«Все что угодно, – взмолился Шон, – только не наборка. И запись. Боже, какой скучной рутиной это было. Одни судорги в руках, да и только…»

Он покосился еще разок на Белоснежку, перед тем как закрыть глаза. Она все еще была единым целым.

Не было похоже на то, что трогометы могли здесь подсобить.

В действительности, они были неплохого характера и довольно-таки яркими для не сочувствующих видов. К сожалению, для организма, в чьем первичном желудке жил дальний кузен «геобактер-металлиредуценс», большинство металлов имели вид хорошенькой вкуснятины. Особенно железо. Марганец. Золото. Платина. Геобактер-металлидевастерный микроб запросто добывал энергию при диссимилятивном разложении хоть какого-нибудь металла. И поэтому каждому пушистику внутренность любого компьютера представлялась небесным шведским столом. Если что-нибудь было металлическим, то это была пища. Как вообще что-то такое, черт возьми, вытерпела даже и эволюция? Немурия была богата на залежи металлов, но не до такой же степени. К счастью, вторичным желудкам трогометов были достаточно хороши по вкусу углеводы, иначе бы пушистые клубки вымерли с голоду много эр тому назад.

Шон зазевал. Когда он в последний раз спал? Это было двадцать часов тому назад? Тридцать? Это имело значение? Усталость разлилась по нему мертвым якорем, и ему не хотелось ничего более, чем просто свернуться калачиком на пластиковом полу и уйти в зарево полного блаженства электрической лампы.

– Шон?

Человеческое тело является удивительным организмом. Оно может перейти от состояния мертвой усталости к абсолютной бдительности в ужасающе короткий миг.

Шеф службы безопасности выгнул свои темные брови:

– Я и не знал, что ты можешь так высоко прыгать.

Шон пробормотал что-то и уставился на Сантоса пристальным взглядом осуждения. Которое отскочило от Сантоса, как трогомет со стеклопластика.

– Ты помнишь, я тебе говорил, что мы должны запускать каждую трансмиссионную сессию только после прохождения Великой Стены? Потому что мы живем на расстоянии меньше светового часа от третьего по величине производителя ИИ-синтезаторов, и потому что их хакеры считают крайне занятным закрутить нам гайки при каждой ими полученной возможности.

Шон закивал головой.

– Так точно. Каждая трансмиссия пускалась через Великую Стену. Это походило на скребок до кости.

С виду Сантос был мрачным. Что само по себе ничего не означало. Темные волосы, с такими же темными глазами, выглядели почти черными, и шеф службы безопасности обычно менял выражения, ограничиваясь мрачным, флегматичным и стоическим.

– Ты логинился этой ночью. Около часа. Была трансмиссия со спутника.

– Да. И я прогонял ее через Великую Стену. Как и всегда я делаю. Сантос, проверь логи.

– У нас больше их нет.

Шон разинул рот, но неожиданно слова отказались выходить.

– Не спеши, подготовься.

– Вирус «сороконожки», – Шон окончательно пришел в себя.

– Хуже. «Многоножка», укомплектованная расплодом и субнастройками ИИ. Она въехала верхом на последнем сеансе трансмиссии и на пару часов расположилась в бездействии. Достаточно долго, для того, чтобы ты разлогинился.

О боже. Вирус «многоножки», разбитый на сегменты, которые должны спрятаться в системе, маскируя себя и плодя дюжины новых «многоножечек»…

– ИОО?

– Зажарен.

Шон почувствовал, что сейчас закричит. Объединенная комиссия прибывает сюда через четыре дня, а у него нет отчета для них. Ничего, кроме кучи, высотою в четыре фута, бумажных заметок от руководителей секций. Ушел месяц, интенсивного до опупения мозгов труда, на то, чтобы интегрировать несвязные заметки людей, которым никогда прежде не приходилось вручную вводить бумагу в объемный научный документ.

– А что с резервной копией?

Сантос вздохнул:

– Как я уже говорил, «многоножка» лежала в бездействии…

– А когда Юлия принесла Гнома, чтобы сделать резервную копию ИОО, «многоножка» перенеслась и в него?

