Ещё не представляя зачем, он бросается к Риддлу, расталкивая Пожирателей, и замирает в футе от него. Но тот даже не поворачивает головы — с оттенком презрения на равнодушном лице продолжает смотреть на бьющуюся в агонии Гермиону.

— Пожалуйста, не нужно, — просит Гарри, нервно топчась на месте и кусая губы. Но Риддл не реагирует, словно его здесь нет. — Хватит! Перестаньте! — выкрикивает он с отчаянием и дёргается вперёд, намереваясь то ли схватить его за руку с палочкой, то ли заслонить собой Гермиону. Но по-прежнему не получает реакции.

Лихорадочно соображая, как привлечь внимание Риддла и прекратить пытку, он перебирает в уме все возможные варианты, но ни один из них не кажется ему хоть немного действенным. Дикая, уродливая идея вспыхивает так внезапно, что он цепляется за неё, уже не думая о последствиях.

Гарри резко подаётся вперёд и прижимается губами к губам Риддла, изо всех сил стараясь не растерять остатки себя, когда в голову ударяет обжигающая колючая волна. Стоны за спиной тут же прекращаются. Даже сквозь глухие удары крови в ушах он слышит удивлённо-насмешливые перешёптывания Пожирателей. Он так зациклен на мыслях о Гермионе, что пропускает момент, когда Риддл, так и не ответив на поцелуй, отстраняется с неприятной ухмылкой на лице. Гарри оцепенело смотрит на него, ожидая приговора для себя и подруги, но он только приказывает Эйвери:

— В темницу её, — и, развернувшись, выходит из зала через заднюю дверь.

Лишь когда край его мантии скрывается из виду, Гарри вспоминает, как дышать и двигаться. Он оборачивается к Гермионе, но та едва шевелится, находясь на грани обморока. Эйвери подходит к ней и дёргает за предплечье, чтобы поставить на ноги, но Гермиона снова валится на пол. Бросив странный взгляд на Гарри и тяжело вздохнув, он, вместо того чтобы отлевитировать бессознательное тело, подхватывает его на руки и выносит из зала. Гарри напряжённо провожает Гермиону глазами, и только когда двери закрываются, оглядывает остальных Пожирателей.

Рассаживаясь по своим местам за столом, они не перестают перешёптываться, ухмыляться и беззастенчиво поглядывать на него. Поначалу он порывается следовать за Эйвери в подземелья, но Марк настойчиво хватает его за локоть и заставляет сесть рядом с собой. Всё ещё сбивчиво дыша, Гарри пытается справиться с дрожью и смотрит в свою пустую тарелку, выжидая, пока внимание Пожирателей наконец отклеится от его персоны. Когда он всё же решается поднять голову, почти все заняты обедом, но по залу изредка пробегают шепотки и неприятные смешки. Стараясь не обращать внимания ни на них, ни на пылающие щёки, Гарри смотрит на сидящую напротив Панси. Её брови удивлённо приподняты, а в глазах читается крайнее недоумение. Поймав его взгляд, она поспешно отворачивается. Стиснув зубы, он поворачивает голову к Марку. Тот уплетает картофельное пюре, с трудом сдерживая смех.

— Ну что?! — шёпотом выкрикивает Гарри, по очереди оглядывая слизеринцев.

Тут Марк уже не выдерживает и, закрыв набитый рот руками, откидывается назад, сдавленно хохоча. Теодор против воли начинает похрюкивать, и, глядя на них, в нездоровом смехе наконец заходится и остальная компания. Гарри переводит непонимающий взгляд с одного раскрасневшегося лица на другое и не может взять в толк, что так рассмешило этих идиотов.

— Извини, — отсмеявшись и откашлявшись говорит Марк, вытирая слёзы. — Это нервное. Просто это… это было…

— Впечатляюще, — заканчивает Панси, ухмыляясь.

— То есть мне крышка, — констатирует Гарри без тени улыбки.

— Ага, эфенди. Тебе крышка, — Марк задорно хлопает его по плечу и возвращается к пюре.

— Что случилось? Как она сюда попала?

— У Долохова спроси, — кивает Марк на другой конец стола. — Он её с дежурства приволок.

— Антонин! — зовёт Гарри и, дождавшись, пока Долохов посмотрит на него, поднимает бровь в немом вопросе.

— Эти ублюдки опять пасли наш склад, — хмуро отвечает Антонин. — Тёпленькими взяли.

— Кто там был?

— Черномазая жопа и ещё какая-то малышня. Эту удалось оглушить, остальные спаслись позорным бегством.

— Давно её доставили сюда?

— Минут за десять до твоего… кхм… — Долохов нехорошо скалится. — Выступления.

— Что Лорд хочет у неё узнать? Она же не сможет сообщить местоположение штаба. Она же не знает…

— Значит, расскажет, что сможет, когда Руперт её разговорит.

Услышав это, Гарри вскакивает со стула, и в это время двери зала распахиваются, впуская Эйвери. Вырвавшись из хватки Марка, Гарри подлетает к нему и с такой силой ударяет кулаками в грудь, что он, пошатнувшись, едва успевает отступить назад, чтобы не упасть.

— Что ты с ней сделал?! — орёт Гарри так, что у самого закладывает уши.

— Какого… — Эйвери тянется было к палочке, но тут между ними вырастает Марк, расставив руки в стороны.

— Эй, эй, ну тихо. Вы же не станете затевать драку?

Гарри вновь рвётся вперёд, но Марк хватает его за плечи и как следует встряхивает.

— Успокойся, слышишь?!

Немного остыв, он повторяет вопрос, глядя Эйвери в глаза:

— Что ты с ней сделал?

— Да ничего я с ней не делал, неврастеник! — выкрикивает тот в ответ. — В камере запер. Идиот несчастный!

Он обходит их с Марком и садится за стол, поглядывая на него, как на буйнопомешанного. Гарри делает глубокий вздох, прикрывая глаза.

— Может, сядем уже, поедим, а? — предлагает Марк с раздражением.

— Нет, — он твёрдо качает головой. — Мне нужно её увидеть.

— Увидишь, когда Лорд разрешит.

— Да плевал я на разрешения Лорда! — шипит Гарри. — Я должен пойти к ней сейчас!

— Кому должен?

— Иди ты! — Гарри отпихивает его в сторону и рвётся к выходу, но тут Марк взмахивает палочкой, и двери резко захлопываются перед самым носом. — Alohomora! — рявкает Гарри на створки, но ничего не происходит, и он оборачивается к слизеринцу. — Урод, открой эту чёртову дверь!

Марк смотрит на него как-то странно, словно не верит тому, что услышал.

— Открой дверь! — цедит Гарри, взявшись за ручку.

— Открою, — сухо говорит Марк белыми от сдерживаемой ярости губами. — Но один ты туда не пойдёшь.

— Мне проводники не нужны, дорогу знаю.

— А я к тебе в свиту и не записывался. Если хочешь поговорить с ней — говорить будешь только под моим присмотром.

Гарри хочет ещё возразить, но вовремя вспоминает, что спорить с упрямым Марком бесполезно.

— Ладно, — кивает он. — Любишь подслушивать — я доставлю тебе такое удовольствие. Открывай! — Марк не шевелится. — Ну же!