– А потом я упала со стены, – продолжала Лили. – И уже через несколько секунд, когда я была без сознания, – тут она снова обернулась и ткнула пальцем в сторону негодяя, – он набросился на меня.

– Что именно сделал мистер Ламартин? Что можно было расценить как нападение? – осведомился герцог.

Лили вспыхнула.

– Папа, ты ведь не хочешь, чтобы я вдавалась… в детали?

– Именно этого я и хочу. Опишите все в подробностях, Элизабет. Будьте так любезны.

– А может, рассказать тебе об этом наедине? – пролепетала Лили, еще больше смутившись.

– Нет, не стоит. Ты выдвинула серьезные обвинения против этого молодого человека. Я выслушаю твою версию, а затем мы с отцом Меллитом решим, что дальше делать.

Лили хотелось сквозь землю провалиться. Она бы стерпела все что угодно – лишь бы не перечислять перед падре Меллитом все те вольности, что позволил себе негодяй. Грудь ее распирало от ненависти к мужчине, из-за которого ей пришлось терпеть такой стыд.

Собравшись с духом, Лили заговорила:

– Он расстегнул мой лиф и корсет. И сунул руки мне под юбки. Ощупал мои конечности, а затем упал на меня… и накрыл мое тело своим телом.

Падре Меллит глухо застонал, и Лили заметила, что у него заметно порозовели щеки, отчего ее щеки прямо-таки запылали.

– Но на этом все закончилось, – поспешно добавила Лили, поскольку не хотела, чтобы отец и падре подумали, что ее и впрямь лишили невинности. – Я сумела сбросить его с себя, и как раз в это время подошли Дом Бенетард и брат Жульен. Мне было ужасно стыдно, но я попыталась вернуть себе скромный вид. А потом я сообщила им, что со мной случилось. Все остальное вы знаете.

Надолго воцарилось молчание. Наконец герцог, тяжко вздохнув, спросил:

– Ты клянешься, что говорила правду и только правду?

– Клянусь, папа. И я рассказала тебе абсолютно все. Поверь, я очень сожалею о своих действиях, и мне действительно стыдно, что я залезла на стену. Но я не могу отвечать за то, что этот мужчина со мной делал.

– Да, понимаю, – кивнул герцог. – Но, возможно, мистер Ламартин хотел бы ответить на твои обвинения. Итак, мистер Ламартин…

Негодяй шагнул к герцогу и тут же заговорил:

– Милорд, я скажу вам то, что уже говорил вашей дочери. Я пытался определить, все ли с ней благополучно. Она ведь упала с большой высоты и потеряла сознание… а я делал именно то, что было необходимо при данных обстоятельствах.

Лили вскинула голову, и глаза ее сверкнули яростью, когда она уставилась на француза. Проклятье, он заговорил по-английски! Причем говорил идеально правильно и бегло, лишь с едва уловимым французским акцентом.

– Вы лицемер! – воскликнула она. – Вы специально вводили меня в заблуждение!

Негодяй бросил на нее беглый взгляд.

– Ошибаетесь, леди Элизабет. Просто вы поверили в то, во что сочли нужным поверить, вот и все.

Лили вздохнула, вспомнив обо всех тех гадостях, что говорила о нем в карете, думая, что он не понимал ни слова.

Герцог же нахмурился и спросил:

– Этот мужчина лжет, Элизабет?

– Разумеется, лжет! С какой стати он станет говорить вам правду? Он хорошо продумал, как обосновать свое скотское поведение!

– Ваша светлость, у меня нет сомнений в том, что ваша дочь искренне верит в то, что я пытался на нее напасть. И все то, что она вам рассказала, верно в каждой детали, за исключением моих намерений.

– Но до этого вы ничего не говорили о том, что накрыли ее своим телом, – сурово заметил герцог. – Подобный поступок не похож на действия человека, озабоченного здоровьем молодой леди.

Лили с облегчением вздохнула, но радость ее была недолгой. Негодяй утвердительно кивнул и проговорил:

– Вы правы, ваша светлость. В тот момент я был озабочен лишь собственной травмой. Я забыл об этом упомянуть, однако же… Когда ваша дочь пришла в себя, она ударила меня по голове с такой силой, что у меня в ушах зашумело. Поэтому я и упал на нее.

Герцог сдержанно хохотнул.

– Да, понимаю. Что ж, это все объясняет.

