– А чего страшного? С тобой интересно. Пока, Артур, – ответил я, и мы разошлись в разные стороны.

Тем вечером мне так и не попало. Удачно отмазался тем, что якобы сперва ждал медсестру в изоляторе, а потом полоскал горло.

Дни в школе шли своим унылым чередом: уроки, перепалки со сверстниками, прогулки, выпивон. Понедельник-вторник, подъем-отбой. Словом, вроде ничего нового. Иногда, конечно, происходили истории из ряда вон: типа той, когда Маринина зарядила ночной няне в глаз с кулака, а за что, уже и не помню. Да это и не важно. Важно то, что среди одноклассников первое время мне было тошно, и поэтому я общался с ребятами постарше. И мозгов у них было побольше. Но время идет, и вот они все повыпускались. Характер мой закалился, я поумнел (лучше бы наоборот) и стал общаться с одноклассниками, и все бы ничего, да только скучно. И если бы не наша с Артуром дружба, тогда бы точно вся эта рутинная школьная жизнь меня поглотила…

Как можно понять, в школе Артур находился на особом положении и был наделен некоторой властью. Властью, которая отчасти обязывала его быть лояльным школе даже тогда, когда это было лишним. Поэтому как друг я был ему очень кстати. Весь этот коллектив предсказуемых воспитателей, «коллег», работающих друг против друга… Окружение, из которого ему было не вырваться. Это мешало ему жить. И обо всем (хотя не обо всем, конечно) он мог мне рассказать. Исходя из этого мы делали свои выводы, и нам обоим становилось легче.

Но разве он не мог уволиться?

На этом надо остановиться чуть подробнее. Артур, как человек, который практически являлся Атаманом кабинета информатики и был примерно наших с вами лет (ему было тридцать), находился в центре внимания ребят. То есть одинок он не был. По выходным с ребятами из школы он нередко катался в кино или по магазинам или ездил к себе домой. Там, как я потом узнал, у него жила мама. И две кошки: Муся и Дуся.

С людьми он легко находил общий язык, кому-то помогал, кому-то нет. «Я доверяю людям», – говорил он. А еще у него были принципы. Он был очень обязательным, честным перед собой человеком, который интересовался новинками кинематографа и еще… любил думать.

Прежде чем уволиться, надо бы сначала найти новую работу и желательно не хуже этой. Артур это понимал.

«С его тремя высшими образованиями ему-то не найти?» – думал я.

– Ну и как поиски? – спросил я его однажды в кабинете информатики.

– Ничего хорошего, – ответил он уверенно-спокойным голосом Крутого Уокера.

– А почему? Нет интересных вакансий?

– Требования высокие… – Требования, как потом оказалось, были слишком высоки… Поэтому очень хорошо, что не все мы видим будущее. Иначе какой интерес жить?

С другой стороны, какой бы школа ни была – работалось Артуру тут не так уж плохо: оператор и инженер ПК, плюс раз в неделю дежурства на этаже и подъем, плюс «урок-замена» в случае необходимости.

– А правда, что Костя сказал типа ты увольняться собираешься?

– Уходить думаю, как ты помнишь, не в первый раз… Здоровье немножко подправлю, летом в Египет слетаю, а там видно будет.

– Круто! – обрадовался я за него. – Но ты смотри, я же в этом году выпускаюсь, а еще в октябре у «Paradise Lost»[4] новый альбом выходит, так что я буду рад с тобой встретиться.

– Где?

– Хоть где: в Питере, или к тебе туда приеду.

– М-м-м. В августе я буду работать на вахте плюс ко всему, приезжай, конечно! Там разберемся…

На том и порешили… Но решить можно все что угодно, а происходит не обязательно так, как нам хочется. И всегда что-то одно.

Алексей, словно очнувшись, посмотрел на людей вокруг себя, убедился, что его слушают, и продолжил, выдержав паузу:

– Нет смысла грузить вас лишними событиями, поэтому сразу представьте, что наступила весна. И тут начало происходить то самое, из-за чего весь мой треп становится необычным: в парке неподалеку от школы убивают школьную инструкторшу ЛФК. Как нам было сказано – банальная кража денег. Спустя пару недель по дороге на станцию попадает под машину наша математичка, но не насмерть, а выживает.

