— Или жареный еж,— не мог промолчать Скорпиус.— Все, я пошел брать штурмом мою жену, пока она не нашла способ попросту сбежать...
— От тебя сбежишь,— немного обиженно отозвалась Лили, медленно спускаясь по лестнице.
-Вау, Лил, платье шикарно,— заметил Джеймс, посмотрев на сестру. Потом пару секунд помолчал и расплылся в улыбке:— Заметь, что я это сказал раньше твоего муженька...
— Не прошло и полвека, как ты научился делать комплименты,— фыркнул Малфой, подавая Лили руку. Ладонь жены была холодной. Он обнял девушку и прошептал прямо на ухо:— Не волнуйся, ужин у моих родителей — лишь маленькая — и самая неприятная — часть из вечерней программы.
Она немного удивленно на него посмотрела.
— У меня для тебя есть несколько сюрпризов,— он мимолетно поцеловал ее и потянул к камину. Джеймс закатил глаза и ухмыльнулся.
Она шла по дому, прислушиваясь к стуку своих каблуков. Почему-то именно этот уверенный звук всегда давал ей твердое ощущение правильности жизни, ее планомерного течения...
Все именно так, как должно быть, и по-другому бы не вышло. Этому правилу ее научил отец, старый дипломат, который обламывал зубы и когти таким же бывалым дипломатам при зарубежных министерствах магии. Жалеть прошедшее и сделанное ее не учили, да она и не хотела учиться.
Она подошла к окну в одном из больших холлов второго этажа и отворила его. Она вздохнула свежий прогретый за день воздух полной грудью и отошла от окна, словно сознательно лишая себя этой слабости.
Она всегда была сильной, умевшей выбрать из необходимого и желаемого, умела смирить в себе лишнее в данный момент, найти нужное, забыть о себе, помня о близких, которые всегда нуждались в ней. И ей самой нравилось, что по истечении лет она перестала даже нуждаться в слабости, даже думать о ней. Ей нравилось слышать уверенное перестукивание каблуков, ощущать себя полной хозяйкой своей жизни, своей семьи, своего дома...
Хотя, если бы не отец, ей бы все так не удалось — уроки дипломатии очень помогли ей после замужества, потому что все эти годы искусство найти решение любой ситуации, правильно лавировать между конфликтующими сторонами стало незименным ее сопровождением изо дня в день. Сначала она стояла между мужем и свекром, затем ей пришлось занять ту же позицию между мужем и сыном, не давая семье погрязнуть в мелочных, никому ненужных конфликтах...
И ей это нравилось... Хотя иногда, в редкие моменты, когда одна из сторон отсутствовала, она позволяла себе расслабиться, вдруг попробовать себя в другой роли — и понимала, как ненатурально и пугающе это теперь выглядит. Ненатурально даже для нее самой, что уж говорить о муже и сыне, которые тут же напрягались и не знали, как реагировать...
Она отвернулась от окна и продолжила свой путь. Ей предстояло найти в недрах этого дома своего напуганного и злящегося мужа и снова встать между конфликтующими сторонами — между ним и Поттерами, которые теперь стали членами их семьи.
Она вошла в кабинет, где пылал камин, огонь играл на задернутых шторах. В полумраке горели свечи, возле которых склонился над какими-то бумагами Драко. Светлые волосы падали ему на лицо, и он каждый раз в разражении откидывал их.
— Ты слишком много работаешь,— заметила она, присаживаясь на подлокотник его кресла и кладя руку на его напряженное плечо.
— Кто-то же должен заниматься делами, а не глупостями,— буркнул Драко, поднимая глаза, в которых она легко читала раздражение, вызов и испуг. Она знала, на что направдены каждое из его чувств, а точнее — на кого. Раздражение из-за сына, который в очередной раз поступил не так, как хотел отец, испуг — из-за предстоящего обеда с Поттерами, вызов — самому себе.
— Все мы в молодости совершаем глупые поступки, Драко,— она постаралась не улыбнуться, перебирая его мягкие, немного длинные для мужа волосы.
