этот мысленный призыв, ответил ей ободряющей улыбкой и пожатием руки.

– Однажды, – продолжил он, – Энни попала в окружение. Война Индерланда и северных гноллов.

– Как же, не так и давно, – кивнул историк.

– Энни добыла голову одного из гнолльских шаманов, собираясь продать генералам Индерланда. Однако перед смертью шаман успел наложить на неё чары слежения и слабости. Погоня настигла через два дня. Отбиваясь, она потеряла коня и получила множество ран. Бегство привело в разграбленную нидерландскую деревню. В живых на пепелище остался ребёнок – дочка деревенской знахарки. Она смогла залечить раны Энни и снять чары слабости. Вдвоём они продолжили бегство. Многие дни пути защищая девочку, Энни поняла, что стала совсем другой. Боль и страх этого маленького существа… – Вилсин внезапно замолк, дотронувшись до горла. По телу прошла судорога, глаза влажно блеснули.

– Боль этой девочки, – продолжил он с усилием, – изменила Энни. Вернувшись в столицу Индерланда, Стокст, она разыскала магистра Белого Древа. И приняла посвящение в послушники-странники.

Энни расстегнула потайной карман на плече. Руна Братства протянула веточки-лучики, отзываясь на солнечный свет.

– Замечательная история! – пробубнил Тиабет, не отрываясь от записей.

– Но ещё не вся. Несколько лет Энни исполняла поручения Ордена в дальних землях. Но год назад ей поручили сопровождать обоз с лекарствами в приграничный имперский город. Мэр города, бывший наёмник, узнал Энни. Её схватили. Как часто бывает, её приписали многое из того, что она не совершала. Вскрылось её прошлое охотницы за головами, и все тёмные нераскрытые убийства в округе города за последние несколько лет поспешили скинуть на Энни. Липовые доказательства, подставные свидетели: знаете ведь, как это бывает. Лишь бы представить горожанам убийцу, чтобы они успокоились. Приговор: публичная пытка и казнь.

– А как же Братство Белого Древа?! – воскликнул Тиабет.

– С обозом ехало три младших послушника. Разумеется, они рассказали суду историю Энни, но… Там оказался один из магистров Эпигона – Арпат.

3
{"b":"584661","o":1}