Потом Гриша, нормальный здоровый мальчишка, хулиганистый слегка – вешается в этом самом парке на березине. Вот что видел, то видел – сам смотрел, как его снимали… В кармане нашли записку. Точного содержания не знаю, но смысл такой: «ухожу из жизни, ибо этот мудак физрук меня изнасиловал». Какие у меня этому доказательства? Да никаких. Но что произошло – то произошло. Впрочем, общий слух о написанном подтверждает то, что физрука уволили на следующий же день. На него бы точно не подумал… Уж не знаю, что потом с ним стало… Я ведь не зря начал с разговора о гнетущей школьной атмосфере. Понимаете, она… как живая, что ли.

Случайность это или нет, или в парке дело, но сам по себе он меня пугал с самого начала. Все эти деревья, коряги и тропинки… Неуютно мне там было. А с другой стороны – в Питер нужно, в школе сидеть сил нет, да и выпускной скоро – вот и ходил парком. Иногда и вдоль шоссе, но скоро понял, что одно и то же чувство страха со мной как тень, где бы я ни шел. И да, это не мания преследования – в городе, в гостях у друзей или дома меня отпускало, будто и не было ничего. – Он говорил все быстрей и быстрей, постепенно теряя спокойствие:

– А в январе до всех этих событий я лежал в больнице со сломанной ногой. Катался в инвалидной коляске, общался с ребятами, весело проводил время. Узнавал новое, начал писать стихи. Созванивался с Артуром, познакомился с девушкой, с которой достаточно тесно потом общался и всякое такое. Что вам нужно знать, так это то, что однажды ночью (когда я еще лежал в больнице) мне приснился сон. Настолько яркий, четкий, необычный и реальный, что я не мог его забыть, проснувшись. Даже если бы захотел. Сон был такой: я вижу вахту, стенд с надписью: «ЭТО АКТУАЛЬНО» с информационными листками и всякой фигней. И тут замечаю, что к нему прикреплена какая-то фотография Артура, причем явно распечатанная на принтере. Удивляюсь, что бы это значило, но ответа не нахожу. Потом какие-то еловые ветки, и тут вижу незнакомое мне место. По памяти: вроде лето, светло, несколько автобусов. Дорога, и угол незнакомого мне дома. По высоте здания понимаю, что этажей шесть или восемь. Много людей, и их все больше и больше. Какой-то ящик. Все это я вижу издалека. На этом сон заканчивается, и я просыпаюсь.

Пару дней ломал голову – неужели мне снилось, что Артур умер? Потом оставил это сновидение в покое. Он же жив. Не буду ему об этом говорить. Пришло время возвращаться после выписки из больницы. Далее вынужденное расставание с девушкой, родной город которой не Питер, а Кисловодск, и затем – мое возвращение в интернат. Все очень закономерно, поверьте на слово. В каждом событии есть смысл, даже если мы его не видим.

С Артуром общаться мы продолжили как ни в чем ни бывало, пару раз ночью играли с ним и с мальчишками в «Warcraft III», заказывали себе пиццу и неплохо проводили время. Параллельно я сознательно стал с ним говорить о религии – интерес к разговору был искренним, как всегда, но мне хотелось как-то приобщить его к вере, духовно его развить, что ли. Переживал я о нем. Так или иначе – мне это удалось. К тому же, начиная с февраля к нам в школу приходил проповедовать батюшка. Алексей его звали, как меня. Я посещал его проповеди каждый раз, и Артуру, конечно, становилось все интереснее и интереснее – «а что если реально ТАМ что-то есть и не всегда надо руководствоваться логикой?» У него появились вопросы, ну и в итоге пару таких мероприятий мы посетили вместе.

К этому моменту произошли уже известные вам весенние происшествия. И где-то в это время Артур внезапно лег в больницу. В Питере, подлечиться. Он и раньше так делал, но в этот раз на фоне всей этой «чумы» мне показалось, что больше я его никогда не увижу…