Он промолчал, явно понимая, что какой бы спор он не начал, все равно проиграет. Она тоже ничего не добавила — какой смысл бередить старое? Она смотрела, как муж что-то записывает на пергаменте, изящно обмакнув перо в чернила. Рука его иногда подрагивала, выдавая его волнение. Он знал, ради чего она пришла...
Отец лишь однажды осудил ее — за ее выбор. Он применил все свое умение, чтобы переубедить дочь выходить замуж за сына опальных Малфоев. Он говорил несколько часов, не понимая, что любовь и дипломатия — вещи несовместимые, потому что дипломатия — это логика, а какая логика может быть в чувствах? Какая логика может быть тогда, когда ты с первого взгляда на человека вдруг понимаешь, что не сможешь без него, потому что он не сможет без тебя? Когда ты вдруг чувствуешь, что сердце сжимается от жалости и тоски, что тебе хочется избавить этого потерянного человека от затравленного взгляда изгоя, от чувства никчемности, что внушают ему родители и он сам... И на вопрос отца — «за что ты его любишь, этого породистого добермана с характером болонки»? — она ответила очень просто и искренне: «А разве любят за что-то?».
Она так и не убрала руку с его плеча, молча наблюдая за тем, как он работает, отдавая всю свою энергию мечте — вернуть Малфоям былое величие, силу и влияние. У него это получалось — пусть тяжело, пусть не так быстро, как бы он хотел, но получалось. За одно это он уже мог себя уважать.
Она его любила и старалась внушить ему это утраченное уважение, утраченное доверие к самому себе. Он даже не осознавал этого, часто не замечая ее влияния, но она этого и не хотела. Она просто была с ним рядом, любя, как любят лопоухого щенка, которого пытались утопить из-за того, что не вышел сильным и злым, как положено по породе... Она не позволяла его утопить, веря в него и заставляя других верить. И у нее это почти всегда получалось...
Почти, потому что был ее сын. Она не раз думала о том, что они зря позволили Скорпиусу так много времени проводить в компании деда. Конечно же, сын встал на сторону Люциуса, и ей пришлось оказаться между ними — между мужем и сыном. Это было несложно — при ее влиянии на Драко. Но иногда она просто ненавидела эту ситуацию в семье, она сердилась наедине с собой — что не смогла вовремя поставить их рядом, примирить друг с другом... Примирить сильного породистого щенка с его слабым отцом, в котором порода часто не ощущалась...
— Ты читала о Забини?— Драко отложил перо и указал на стопку газет.
— Да, бедная девочка,— она кивнула и поднялась, мельком взглянув на часы. Муж зло хмыкнул и опять промолчал: она знала его позицию по отношению к семье, что так себя опозорила. В такие моменты она надеялась, что Драко хотя бы немного ощущает гордость за сына, что никогда так не подведет их... Скорпиус умел решать свои проблемы, — да и их общие — не оставляя пятен на только отмытом имени. Даже его последний вызов в Министерство — на допрос по делу о смерти высокопоставленного чиновника — не принес им ничего, кроме облегчения, потому что почти сразу сын был признан невиновным и даже чуть ли не спасителем волшебного мира от очередного монстра в лице Маркуса Деверо.— Думаю, тебе стоит идти переодеваться.
Да, он давно ждал этого ее напоминания об ужине, но, как всегда, надеялся, что этого не произойдет. Бедный Драко...
— С чего я должен знакомиться с теми, кого и так уже достаточно знаю? Мне знакомства с Поттером и Грейнджер еще в школе хватило,— как обычно, приступил он к слабой атаке.
— Уизли, Гермиона Уизли,— мягко напомнила она, глядя на мужа.
— Ненадолго... Хотя не думаю, что фамилия Поттер сможет поднять ее выше по социальной лестнице,— поморщился Драко.
— Сделай это ради Скорпиуса,— нажала она на самое больное место, чтобы сразу преодолеть эту линию его обороны.
— А он что сделал ради нас? Женился без спросу?
— Драко, ты давно знал, что их отношения с Лили Поттер закончатся именно так,— она улыбнулась, подходя к мужу.— Ты знаешь своего сына: в подобных вещах он всегда был постоянен, посмотри хотя бы на его домашнего эльфа...
Драко поморщился и отвел глаза.
— Если ты не боишься, что мы разнесем столовую...
