Свет на кронах погас.

Но вскоре в вышине проступили как бы легкие одеяния, "серебристые" облака, это уже мезосфера, так высоко, что кристаллики льда еще ловят свет зашедшего солнца.

Пространство ощутимо дышит, и шелушинка на стволе начинает дребезжать.

Все заплывает прозрачными сумерками, на горе вспыхивает огонь.

Даниил Меньшиков сидел, прислонившись к мерцающему сосновому стволу, глядел в пламя. И как бы огненный человечек в рубахе с длинными рукавами, в красной шапке приплясывал, перебирал ногами, вился, прикладывал к губам сыплющую искры флейту.

Вверху звезды, как рачки-эпишура.

Наверное, все, что он услышал, грубовато звучало для мезосфер.

Но странствия в Глуши еще только начинались. Впереди у него было дней сто свободы. Или даже больше. И всегда его ждала река с нежными песчаными косами, синеватыми тростниками, паучьими Обрывами, уводящая взгляд в бесконечность- как бы в серое полотно, не тронутое кистью смотрителя другой, байкальской, горы.

Смоленск