Сантос кивнул головой.

– Оба резервных диска?

Сантос кивнул опять.

– А что с резервными дисками?

Стоическое лицо Сантоса приобрело некий затруднительный намек на эмоцию:

– Я за тебя волнуюсь.

Правильно, пушистики украли жесткие диски две недели назад. Тогда он так сильно не волновался. В конце концов, у них еще была Белоснежка и Гном.

– Так значит, нас прижали.

Сантос кивнул головой:

– Так точно.

В голове Шона промелькнуло, что он уже был мертв, а этот Сантос, со своим хмурым и непроницаемым лицом, был Танатосом пришедшим забрать его к Гадесу, чтобы придать суду за все земные прегрешения. Он качнулся назад. Возможно, мертвым он и не был. Быть может, он лишь просто спит. Еще чуть-чуть и он проснется, и сразу станет все прекрасным.

– Шон?

– Это не сон?

– Нет.

Не было возможного способа воссоздать отчет за четыре дня, и не с тем количеством материалов исследований, имеющихся у него. Два стандартных года ушло на сбор данных, анализ, тяжелую работу, истрепанные нервы…

У руководителей секций все еще имелись их бумажные заметки, но тотальный охват их труда сводился к ничему, пока не был представлен на рассмотрение комиссии. Это скажется катастрофическими последствиями на их карьерах.

Он мог бы навсегда найти легкий выход из этой ситуации. Он мог бы биться головой об стену и спастись при помощи боли. Он мог бы…

В мозгу что-то щелкнуло.

– Наннибот, – он сказал, – Наннибот является третичным уровнем резервирования. Мы резервируем все файлы на нем через каждую неделю. Там должно храниться все до того момента, как я присоединил геоисследования Тимура. Я могу исправить все за четыре дня.

Сантос вздохнул:

– И тут есть плохая новость…

*****

Шон скрестил руки на груди, наблюдая за тем, как биозапоминающее устройство, также известное под именем Наннибот, пыталось оседлать карликовую корову. Карликовая корова походила на миниатюрного, обитающего на Земле, буйвола с оранжевым мехом. В своем четвероножном режиме Наннибот имел сходство с большим, но стройным псом, у которого была гладкая кожа цвета индиго и одна линза посредине трубчатой головы. В двуножном режиме, он был похож на инопланетянина из ранних мифов обитателей Земли об НЛО.

Ни один из режимов не подходил для верховой езды. Особенно, на пришедших в ужас карликовых коровах, и при этом держа метлу в одной из придаточных частей.

– Почему метла? – спросил Шон.

– Вернье точно не знает, – сказал Сантос.

Корова атаковала маленькую скамейку, где сидела, читая книгу, Эмили, старшая из детей. На какой-то ужасный момент времени Шон растерялся, разрываясь между тем, чтобы застыть в панике или же кинуться на спасение. Корова свернула влево, избежав на волосок скамейку. Он выдохнул:

– Скажи мне, как еще и это могло произойти?

– Лучшим из всего возможного, вычисленного Вернье, является то, что во время резервного копирования и размножения протокол вируса «многоножки» сделал Наннибота подвешенным как ИИ. Только, конечно, Наннибот – это не совсем правильная система искусственного интелекта, поэтому вместо выключения, он заставил его делать… Ничегошеньки, кроме того, что он делает сейчас.

– Но ведь на эту ночь не было запланировано резервное копирование в Наннибот.

Сантос кашлянул:

– Юлия думала, что ты уж слишком незначительно придерживался «протокольного» регламента о резервном копировании. На этой неделе она каждую ночь производила резервирование в Наннибот.

Шон прошелся взглядом по школьному двору, по спазматическим подергиваниям голубой чудовищности на спине коровы, и перевел туда, где лес ино дотягивался аж до неба, гладью своих серебристых стволов, переплетающихся и свивающихся воедино. Гирлянды фруктов ино-ино манили с веток, подобно огромным одуванчикам. В воздухе чувствовался запах красного вина.