Вот Красные Гендульфы задрали было эту самую планку на прямо-таки немыслимую высоту, а потом сверзились вниз с таким грохотом, с таким позором, что весь остальной мир удивленно смотрел на это некоторое время, а потом, а потом... впрочем, ладно.
Мудрость и дальновидность т.н. "западных демократий", как раз и заключалась в том, что они изначально и совершенно открыто провозгласили сверхнациональную идею об "обильной, вкусной и здоровой пище" своим главным идеалом. И потом - с такой высоты просто некуда было падать, некуда было сверзаться. Всем им нужно было только во время очередных выборов немного, несильно и недолго попрыгать на месте, только для того, чтобы убедиться в прочности своей позиции. Поэтому-то все на свете выборы и проходили под одну и ту же древнюю песню: "Выберите меня и вы будете много и обильно кушать (и пить, и кататься на железных самокатах, и носить красивые кружевные чулки). Только я знаю, как сделать так, чтобы у всех вас было много самой разной вкусной еды, и самокатов, и кружевных чулок, да и не только этого, а вообще - всего-всего-всего, но вот мой противник не знает, он - идиот (дурко, шлемазл, карокуцо)". Все эти политики и, возможно, сами не подозревая об этом, проповедовали своим избирателям универсальную национальную идею этого мира - УНИ. Она, эта транс- и над- национальная идея похожа на древнюю бесконечную песню, а иногда - на плач по мечте, но крепче этой основы человечество ничего так и не придумало. Красные Гендульфы вот попытались пропеть другое и где они теперь?
И в этой песне всегда было столько древней правды, столько жизнеутверждающей правоты, что она никому и никогда не надоедала, а только длилась и длилась, уже очень-очень много лет. Черчилль был полностью прав - ничего лучше этой простой песенки человечество так и не придумало (да и как придумать, когда сознание летает неизвестно где). А советские коммунисты не смогли просчитать таких простых вещей, сверзились со своих зияющих высот и разбились вдребезги (что, кстати, мудрые черчилли им и предсказывали, еще тогда - в самом начале 17-ого).
Отсюда следует один простой вывод - очень может быть, что так называемых "национальных идей" не существует вообще, в принципе, а есть лишь одна транснациональная, которую время от времени, то там, то здесь, заворачивают в свежую, расписанную под конкретный фольклор и ландшафт, обертку. Оставленные сознанием тела смотрят на эту обертку, тянут к ней свои руки и радостно улыбаются. А потом они умирают, так ни разу и не насытившись этой самой обильной едою, на их место приходят новые оставленные сознанием тела и все повторяется снова и снова.
Но, как могла бы сказать звездная танцовщица Мари - этих различий в обертках нельзя разобрать уже с Альфы Центавра. Да что там Альфа Центавра? Их не видно уже с орбиты Марса.
Конечно, умница Мари могла бы еще добавить, что все эти пищевые подходы характерны только для оставленных сознанием тел, а вот сознательным телам нужно нечто большее, нечто более высокое и желательно - более светлое и интересное. Конечно, нужно! Так ведь для этого и существует "духовность"! Существует уже много веков! Здесь каждый сознательный человек может выбрать себе небесный ресторан по вкусу, так сказать. Может сравнить меню, ценники, удобство расположения и предложения от зазывал, а выбрав, удобно расположиться за прочным, несокрушимым столом, да и отведать уже пищи не земной, но вечной, а потому - вкуснейшей и сладчайшей из всех.
Правда обслуживающий персонал этих ресторанов часто ворчит на конкурентов, всячески старается их опорочить в глазах возможных потребителей, обзывает еретиками, схизматиками, старается представить соседские рестораны глубокими соляными шахтами, но сути дела это не меняет. Идея о переселении чего-то нематериального и вечного из земного ресторана в небесный чрезвычайно привлекательна для оставленных сознанием тел в силу причин, о которых уже упоминалось выше. И потом - с орбиты Марса все равно ничего нельзя толком разобрать и с этими ресторанами.
Есть, правда, еще один подкласс "особо сознательных" тел, которые относятся к всевозможным земным и небесным кухням с некоторым подозрением с самого начала своей сознательной жизни и никак не могут успокоиться по поводу ее общей предполагаемой бессмысленности и последующей ужасной кончины. А вот это уже серьезная проблема, причем, в первую очередь - для них же самих. Деваться-то им, беднягам, все равно некуда с этого праздника вкусной жизни. Поэтому они постоянно и пытаются с него куда-то по-тихому свалить. Изобретают для этого побега различные колесницы - небесные, огненные, большие и малые. И пусть себе сбегают - без них веселей!
И все же, настоящий, а не выдуманный и потому прочный, крепкий мир, покоящийся на прочной основе УНИ имеет один недостаток - время от времени он подвержен малопонятным кризисам. Эти кризисы всегда возникали непонятно откуда, они приходили в этот с виду такой крепкий и надежный мир и сотрясали его до самых оснований. Оставленные тела при этом начинали сильно волноваться, бегать по своему совсем еще недавно такому прочному, а сегодня столь глубоко потрясенному чем-то непонятным и необъяснимым, но все еще смутно узнаваемому миру в поисках надежных укрытий и тихих гаваней, но от кризисов это их все равно не спасало.
Экономические теоретики ничего не могут понять и только разводят руками. Они говорят, что этого не может быть, что подобные кризисы лишены всякого смысла. И действительно, во время очередного кризиса миллионы оставленных сознанием тел, мечутся по миру совершенно бессмысленными зигзагами и что самое страшное - во время этих метаний они постепенно утрачивают смысл своего существования.
Но неужели же с таким трудом сформулированная и выстраданная во множестве войн и потрясений УНИ не совершенна? Или она совершенна, но не до конца? Или в ней что-то все-таки упущено? Что-то связанное именно со смыслом существования белковых тел (сознательных ли, бессознательных, все равно). Так не в этом ли заключается природа всевозможных кризисов и потрясений? Не из утраты ли смысла существования она проистекает? А если да, то в чем мог бы заключатся и состоять этот самый, ускользающий смысл? И есть ли он вообще? А если его нет и не было никогда, то что тогда со всем этим делать? Вот в чем вопрос.
Глава VIII
Прорваться на "Ломотанго"
Силантий Громов, ничего не знал о приближении кризиса смысла существования в мире оставленных сознанием тел, где его сознательное тело было вынужденно обстоятельствами отливать чугунные вазоны и тумбы. Он был полностью поглощен достройкой космического крейсера "Ломотанго" и танцами с Мари. Мало того - мир оставленных тел становился для него все более призрачным, а мир Танцевального Космоса все более реальным и осязаемым. "Ломотанго" уже был практически готов к полету, но тут порывы холодного ветра перемен начали потихоньку обдувать город Бобров, а заодно и находящийся в нем ЗТЛ с домнами, которые так важны были для посещений Танцевального Космоса.
Началось все с того, что эти домны сначала приватизировали, а затем на ЗТЛ появились какие-то темные "инвесторы". Это были молодые, обмотанные золотыми цепями, и оставленные сознанием тела. Тела бродили по цехам, крепко сжимая в руках тяжелые мобильные телефоны с длинными прочными антеннами. Они часто останавливались у различных заводских механизмов и подолгу их рассматривали, ковыряясь антеннами мобильных телефонов в своих носах и ушах. Вскоре после появления "инвесторов" на заводе отключили горячую воду и канализацию. Электричество теперь тоже подавалось с перебоями, так что очень скоро началось массовое закозление и остановка домен. А затем ЗТЛ начали быстро резать на металл, одновременно с этим прекратив выплаты заработной платы его работникам.
