А потом мыслей, кажется, вообще не остаётся. Онемевшие ноги подгибаются сами собой, и он съезжает по стене на ледяную каменную мостовую, припорошенную снегом. Нужно срочно аппарировать, иначе он замёрзнет и подохнет, как бездомный пёс. Гарри даже пытается сосредоточиться и собрать остатки сил, но сознание медленно гаснет, как солнце, садящееся за горизонт. Наступает мрак.

***

Когда Гарри вновь ощущает действительность, он не торопится открывать глаза. Сначала ему хочется понять, где он очутился: ведь если он проснулся, значит, кто-то подобрал его, спас. Скорее всего, какой-нибудь полисмен, который забрёл в этот тихий район случайно. Или у него было ночное патрулирование. Гарри даже пытается представить себе камеру, в которой лежит. Однако, чуть пошевелившись, он чувствует под лопатками не жёсткую тюремную скамью, а мягкую кушетку. Неужели он в больнице? Отогретую кожу на руках и ногах слегка покалывает, и он гадает, сколько провалялся в снегу, пока его не нашли.

Тихо щёлкает ручка двери, Гарри замирает. Несколько неторопливых шагов — и визитёр останавливается рядом. Изнутри распирает любопытство, но он продолжает играть сам с собой в дурацкую игру «я в коме». Над головой слышится мерное дыхание. Кто это? И почему молчит? Он уже близок к тому, чтобы открыть наконец глаза и выяснить, куда попал, как вдруг ресниц касается что-то мягкое и невесомое, щекотное. Гарри задерживает дыхание. Пробежав по ресницам, прохладный палец дотрагивается до скулы, очерчивает её и спускается к подбородку. Гарри судорожно втягивает воздух через ноздри, когда по лицу разливается знакомая покалывающая волна.

Он не может понять, какое чувство охватило его сильнее: страх или облегчение. Он открывает глаза, только когда шаги удаляются в другую сторону. Комната ему незнакома. Это просторное светлое помещение, из мебели — единственная кушетка, на которой он лежит. Больше здесь нет ничего. Словно комнату оставили под склад, но так и не наполнили ненужными вещами. Какое-то время Гарри напряжённо разглядывает коричневую дверь, а потом выгибает шею, чтобы посмотреть назад.

Риддл стоит возле окна, опираясь ладонями на подоконник и глядя в окно.

— Встань, — негромко произносит он ничего не выражающим голосом.

Гарри сглатывает, чувствуя, как по позвоночнику пробегает холод, отдаваясь пульсацией в барабанных перепонках. Он медленно садится на кушетке, попутно отмечая, что на нём по-прежнему грязная, но уже высушенная рубашка. Он нетвёрдо поднимается на ноги и делает шаг вперёд, уже прекрасно понимая, что его ждёт.

Риддл не двигается.

— Милорд, — выдавливает Гарри охрипшим голосом. — Позвольте только один вопрос. Как вы меня нашли?

Плечи Риддла поднимаются и опускаются, когда он вздыхает.

— Следящие чары, — сухо поясняет он, не оборачиваясь. — Я наложил их на кольцо, прежде чем дать его тебе. На всякий случай. Вчера мои поисковые чары сработали — значит, в штаб ты возвращаться не стал, — Риддл наконец поворачивается, и в его взгляде столько стали, что Гарри быстро отводит глаза. — И это единственная причина, по которой ты ещё жив.

Гарри смотрит на ковёр, краем глаза замечая, как Риддл достаёт палочку. Он стискивает зубы, чтобы не закричать, но, когда в напряжённой тишине комнаты раздаётся негромкое «Crucio», он падает на пол с хриплым воплем.

