— Ну что мне с тобой делать? — сказал он. — Генерал так надавал мне по заднице, что я целую неделю не смогу садиться.

Он повернулся и посмотрел в телевизор.

— Эту войну мы не выиграем, — сказал он, с горькой отрешенностью обращаясь не столько к Славе, сколько к самому себе. — И как бы ты ни злился, — добавил он, снова поворачиваясь к Славе, — придется тебе, и мене! Придется подчиниться.

Он взял со стола лист бумаги. В раздражении он потряс им перед лицом лейтенантом Рудых.

— «Вступает в силу немедленно, — прочитал он. — Федеральная оперативная группа под командованием специального агента Романа Кассина будет заниматься расследованием преступной деятельности по транспортировке и распределению недозволенных товаров». А ты будешь оказывать ему всяческое содействие, — добавил от себя Капитан.

— Это все равно, что сделать из меня идиота, — с раздражением ответил Слава.

— Что я могу сделать, — парировал Капитан, — фээсбэшники уже обзвонили всех здешних шишек. У меня связаны руки, так что не пытайся ни в чем меня упрекать. Мне два года до пенсии, и я не могу позволить себе роскошь потерять тебя. Пусть даже ты относишься к патрульным машинам, как будто они проходят по статье накладных расходов. В этом месяце ты разбил уже две.

— Дак там же …

— Не перебивай меня! — отрезал Капитан. — иди-ка лучше домой, отдохни, ночь на дворе.

Слава улыбнулся, он с симпатией относился к Капитану и уважал его. Просто тот попал меж двух огней и пытался сделать все возможное чтоб сбалансировать отношения между администрацией полицейского управления и рядовыми сотрудниками. И с душой Капитан общался со своими сослуживцами — лично для себя он не искал никакой выгоды.

Слава услышал, как дверь у него за спиной открылась, и, повернувшись, увидел высокого темноволосого парня в спортивной одежде. Не успел Капитан ничего сказать, как Слава уже все понял. У парня, что называется, на лбу было написано, откуда он.

— Лейтенант Рудых — Роман Кассин, специальный агент ФСБ, — представил их друг другу Капитан.

Роман Кассин, как показалось Славе, одарил его многообещающей улыбкой и протянул руку.

— Простите за наше вмешательство, — примирительно сказал он. — Мы вовсе не собираемся задевать ваши чувства, мы лишь пытаемся каким-то образом увязать деятельность всех этих группировок в общенациональном масштабе. Жаль, я не могу рассказать вам большего, но в операции задействовано слишком много наших тайных агентов. Знаете, как оно бывает — всем нам приходится выполнять свою работу. Я уверен, мы поймем друг друга и будем действовать сообща.

Да ладно, подумал Слава, давай, заливай, чего уж там. Он пожал плечами и сказал:

— Всегда рад сотрудничать с вами.

Кивнув Капитану, он вышел из кабинета. Болтовню эту он терпеть не мог, и неважно, искренен был Кассин или нет. Главное в том, что ФСБ, бесцеремонно заявившись, затаптывало все его расследование своими грязными ботинками и еще задирало при этом нос, а Славе, естественно, такая ситуация совершенно не нравилась, в каких бы выражениях они ни пытались ее обставить.

Слава закрыл за собой дверь, и отправился домой.

Епископ любил жить на широкую руку, и такую жизнь ему обеспечивала церковь. Его роскошный дом в привилегированном районе Питера стоил гораздо дороже.

Епископ жил в доме которому подобает по представлению, жить человеку, занимающему такое положение, какое занимал он. Дом был выполнен в аббатском стиле. Хотя дом и не отличался безупречным вкусом, зато явно поражал роскошью. Высокие потолки поддерживались массивными колоннами. Тяжелые двери украшали инкрустированные бронзовые панели. Люстры, казалось, позаимствовали из какого-нибудь дворца прошлого века. Интерьеры резиденции Епископа отличались экстравагантностью.

Недоставало лишь каменного алтаря.

Епископ достиг определенного положения, если принять во внимание его бедное детство. И на пути от нищенской комнатенки, где проживала вся его семья, до этого дворца в Санкт-Петербурге. Церковь дала ему все, чего только он когда-либо желал: власть, положение, деньги, женщин. Все самое лучшее.

