― Знаешь, у него есть имя.

― У кого?

― У Джонни. То, как ты говоришь о нем, звучит как-то бездушно.

Бо не ответил. Казалось, он больше заинтересован в том, что было за окном.

***

Как только дверь лимузина открылась, Лолу ослепили множество вспышек фотокамер. Бо предложил ей руку. Она взяла ее, чтобы быть вежливой, но шум, яркость и отчаяние накатили на нее, поэтому она решила, что ни за что ее не отпустит.

Фотографы обступили их. Они снимали их вместе, пытались поймать ее отдельно, акцентировали внимание на их сцепленных руках. Лола старалась улыбаться каждому из них. Ковровая дорожка удачно подходила к ее лаку для ногтей. За ее спиной сияла реклама филармонии Лос-Анджелеса и главного спонсора, «Ролекс».

В какой-то момент и слева, и справа от нее оказались вип-гости. Когда она почувствовала уверенность на ковровой дорожке, она попыталась убрать свою руку. Но Бо крепко держал ее.

― Не стоит, ― прошептал он и поцеловал ее в щеку. ― Я рядом. Держись около меня.

Было ли это на самом деле, или только для шоу, в любом случае, это в очередной раз показало, что он на самом деле старается защитить ее. Все репортеры сверкали зубастыми расчётливыми улыбками, а они с Бо были лакомой добычей. Они напоминали рычащего зверя, который хотел поглотить Бо и ее заодно.

Женщина репортер какого-то развлекательного канала поймала их целомудренный поцелуй.

― Бо! Бо! ― воскликнула она с другой стороны ковровой дорожки. Она выглядела шикарно со своими платиновыми волосами, которые зрительно добавляли ей пару дюймов. Она приблизилась к ним. В леопардовом платье она была полной противоположностью Лолы.

― Поцелуи в общественных местах? ― она буквально захлебнулась от восторга. ― Означает ли это, что у вас все серьезно?

Бо обнял Лолу за талию. Она должна ему доверять. Ей было очень страшно, и, наверное, ее глаза почти выдавали ее, пока Бо не повернулся к ней и твердым голосом не произнес:

― Очень.

Взгляд репортера осмотрел Лолу с ног до головы, не касаясь ее лица:

― Кто она?

Внезапно Лола и Бо на самом деле перестали существовать по разные стороны. Они оказались рядом. У Бо не было ничего общего с этими людьми. Он смотрел ей в глаза, когда говорил с ней. Он не рассказывал о ней и не говорил, что нужно говорить ей, чтобы выбраться из этой ситуации. Она наклонила голову к микрофону около лица Бо, но он опередил ее.

― Ее зовут Лола.

Репортер слегка надула губки, касаясь плеча Бо:

― О, боже! Все женские сердца целой страны разбились вдребезги. Означает ли это, что призрачная надежда захомутать красивого Бо Оливера растворилась?

Что-то непонятное вспыхнуло в Лоле, при виде красных наманикюренных коготков этой женщины на его плече. Бо выбрал Лолу на этот вечер, а не эту женщину, которая стоит тут, источая запах лака для волос и духов.

― Именно это и означает, ― сказала Лола. ― И попрошу вас убрать свои руки от моего мужчины.

Репортер, наконец, посмотрела на Лолу с таким праведным негодованием, что Лоле пришлось закусить щеки изнутри, чтобы не засмеяться.

― Лола, ― сказал Бо.

Она буквально подавилась смешком. Она не имела права говорить это. Бо не принадлежал ей. Все это не должно было беспокоить Лолу, ее не должно было беспокоить это дешевое соблазнение, она должна помнить, что для Бо все это ничего не значит.

Лола уже успела в полной мере ощутить раскаяние, прежде чем подняла на него свой взгляд и встретилась с искрящимися смехом глазами. Когда он заговорил, все вокруг просто перестали существовать.

― Терпение никогда не было моей сильной стороной, ― сказал он, приподняв ее лицо до своего уровня. ― Но я и так долго заставлял нас двоих ждать.

