— Нет, об аэропортах и речи быть не может. И в том, что нас ждут какие-то корабли, я тоже сомневаюсь.

Кузов взорвался гневными голосами людей, наперебой задающих вопросы. Парень в рабочем комбинезоне поднялся с сиденья и сказал, направив на Уитмена указательный палец:

— Энджи говорила, что там есть корабли. Значит, они есть.

Уитмен улыбнулся ему.

— Давно ее знаешь?

— Она наша соседка, — пояснил кто-то. Девушка с бритой головой.

— Перекидывались иногда парой слов. Но она производила приятное впечатление, — сказала пожилая дама. — По-моему, она работает на Уолл-стрит.

— He-а, она врач, — возразил парень в спецовке. — Она чуть ли не директор той больницы, что при колледже, знаете?

— Если кому и знать о том, что происходит, так это Энджи, — сказала ее соседка. Она радостно покивала самой себе. — Энджи знает, что делать. Она найдет для нас безопасное место.

— Почему бы нам не проголосовать? — спросил Уитмен. — Я говорю вам: сейчас там нет никаких кораблей. Кто хочет все равно ехать искать корабли, просто потому, что Энджи пересказала непроверенный слух?

Он не был готов к тому, что руки поднимут все.

— У вас есть идея получше? — спросила старушка.

Он открыл было рот, но понял, что не может ей ответить. Качая головой, он вернулся к кабине грузовика и сел на пассажирское сиденье.

— Что, черт возьми, это было? — воскликнула Энджи. Она, кажется, была в ярости.

— Я подумал, что надо дать им возможность выбора.

— Эти люди обезумели от страха! Какого черта ты им сказал, что там нет кораблей?

На это он мог бы ответить. Но он посмотрел на дорогу как раз вовремя, чтобы заметить блокпост.

Автомобилей на дороге было мало, и тех немногих, кто проезжал, военные останавливали не так уж часто. Всего один бронетранспортер с похожим на лопату носом расположился поперек обеих полос. Стоящий перед БТР солдат с винтовкой сделал им знак остановиться.

В окнах бронетранспортера Уитмен видел лица других солдат.

— Не останавливайся, — сказал он.

— Иди к черту! — огрызнулась Энджи. — После того как ты меня выставил дурой перед всеми? Попытаю счастья с армией. Они могут нам помочь… дать сопровождение до порта.

— Разворачивайся, — сказал Уитмен. — Сдавай назад.

Она, наверное, уловила волнение в его голосе или в том, как напряженно он вытянулся вперед, всматриваясь через ветровое стекло в солдата с винтовкой.

— Они не зомби, — раздраженно сказала она. — Они как минимум лучше, чем зомби.

— Ради бога, просто поверни назад, — умоляюще сказал Уитмен.

Солдат был все ближе. Он говорил что-то, но Уитмен не мог разобрать слов. Он попытался весело помахать солдату рукой, виновато пожать плечами: простите, мол, не знали, что эта дорога закрыта.

Солдат изобразил пантомиму. Повертел рукой, как будто выключал зажигание.

— Прошу тебя, — сказал Уитмен.

— Не скажешь мне почему? — спросила Энджи.

— Скажу! Только позже… потом…

Солдат повысил голос, и Уитмен смог наконец расслышать, что он говорит.

— Выключите двигатель! Затем выходите по одному, подняв левую руку!

— Давай! — заорал Уитмен.

Энджи с усилием дернула рычаг переключения передачи и надавила на педаль. Грузовик не хотел менять направление. Он не хотел ехать назад — ушла целая вечность на то, чтобы его разогнать и начать удаляться от солдата и бронетранспортера. Через лобовое стекло Уитмен видел, как солдат поднял оружие. Солдат крикнул что-то еще, но не Уитмену или Энджи — он звал своих приятелей из БТР. На крыше бронированной машины было установлено достаточно пулеметов, чтобы искромсать грузовик, за минуту превратить его в блестящие полоски металла. Что при этом будет с телами внутри, не заслуживало внимания.

Он кричал Энджи, торопил ее, чтобы прибавила газу.

Не успели отъехать и на пять метров, как солдат открыл огонь. Его штурмовая винтовка отправляла пули через решетку радиатора, в моторный отсек.

Уитмен слышал, как грохочут там пули. Ветровое стекло пошло трещинами и побелело.

Но грузовик не останавливался. Энджи смотрела в боковое зеркало и крутила руль, и они ускорялись, набирая скорость. Грузовик занесло, но она заставила его развернуться. Выстрелы зазвучали чаще, их стало намного больше, и кто-то закричал.

Но они набирали скорость.

