— Ай! — воскликнул я, энергично потряхивая рукой. Каждая уловка была хороша, только бы отвлечь его внимания от огня. Кстати, я сам изо всех сил старался не смотреть в сторону камина.
Щелкнула телефонная трубка, и появился величественно шагающий Кенникен.
— Дипломаты! — презрительно бросил он. — Будто у нас нет других забот.
Пырнул меня большим пальцем.
— Ну, хорошо, вставай!
Я поднял папиросу.
— А как быть с ней?
— Докуришь снаружи. У тебя будет много вре...
Взрыв баллона в закрытом помещении оказался оглушающе сильным, а взрывная волна разбросала по всей комнате кусочки торфяного жара. Я ждал того, что произошло и, конечно, среагировал быстрее, чем кто-либо из них. Не обратил внимания, что кусочек раскаленного торфа обжег мне шею, а вот полностью застигнутый врасплох Григорий не сумел справиться с горящим куском, который угодил ему на кисть руки, взвыл от боли и выпустил оружие.
Я метнулся через комнату, схватил пистолет и дважды выстрелил Григорию в грудь. Тут же развернулся, чтобы прихлопнуть Кенникена, прежде чем тот придет в себя. Он стряхивал с себя горящий торф, на звук выстрелов обернулся в мою сторону. Увидев нацеленный в него пистолет, схватил настольную лампу и изо всех сил швырнул в меня. Я уклонился, и поэтому пуля прошла мимо. Лампа пролетела над головой, угодив в лицо Ильичу, который как раз открыл дверь, торопясь на звуки выстрелов.
Это избавило меня от необходимости открывать дверь. Я оттолкнул Ильича и, спотыкаясь, выскочил в коридор, где с облегчением обнаружил, что входная дверь тоже открыта. Кенникен доставил мне несколько тяжелых минут, и я с радостью рассчитался бы с ним, но момент оказался неподходящим. Выскочив из дома, пробежал мимо лишенного всех четырех колес фольксвагена. Мимоходом послал еще на всякий случай пулю в сторону здоровяка, пытаясь этим аргументом убедить его не высовывать голову. Я вбежал в темноту, которая, к моему сожалению, оказалась не такой и темной, как бы желал, и направился в сторону пустыря.
На этой местности доминировала лава, испещренная морщинами извержений и покрытая толстым ковром мха со смутно вырисовывающимися кое-где карликовыми березками. Если бы я пересекал эту местность днем, то смог бы пройти за час не более полутора километров, не сломав при этом себе ноги в лодыжке. Передвижение в темноте требовало от меня громадных усилий, понимал, что перелом или даже вывих ноги означает для меня смерть на месте.
Благополучно преодолел метров четыреста и, прежде чем остановиться, оставил уже за собой берег озера, приблизившись к дороге. Оглянувшись, увидел окна комнаты, в которой был узником. Заметил какое-то мигание, а потом занавеси вспыхнули. Послышались отдаленные крики, какая-то фигура промелькнула возле окна, но ничто не указывало, что за мной организовали погоню. Пожалуй, они даже не знали, в какую сторону я побежал.
Передо мной высился массив застывшей лавы, за которым, как предполагал, должна проходить дорога. Я двинулся в ту сторону и начал подъем. Мне нужно было оказаться по ту сторону и исчезнуть с их поля зрения, прежде чем наступит уже близкий рассвет.
Передвигаясь на животе, я преодолел хребет возвышенности и очутился под заслоном массива. Поднявшись на ноги, увидел расплывчато маячившую впереди прямую, темную линию, которая не могла быть ничем другим, как дорогой. Хотел уже двинуться в ту сторону, как чья-то рука провела на мне удушающий захват, и одновременно правая кисть оказалась словно в тисках.
— Брось оружие! — хриплым шепотом по-русски приказал незнакомец.
Я выпустил пистолет и в ту же секунду полетел вперед от сильного толчка в спину, споткнулся и упал.
Подняв голову, наткнулся на слепящий свет фонаря, и в его блеске увидел ствол пистолета.
— О боже, это ты! — удивленно воскликнул Джек Кейс.
— Убери от меня этот проклятый свет! — крикнул я и принялся массировать себе шею. — Куда ты, черт возьми, исчез тогда в Гейсир?
— Мне очень неприятно. Когда я приехал в отель, он уже был там.