Боль во всём теле такая, что, кажется, из него вытягивают жилы раскалёнными щипцами, и это нисколько не похоже на то Crucio, которое досталось ему на четвёртом курсе. Все ощущения смешиваются, грудная клетка горит так, что не вздохнуть. Перед затуманенными глазами мелькают серебристые и красные точки. Гарри выгибается дугой, молотя костяшками пальцев по полу. Он задыхается и хрипит: наверное, он уже сорвал голос. Сколько это продолжается, понять невозможно. Все ощущения и мысли заволокла алая пелена боли, которая только усиливается. Гарри испытывает секундное облегчение, когда боль вдруг стихает и сознание начинает покидать его, но тут же тихий Enervate, как ведро холодной воды, обрушивается на тело, снова Crucio — и он слепнет от боли. Ещё один Enervate и ещё одно Crucio следом. Он теряет счёт заклинаниям. Под конец он может только слабо дёргаться, сдавленно хрипя. Ему кажется, что тело превратилось в окровавленный кусок мяса. Изо рта стекает струйка крови, костяшки пальцев сбиты. Гарри даже не замечает, как прекращается пытка.

***

Он не знает, сколько времени провалялся на полу без сознания. Когда он приходит в себя, комната перед глазами плывёт, всё тело ломит так, что невозможно пошевелиться. Он с трудом протягивает руку к лицу, чтобы ощупать очки, которые чудом не сломал. Лицо покрыто испариной, во рту привкус металла. Гарри медленно поворачивается набок и сплёвывает. На подбородке повисает тягучая нитка крови, которую он смазывает рукавом. Он пытается приподняться на руках, но локти дрожат, подгибаются, и он снова падает на пол. Глаза жгут слёзы бессилия: становится окончательно ясно, что своими силами он на ноги не поднимется. Он уже готов постыдно заплакать, как вдруг дверь приоткрывается, кто-то бесшумно проскальзывает в комнату и перед лицом мелькают край длинной мантии и чёрные круглоносые ботинки. В нос бьёт горькая вонь зелий, и Гарри растягивает прокушенные губы в подобии улыбки.

— П… Про… фесс…

— Не разговаривай, Поттер.

Снейп опускается на колени и приподнимает его голову, чтобы влить в рот густое зелье, которое сейчас кажется абсолютно безвкусным. Как только прохладная жидкость проскальзывает в желудок, становится легче дышать. Одеревеневшие мышцы расслабляются, и двигаться уже проще. Снейп осторожно подхватывает его под руки, усаживает и прислоняет спиной к кушетке. Пока он звенит ещё какими-то пузырьками, Гарри скользит бессмысленным взглядом по своим ногам и замирает, когда замечает тёмное расплывчатое пятно в паху. От стыда кровь приливает к лицу, и хочется прикрыться, но когда он поднимает слабую руку, Снейп нетерпеливо отбрасывает её и подносит второй пузырёк к пересохшим губам.

— Сначала выпей зелья, потом займёмся остальным.

Гарри послушно глотает на этот раз приторно-сладкую жижу, отмечая, как с каждым глотком остатки боли уходят из измождённого тела. Безумно хочется пить, но ему даже не приходится ни о чём просить: Снейп уже протягивает наколдованный стакан с водой, выпущенной из палочки.

Понемногу возвращаются и привычные ощущения. Гарри слегка знобит, потому что рубашка целиком промокла от пота. Содранную кожу на руках саднит.

— Профессор, это… Я не думал, что он так… — несвязно бормочет он, пока Снейп колдует над его мокрыми брюками и разбитыми костяшками. — Тогда, на кладбище…

— Он стал очень силён, — сухо отвечает Снейп. — Ты же видел, что было с Драко.

— Я думал, что Драко просто раскис.

— Теперь ты убедился, что это не так.

Снейп смешивает в стакане ещё какие-то зелья, не глядя ему в глаза, и только сейчас до Гарри доходит.

— Вы злитесь на меня?

Снейп молчит с полминуты, не отрываясь от своего занятия, затем наконец-то поднимает голову, и в его взгляде Гарри безошибочно читает злость.