В основном так жили все служители Ордена, весть их жизнь всегда подвергалась опасности, и пока есть время хотелось жить. На протяжении тысячелетий Орден ведёт войну с нечистью. Церковь для них была домом, крепостью и штабом. В тайне от всех «Витязи» ордена охотятся на последователь «Орды». Благотворительность и пожертвования прихожан идёт на содержание ордена.

Когда Епископ был ещё подростком в драке между дворами ему хорошенько досталось. ОН, потерявший память, был слишком слаб и без сил рухнул у дверей одной из церквей. Священник принял это как знак свыше и стал обучать его борьбе с «Ордой». За 25 лет он не мало пролил своей крови, видел как погибают его друзья сражаясь рядом с ним. В 45 лет получил серьёзную травму обоих ног, из-за чего не мог больше воевать и его перевели на службу в церковь.

Тут до его слуха не донесся глухой удар с наружной стороны двери в спальню. Епископа жизнь научила с подозрением относиться ко всяким неожиданностям, особенно когда они происходят где-то поблизости, говоря иначе, в твоем собственном доме. Поэтому он тут бросился к заряженному пистолету, лежавшему в тумбочке.

Не успели еще пальцы Епископа сомкнуться на рукоятке пистолета, как тяжелые двери распахнулись, и в дом ворвались четверо вооруженных людей. За их спиной Епископ успел разглядеть своего охранника, лежавшего на полу в луже крови.

Он быстро вскинул пистолет, но гости оказались проворнее, ни мгновенно навалились на него. Один из них сильно ударил Епископа по лицу прикладом автомата и сшиб его на пол.

Бандиты в поисках драгоценностей перевернули дом вверх дном. Никакие угрозы, протесты и просьбы на них не действовали. Именно это и напугало Епископа больше всего. Его непрошеные гости воспринимали все это как шутку. Он пытался лихорадочно сообразить, как бы ему отыскать какую-нибудь лазейку, которая бы позволила выжить, — он понимал, что это не обычная кража со взломом. Тот факт, что эти люди хорошо вооружены, что они прорвались в дом, перебив всю его охрану, а значит он попал в страшный переплет. Клан давно задумал захватить его владения, и только за последний год произошло немало кровавых стычек между «Витязями» и бандитами «Черного копья». Епископ понимал, что если он не сумеет откупиться от этих людей, соблазнив их каким-нибудь заманчивым предложением, перед которым они просто окажутся не в состоянии устоять, он уже не жилец на этом свете.

— Я могу заплатить вам, — говорил он. — Два миллиона. Наличными. Прямо сейчас.

Один из бандитов, не обращая на него никакого внимания, вытащил огромный сверкающий нож. Глаза Епископа невольно обратились к острому, как бритва, лезвию.

Тут в дом ворвались шестеро полицейских. Наверное кто то услышал выстрелы и позвонил в полицию. Между головорезами и полицейскими началась перестрелка.

Епископ почувствовал, как по спине пробежала сильная дрожь. — Я спасен, — подумал он. Епископ открыл рот, собираясь закричать, но в следующее мгновение головорез вонзил кончик ножа прямо ему в горло. Брызнула кровь.

Внезапно густой туман наполнил комнату. Полицейские с любопытством осматривались, озадаченный, так неожиданно появившемся дымом в доме. В следующее мгновение у одного из полицейских в груди засияла кровавая дыра, сделанная мечем.

Все застыли. Стоявший рядом напарник завопил от ужаса, сжав пистолет и, не целясь, выстрелил в направлении, откуда произошло нападение. Двое других тут же поддержали огнем, и комната буквально содрогнулась от грохота.

Со стен и потолка дождем посыпались штукатурка, осколки электрических лампочек, щепки.

«Менты» палили, стреляя по врагу, притаившемуся где-то за пределами видимости.

Опомнившись, они перестали палить и стояли, напряженно прислушиваясь, смотря по сторонам и пытаясь хоть что-то разглядеть в густом тумане. Они понятия не имели, откуда был сделан удар в спину. Казалось просто невероятным, чтобы кто-то мог выжить после такой сумасшедшей стрельбы. В комнате стало совершенно тихо.