— А говорил.
Он прервал меня с ноткой раздражения:
— Ради всех святых, я же не мог тебе сказать, что он в отеле. Ты находился в таком состоянии, что разорвал бы его на куски.
— Вот и выяснилось, какой ты друг, — с горечью сказал я. — Но не время сейчас заниматься сведением счетов. Где твой автомобиль?
— Стоит здесь рядом, на шоссе.
Он спрятал пистолет.
Я быстро принял решение. Не мог сейчас доверять ни Джеку, ни кому- нибудь другому.
— Джек, можешь передать Тэггарту, что я отвезу посылку в Рейкьявик.
— Хорошо, но сейчас сматываемся отсюда.
Я подошел к нему ближе.
— Я не верю тебе, Джек.
Молниеносным движением всадил ему в солнечное сплетение три выпрямленных пальца. Он глубоко выдохнул и согнулся пополам. Я врезал ему ребром ладони по шее, и он упал у моих ног. В рукопашном бою мы с ним были равноценными партнерами, и не думаю, что мне удалось бы справиться с ним так легко, ожидай он моего нападения.
Где-то вдали заработал двигатель автомобиля, и справа по небу зашарили лучи фар. Я упал ничком на землю. Слышал, как машина поднимается вверх по склону и направляется в Тингветлир, откуда я недавно приехал в обществе Кенникена.
Когда шум мотора утих, я обыскал карманы Джека. Забрал у него ключи и пистолет. Оружие Григория чисто вытер и выбросил. Затем нашел автомобиль Джека.
Это был вольво, припаркованный рядом на дороге. Мотор ровно загудел, и я двинулся в путь, не включая фар. Меня ожидало долгое возвращение в Лаугарватн вокруг озера Тингвадлаватн, но, честно говоря, я готов был ехать еще дальше, лишь бы не возвращаться туда, откуда только что вырвался.
В Лаугарватн приехал около пяти утра. Автомобиль оставил рядом и, выходя из него, заметил за занавесками окна какое-то движение. Через минуту из дома выбежала Элин и бросилась мне в объятия.
— Алан! — крикнула. — У тебя лицо в крови.
Я дотронулся до щеки и почувствовал застывшую кровь, которая, по-видимому, какое-то время сочилась из рассеченной раны. Получил ее, наверное, во время взрыва баллона.
— Идем в дом, — ответил я.
В холле мы встретили Сигурлин. Она осмотрела меня с головы до ног и заявила:
— У тебя прожжен пиджак.
Я глянул на дырки в ткани.
— Да, — согласился. — Пожалуй, был неосторожен.
— Что случилось? — Элин подгоняла меня.
— Состоялась. состоялась беседа с Кенникеном, — коротко ответил.
Начала проявляться моя усталость. Однако пришлось взять себя в
руки, времени на отдых не оставалось.
— У тебя есть кофе? — спросил у Сигурлин.
Элин схватила меня за руку.
— Что случилось? Что Кенникен?..
— Позже тебе расскажу.
Тут же подключилась Сигурлин.
— У тебя вид, будто не спал неделю. Наверху есть свободная кровать.
Я покачал головой.
— Нет, спасибо, я. мы. мы должны ехать.
Они посмотрели друг на друга, после чего Сигурлин сделала деловое предложение.
— Во всяком случае, кофе ты можешь выпить. Он уже готов. Мы всю ночь пили кофе. Идем на кухню.
Я уселся за кухонный стол и, не жалея, насыпал сахару в черный, источающий аромат кипяток. Никогда еще не держал во рту ничего более вкусного. Сигурлин подошла к окну и посмотрела на вольво, стоящий у дома.
— А где фольксваген?
Я скривился.
— Можешь поставить на нем крест.
Мне представился случай бросить на него лишь поверхностный взгляд, но и того короткого мгновения хватило, чтобы заметить: Ильич действительно разобрал фольксваген на части.
— Сколько он стоил? — спросил я и сунул руку в карман за чековой книжкой. Она остановила меня нетерпеливым жестом.
— Это может подождать, — в ее голосе зазвучала резкая нота. — Элин рассказала мне все о Слэйде и Кенникене.
— Ты не должна была этого делать, Элин, — спокойно заметил я.
— Должна же кому-то довериться, — взорвалась та.
— Нужно немедленно идти в полицию, — решила Сигурлин.