– Папа, как ты можешь верить ему, а не мне?! – в отчаянии прокричала Лили.

– Вы оба рассказываете одно и то же, – сказал герцог. – Просто мистер Ламартин кое-что добавил.

– Папа, этот мужчина лжет, и он…

– Все, довольно, Элизабет! – крикнул герцог. – Я услышал все, что хотел от тебя услышать. Я верю, что мистер Ламартин – честный человек и рассказал чистейшую правду. Более того, Дом Бенетард дал ему самые лучшие рекомендации, а также удостоверил правдивость отчета мистера Ламартина.

Лили хотелось визжать от обиды и злости. Ведь она там была! И все это произошло с ней, а не с Домом Бенетардом или падре Меллитом!

– Спасибо за доверие, ваша светлость, – сказал негодяй.

И он смотрел на ее отца с невиннейшим выражением на своем красивом лице. Хоть в этом ей повезло… Лили знала, что отец терпеть не мог красивых лиц. И сейчас он, наверное, вышвырнет негодяя из дома, – пусть даже иного наказания для него не будет…

Но тут отец постучал пальцем по столу, затем поднял взгляд на падре Меллита, и тот ответил ему утвердительно кивком.

– Я принял решение, – объявил герцог.

– Я готов подчиниться вашей воле, – сказал француз.

Герцог сдержанно кивнул.

– Ценю вашу готовность сделать это, мистер Ламартин. Я расстроен тем, что из-за безрассудства моей дочери, поставившего вас перед тяжелым выбором, вы были вынуждены покинуть аббатство святого Кристофа. Однако боюсь… – Герцог насупился. – В общем, мы должны делать все возможное – только бы избежать даже намека на скандал, вы меня понимаете?

– Да, ваша светлость. Я принял как данность тот факт, что больше не смогу вернуться в аббатство святого Кристофа, – ответил Паскаль.

– Тяжело требовать от мужчины отказа от своего призвания ради женитьбы, сын мой, – замогильным голосом произнес падре Меллит.

Лили в изумлении уставилась на священника. Женитьба?! О чем он?…

– Таково ваше желание, ваша светлость? – тихо спросил Паскаль. – Вы просите меня жениться на вашей дочери?

Герцог кивнул.

– Не вижу иного решения.

– Нет! – в ужасе воскликнула Лили. – Папа, ты не можешь так жестоко со мной поступить!

– Сожалею, Элизабет, но твоего мнения никто не спрашивает. Ты сама подвела себя под венец своим безрассудством.

– О папа, пожалуйста!.. Не заставляй меня выходить замуж за этого мужчину! – Элизабет прикрыла рот трясущимися руками. На глаза же ее навернулись слезы, и ей вдруг показалось, что все это происходит не с ней. – Папа, прошу, не надо, не надо… – шептала она. – Я на все готова. Хочешь, пойду в монастырь. Я сделаю все, что ты пожелаешь, только, пожалуйста, не поступай так со мной…

– Я принял решение, и я его не изменю, – ответил герцог.

– Падре Меллит, поговорите с моим отцом! – взмолилась Лили. – Ведь это же неправильно! Нельзя женить людей против их воли, разве нет? Поступать так, – значит идти против воли Господа!

– Не вам судить о том, чего хочет Бог, Элизабет, – осадил ее священник. – Вы уже пошли против Его воли, нарушив уединение тех, кто Им призван.

И тут Лили снова повернулась к мужчине, которого отец выбрал ей в мужья. Повернулась к мужчине, которого презирала так, как не презирала никого на свете.

– Ведь вы… – Она всхлипнула, утирая слезы тыльной стороной ладони. – Вы ведь хотите этого не больше, чем я, верно? Так почему же вы им этого не скажите?

– Я дал слово Дому Бенетарду, что приму любое решение вашего отца, – ответил Паскаль. – И я не стану бесчестить ни его имени, ни своего, нарушив обещание.

Лили снова всхлипнула и уставилась в пол. А ее отец проговорил:

– Мистер Ламартин, комната для вас готова. Жду вас здесь завтра в десять утра. Тогда мы и обсудим условия брачного договора.

– Мне не нужен брачный договор, ваша светлость.

– Тем не менее его необходимо составить. Ведь у Элизабет – богатое приданое.

Паскаль молча опустил голову. Потом вдруг посмотрел прямо в глаза герцогу и заявил: