- Стив, - сорвано прошептал он куда-то в шею, - позволь мне. Я хочу… так хочу тебя.
- Да, - простонал Стив и развел колени, но Баки его удивил.
Он скользнул сверху, придавив всей тяжестью, а потом уселся Стиву на бедра и выдавил приличную порцию смазки себе в ладонь. Потом медленно обхватил этой ладонью член Стива, огладил его по всей длине, распределяя гель, и глядел при этом так жарко, то длинно выдыхая через рот, то со стоном прикусывая губу. От желания, от осознания того, что сейчас должно произойти, от нежных, осторожных прикосновений Стива выгнуло дугой. Он обхватил ладонями ягодицы Баки, мельком подумал о том, какие они твердые, и запрокинул голову, зажмурившись.
Тут зазвонил телефон. Стив от неожиданности вздрогнул всем телом.
- Это Сэм, - сказал он Баки.
- К черту Сэма.
- Он приедет проверить, все ли в порядке, если я… - Баки в этот момент обвел большим пальцем головку его члена, а потому продолжить Стив не смог. Переведя дыхание, он взял телефон и ответил, стараясь, чтобы его голос звучал обычно:
- Сегодня без меня.
- Все впо… - начал Сэм, но Стив перебил:
- Да. Да, я занят…
- Ты снова? Господи, старик, - до Стива дошло, что его голос звучит вовсе не по-женски, - что случилось?
- Да, я…
- Мы трахаемся, - достаточно громко произнес Баки, так, чтобы Сэм услышал наверняка. Стив хотел еще что-то сказать, может, извиниться, но Баки отнял у него телефон, отключил его и бросил под кровать. - Смотри на меня, - срывающимся голосом попросил он, и Стив смотрел.
На то, как румянец заливал его щеки, на лихорадочно блестевшие глаза, на влажные губы, беззащитно приоткрытые. Смотрел, когда Баки приподнялся, упираясь ему в грудь металлической рукой, а вторую завел себе за спину, когда аккуратно приставил его член ко входу и надавил, плавно опускаясь, когда тихо выругался сквозь зубы и застонал, прикусив губу, и снова встретился со Стивом глазами, в которых не было ни намека на боль или недовольство.
- Хорошо, - лихорадочно прошептал Баки, когда Стив, поддерживая его за ягодицы, чуть приподнял бедра, - черт, как же… как хорошо…
- Больно? – не мог не спросить Стив. - Бак?
- Нет, - выдохнул тот. – Не двигайся. Я сам, ладно? И смотри, смотри на меня.
Стив заставил себя кивнуть, хотя не ощущал уверенности, что сможет остаться неподвижным. Ему было жарко. Ему было так нереально, так туго и так хорошо, что он не смог сдержать стона. Бедра дрожали от напряжения, Баки, прикрыв глаза, очень медленно опускался на его член, плотно, идеально обхватывая собой, и у Стива мутилось в голове. От вида блестевшей от пота груди Баки, его бугрящихся мышц и ощущения жаркой, гладкой тесноты его тела. Перед глазами плыло, и когда Баки, наконец, опустился на него, неотрывно глядя в глаза сквозь завесу влажных волос, он только и мог, что сжимать его ягодицы, не решаясь шевельнуться. Казалось – одно движение, и он уже не сможет остановиться. Сойдет с ума от желания, от любви, от пузырящегося внутри восторга. Его просто разорвет. Он исчезнет.
- У меня сейчас будет инфаркт, - прохрипел Стив, и Баки, рассмеявшись, двинулся вверх.
Наверное, Стив кричал. Кричал, когда Баки задвигался увереннее размашистей, кричал, то сжимая его ягодицы, то разводя их в стороны. И когда скользил в замершем над ним Баки мелкими неглубокими толчками, раз за разом выбивая из него хриплые стоны. И когда смотрел, как рука Баки скользит по члену все быстрее, и когда внутри у него стало так горячо и так тесно, что терпеть стало попросту невыносимо.
Когда Баки сжал его бока коленями до боли и кончил, выгнувшись, жадно опускаясь на член, сталкивая Стива за край, в какую-то глубокую бездну, куда не проникал ни один звук, кроме хриплого, загнанного дыхания Баки, и его слов, проникших прямо в душу, минуя слух.
- И я тебя, - едва слышно ответил Стив, - и я.