Грузовик заглох через пятнадцать минут.

Следовало отдать должное его производителям — тяжеловес хрипел, гремел и визжал, но продолжал работать еще долго после того, как его радиатор изрешетили пули. Машина истекала охлаждающей жидкостью все десять длинных проспектов Бруклина, но все же увезла их на безопасное расстояние от солдат, которые за ними гнались.

Вместе с пассажирами из кузова они затолкали грузовик в заброшенный гараж таксопарка. Уитмен настоял, что надо загнать его под крышу — на случай, если кто-нибудь выслеживает их по спутникам или дронами.

— Почему они это сделали? — спросила Энджи. — Зачем мы им?

Уитмен снова покачал головой и склонился над парящим радиатором.

Парень в комбинезоне сказал, что он механик. Он бросил взгляд на двигатель грузовика и выругался. После этого настала очередь Уитмена осмотреть повреждения и попытаться сделать вид, что они могут что-то исправить.

Энджи взяла в руку гаечный ключ и направила его на Уитмена.

— Может, дело в тебе? Может, это тебя они ищут? — сказала она.

— Я — никто.

Он просунул палец в дырку от пули в коллекторе, потому что он не хотел встречаться с ней взглядом.

— Что ты от меня утаил? — спросила Энджи. — Мне нужно придумать план, чтобы помочь этим людям. А для плана мне нужна информация.

Уитмен потер лоб.

— Я ничего не знаю. Откуда мне знать? Я просто бегу, как и вы.

— Ты лжешь.

— Я ничего не знаю, — повторил он.

Она приподняла ключ, словно решила забить его до смерти. Он даже не знал, устоит ли он, если она попытается.

Но потом, через секунду, она опустила ключ.

Поверила она ему? Она больше ничего не сказала.

Младенец в ее руке загугукал и потянулся к ее волосам крошечным кулачком.

Крошечным кулачком с крошечным знаком плюс на тыльной стороне ладони.

— Очаровательный у тебя малыш, — сказал Уитмен. Даже его собственные уши уловили фальшь — слишком явно он пытается сменить тему.

— Он не мой, — сказала Энджи, колюче глядя на Уитмена.

— Не твой?

— Его оставили в детском автокресле. Просто бросили на тротуаре в автокресле и не вернулись. Я была дома. Думала затаиться. Но этот малыш кричал там, на улице, — сказала она и погладила нос ребенка. Тот сморщился от удовольствия. — Что мне оставалось делать? Я вышла, думая просто забрать его и вернуться домой. Но там я увидела мистера Тиндала, моего соседа. Он хромал по тротуару, весь покрытый укусами. Я поняла, что должна помочь людям, всем, кому смогу. Ждать, пока правительство придет нас спасти, — слишком долго.

Уитмен разглядывал отверстия от пуль в радиаторе. Он совсем не разбирался ни в автомобилях, ни в двигателях.

— Те солдаты были готовы нас всех перестрелять, — сказала Энджи. — Они были готовы застрелить даже этого ребенка, но не дать нам уйти. Ты знал об этом.

— Я не знаю…

— Ты знал.

Она бросила ключ, и он с грохотом упал на бетонный пол. Несколько человек обернулись на шум. Некоторые высунули головы из кузова, чтобы посмотреть, что случилось. Наверняка многие слушали их разговор.

Он не мог сказать Энджи всего. Но она заслуживала, по крайней мере, намека на правду.

Однако начать было трудно.

— Как ты его получила? — спросил он, указывая на плюс на тыльной стороне ее руки.

— Неважно.

— Нет, важно. И ты это знаешь. Парень в кузове, один из тех, кто был с тобой, сказал, что ты руководила местной больницей.

— Руководила? Нет, — сказала Энджи. — Я всего лишь медсестра. — Она покачала головой. — Ну ладно. Это случилось примерно неделю назад. Один парень из ЦКЗ опрашивал весь персонал больницы. О том, кто из нас находился поблизости от зомби. Смешно, правда? Мы имеем дело с этой эпидемией уже почти шесть месяцев. Найди мне хоть одного врача, медсестру или даже рентгеновского техника, которого не укусили бы, на которого не попала бы слюна или кровь зомби. Найди мне хотя бы одного, и я очень сильно удивлюсь. Так вот, этот парень из ЦКЗ, он пошел вдоль очереди и проставил плюс на каждом из нас. Он даже не объяснил, что это значит, хотя мы вполне могли догадаться. Это значит, что мы позитивны. Возможно, позитивны. — Она даже слегка улыбнулась. — Вот же дерьмо, да? Не может быть, чтобы эта зараза была такой агрессивной. Не можем мы все быть заражены.