Он поймал ее рот. Их губы были прижаты друг к другу так же сильно, как давила его рука на ее затылок. Ее ладони по инерции поднялись к его груди. Он был твердым под ее руками, и крепко обхватил ее за талию. Вокруг взорвался фейерверк из фотовспышек. Когда его пальцы впились в нежную кожу ее бедер, тело Лолы словно проснулось, пробежала жаркая волна, оставляя приятное покалывание под кожей. Она очень остро осознала, что впервые так плотно прижимается к нему. Она слегка наклонила голову, чтобы углубить поцелуй, но он плавно отстранился.

Выражение его лица, казалось, словно спрашивало разрешения, хотя было уже поздно. Люди что-то говорили, кричали, шумели вокруг них, но все превратилось в обычный белый шум.

― Твои губы стали красными, ― сказала она.

― Как и твои.

Словно в бреду, она рассмеялась при мысли, что они пользовались одинаковой помадой. Она коснулась ладонями его щек, пытаясь пальцами оттереть этот красный оттенок с его губ.

― У меня есть носовой платок, ― сказал он.

― Там, откуда я родом, не пользуются платками.

― Это просто замечательно! Твой способ нравится мне гораздо больше.

В конечном итоге она только сильнее размазала помаду по его лицу:

― Я делаю только хуже.

Он рассмеялся:

― Не для меня. Как насчет того, чтобы стереть все это с моего лица и выпить?

Репортер старательно игнорировала их, пытаясь привлечь чье-то другое внимание.

― Ты просто читаешь мои мысли, ― сказала Лола.

Однако сделать это оказалось гораздо сложнее, чем сказать. Бо останавливали на каждом шагу. Каждый из них предлагал свой платок в качестве временной меры их маленького конфуза. Он крепко держал ее за руку, а она позволяла ему. Какой у нее был выбор? Ее рука, да и все остальные части ее тела в этот момент принадлежали ему. Когда Бо отвернулся от нее, Лола коснулась кончиками пальцев своих губ. Она сомневалась, что хоть одна камера пропустила их поцелуй. Джонни однозначно мог видеть это.

― Все хорошо? ― спросил Бо, глядя на ее руку около губ.

― У тебя колючий подбородок, ― сказала она. ― Человек, который собирается расстаться с миллионом долларов ради одной ночи, мог бы и побриться.

― Я побреюсь сегодня вечером, если ты хочешь. Перед сном.

Перед сном. Как будто они были старой супружеской парой, которая никогда не проводила ночи вдали друг от друга. Покалывание стало сильнее, когда она подумала о том, что его рот был бы на её губах перед сном снова и снова.

― Я не говорила, что против, ― сказала она мягко.

Он издал звук, похожий на звук одобрения, поскольку его взгляд заметался между ее губами и глазами.

― Ты знаешь, что надо сказать, не так ли? Я много ожидаю от людей, но ты умудряешься удивлять меня.

― Я даже не старалась, это только начало, ― сказала она, слегка поддразнивая его. Та дистанция, которую она пыталась сохранить между ними, исчезала, и она все больше и больше расслаблялась в его компании. ― Ты устроил неплохое шоу.

Он медленно покачал головой:

― О каком шоу ты говоришь?

― Я о том, как ты целовал меня, держа за руку. Ты делал это напоказ, я понимаю.

― Если я это и сделал, то это не значит, что это было ради шоу. Я считаю, что ты — моя, и ничья больше. Я имел в виду то, что сказал этой женщине сегодня, для меня все очень серьезно.

Лола хотела остаться непредвзятой. Так было бы проще. Бо не убедил ее, что внутри, где-то под его костюмом, он хороший человек, но она начала сомневаться, что все было так плохо.

― Что ты будешь пить сегодня вечером? ― спросил он.

Она подумала о водке с содовой, но вовремя прикусила язык. Сегодня она была не той девушкой, что обычно:

― Разбавленный мартини, ― сказала она. ― «Грей Гус», пожалуйста.

Бо сделал заказ для них. Выпить у нее получилось не раньше, чем к Бо подошел еще один человек, на этот раз крепкий, краснощекий, такой же высокий, как и Бо, но гораздо старше.

― Приятного вечера, Оливер, ― сказал он, пожимая Бо руку. ― Рад тебя видеть.

― Взаимно, сэр, ― Бо слегка повернулся. ― Моя спутница, Лола.

― Вот в чем причина, не так ли? В последнее время я не видел тебя на подобных мероприятиях.