***
Стив шел к своему кабинету по коридорам ЩИТа. Тело пело от желания движения, ощущалось легким и сильным. Он давно не чувствовал себя так хорошо. Баки остался досыпать, а у Стива была послеобеденная тренировка, и он все-таки заставил себя выбраться из-под одеяла, оторваться от теплого расслабленного любовника (Господи, у него есть любовник, кто бы мог подумать?) и приехать на базу. Всю дорогу он только и думал о том, что произошло. О том, сколько времени он потерял из-за досадной слепоты. Мучил Баки, сам жил, как заведенный солдатик, только и знающий, что механически маршировать, чеканя шаг.
Чувственная сторона человеческих отношений захлестнула его с головой, накрыла океанской волной, и он захлебнулся бы в этом, если бы Баки не держал его. Стив вообще никуда не хотел сегодня идти. Хотел остаться дома. Есть, пить, спать и заниматься с Баки любовью. Сутки напролет. Но тот выглядел таким уставшим, еще не отдохнувшим после миссии, что Стиву пришлось уйти. Потому что иметь Баки в пределах видимости и не прикасаться к нему было невозможно. Словно кто-то очень могущественный тесно переплел их друг с другом, срастил сердцами, душами, чтобы они проросли друг в друга окончательно – не разделить, не разобрать, кто где, не разлучить.
Едва не пропустив поворот, Стив добрался до парковки и некоторое время еще сидел за рулем (утро выдалось дождливым, и Баки уснул только взяв со Стива обещание не ехать на мотоцикле), и вспоминал, как вчера Баки, так же сидя на водительском месте, гладил его по колену, будто пытаясь успокоить, убедить, что все будет хорошо. Отчаянно захотелось вернуться домой, забраться под одеяло и прижаться к горячему боку своего первого и единственного любовника.
Отчаянно хотелось послать по известному адресу весь мир, но Баки нужен был отдых, а потому Стив накинул на голову капюшон ветровки и вышел под моросящий дождь.
В обед коридоры базы пустовали, а потому никто не оборачивался ему вслед и не приставал с расспросами. Стив толкнул дверь в личную душевую, примыкающую к кабинету, и принялся переодеваться.
Засосы, которыми Баки щедро раскрасил его шею и грудь, почти сошли, оставив едва заметные желтые следы, к началу тренировки они должны были исчезнуть вовсе. Дело было не в том, что Стив собирался скрывать, что их с Баки отношения изменились, а в том, что он не привык выставлять личное на всеобщее обозрение. Особенно теперь, когда это личное у него, наконец, появилось.
Натянув форму с логотипом ЩИТа, он еще раз осмотрел себя в зеркале, попытался придать своему лицу менее довольное выражение, но идиотская улыбка так и лезла на него, грозя основательно подорвать авторитет сурового командира. В дверь кабинета постучали, и, не дожидаясь, ответа, вошли.
- Леди Кэп, ты тут? – раздался голос Тони. – Знаю, в обед ты обычно отсиживаешься здесь.
Стиву тут же удалось совладать с лицом – улыбка сползла с него, как краска с плохо подготовленной поверхности. И хорошего настроения как не бывало.
Видимо, Тони услышал его вздох, а потому продолжил, не дожидаясь вразумительного ответа.
- Я расшифровал те знаки, которые удалось засечь камерам, ну, те, что вспыхнули, когда ты вступил в ловушку. У меня хорошие новости! Колдовство, - он выделил это слово интонацией, - обратимо.
Стив хмыкнул. В обратимости колдовства он был уверен на сто процентов, но Тони расценил его реакцию как скепсис.
- Да, обратимо! Кэп, ты вот просто по гроб жизни мне должен будешь, потому что я согласен пожертвовать собой ради науки. Я даже не буду вспоминать о том, что ты чуть не сломал мне нос. Один поцелуй - и ты снова сможешь играть мускулами и разить врагов одним лишь взглядом.
- Что? – против воли спросил Стив. Поцелуй с Тони, надо же.
- Поцелуй истинной любви, - Тони, видимо, был слишком увлечен идеей и не заметил изменившегося голоса. – Давай, выходи, у нас мало времени. Если в течение семи дней проклятие не снять, тебе придется родить ребенка.
Стив ошарашено смотрел на дверь и думал о Баки. О том, какой он красивый и что у них никогда не будет детей. А потом потряс головой, отгоняя дурацкие мысли. Сыворотка сделала их обоих неспособными зачать. Значит, если бы Баки задержался хотя бы на один день, то ходить бы Стиву в таком виде до конца своих дней. Хорошо, что дело обошлось поцелуем. Ну, и всем тем, что последовало после.
