Грохотали пробки от шампанского, грохотал фейерверк; потом Сольвейг выкатилась практически под ноги Гарри и Драко, торжествующе размахивая каким-то диском.

— Я нашла ее! Нашла!

— Что нашла? — усмехнулся Драко. — Свою первую любовь?

— Нет! Ту самую песню!

— Какую? — удивился Драко, но Сольвейг, уже не слушая, унеслась к музыкальному центру.

— Маленький ужас моей жизни, — пробормотал Драко.

— Ты ее любишь! — улыбнулся Гарри.

— Ага, — выражение лица у Драко было таким, словно он съел фунт лимонов. — Я вообще мазохист, Поттер. Люблю тех, кто меня мучает.

И в этот момент зазвучала музыка.

Драко забыл дышать. Он не помнил этой песни. С того времени — с шестого курса — он нигде и никогда больше ее не слышал…

— О Боже… — произнес Гарри, как-то неуверенно улыбаясь.

— Что? — тихо спросил Драко. Гарри смотрел на него в страшном смущении.

— Эта песня… знаешь… мне всегда казалось, что она про нас…

— Давай потанцуем, а?

— О… — Драко смотрел на Гарри. — Давай…

— Да… — почти неслышно произнес Гарри. — Все про меня…

— Про тебя… — шепотом согласился Драко.

В центре зала Сольвейг скользила под гибкую неуловимую музыку, похожая на грациозную лебедь…

— Ты так невозможен, — прошептал Гарри, склонившись к самому уху Драко. — Я когда-нибудь буду тебя достоин?

Драко вскинул на Гарри изумленные глаза.

— Я?!

— Проооооооочь! — вдруг отчаянно взвыла-вскричала Сольвейг и завертелась бешеным волчком; а над ней взорвались хлопушки, и сверкающие конфетти рассыпались вокруг девочки как хлопья снега.

— Я хочу, чтобы ты был счастлив, — прошептал Гарри, зарывшись носом в волосы Драко.

— Я счастлив, — возразил Драко.

— Я хочу, чтобы ты был счастлив всегда, — ответил Гарри, и это походило на прощание.

Драко поднял руку и провел кончиками пальцев по взмокшему от пота виску Гарри.

— Спасибо.

— За что? — приподнял бровь Драко. — Что дал тебе возможность побыть мужчиной?

— Малфой, заткнись, — ответил Гарри и полез из кровати.

— Ты куда? — изумился Драко. Гарри смутился.

— Ну… в душ и пижаму надеть…

— Даже так? — Драко надменно скривил губы. — Что, так противно?

— Драко! Я просто подумал, что Сольвейг…

— Ты в своем уме, Поттер? Ей уже тринадцать!

Сольвейг было три года — как раз в год их свадьбы, когда Мэри дали расчет, и их дочь вынуждена была ночевать одна в своей комнате. Всю прелесть отсутствия няни молодожены познали в первую же свою ночь в супружеском гнезде — едва только они, взмокшие, но счастливые, собрались было вырубиться спать, раздался робкий стук в дверь. Они впопыхах натянули пижамы, и Драко открыл дверь. На пороге стояла Сольвейг — в одной ночной рубашке, огромные глаза полны слез.

— Ты чего? — растерянно спросил Драко.

— Страааашно! — взвыл ребенок и повис на шее у отца.

Пришлось срочно применять очищающие чары и укладывать ребенка в родительскую кровать.

В следующую ночь Гарри пошел в душ, а перед тем как лечь спать — надел пижаму. Пришлось Драко с тоскливым вздохом проделывать то же самое.

Сольвейг просилась к ним не каждую ночь. Но попытки заставить ее не делать этого вообще неизменно проваливались. Взять новую няню категорически отказывался Гарри. Применять суровые методы воспитания запрещал Драко. Приходилось терпеть…

Правда, вот уже лет с семи Сольвейг не проделывала ничего подобного. Поэтому неожиданный порыв Гарри Драко показался по меньшей мере странным. Но, видя, что муж настроен серьезно, Драко последовал его примеру.

Едва только их головы коснулись подушек, раздался стук в дверь.

— Что у тебя было по Предсказаниям? — пробормотал Драко, выпутываясь из одеяла.

— Так себе, — ответил Гарри. — Это предчувствие.

Драко открыл дверь. На пороге стояла Сольвейг, заискивающе глядя на отца.

— Поправь меня, но, по-моему, взрослые девицы не должны спать с родителями?

Сольвейг молитвенно сложила ручки на груди:

— Papa, s'il vous plait, permets-moi! C'est la derniere fois, je promets…[1] — О, Боже… — Драко закатил глаза. — Заходи, вымогательница!

Улыбнувшись, Сольвейг скользнула в спальню, забралась в кровать и устроилась головой на груди Гарри. Драко лег рядом.

В темноте Гарри потянул руку и, прихватив прядь волос Драко, намотал ее на палец. Драко, перегнувшись через Сольвейг, чмокнул Гарри в губы, а потом — дочь в висок.

Сольвейг улыбалась в темноту.

Это была первая ночь нового, 2012 года.

— Кид!

Мальчишка замер у двери, не поворачивая головы.

— Вернитесь.

Утро было снежным.

Проснувшись, Драко ощутил дыхание Сольвейг на шее. Она спала на боку, приоткрыв рот, и несколько секунд Драко смотрел на ее нежный профиль. Чуть подрагивали светлые ресницы. Прядки волос, упавшие на лицо, трепетали от легкого дыхания.

Приподнявшись на локте, Драко огляделся в поисках Гарри. Тот обнаружился возле окна — стоял в одной пижаме и смотрел, как густыми хлопьями, почти скрывая парк, валится с неба снег.

Драко, поеживаясь, выбрался из-под одеяла, подошел к Гарри и, обняв его, уткнулся лицом в плечо. Закинув руки назад, Гарри зарылся пальцами в роскошную гриву Драко.

— Доброе утро.

— Снег идет…

— Я вижу…

Потом была минута — или две, или три… — неторопливого общения губ с губами и языка с языком, — пока хрипловатый со сна голос не позвал с кровати:

— Эй…

Сольвейг лежала на животе, опираясь на локти, и смотрела на них сонно и весело.

— А вы целовались…

— Да что ты говоришь! — усмехнулся Гарри и, отстранившись от Драко, раскинул руки. Взвизгнув, Сольвейг сорвалась с кровати и повисла на отце, как обезьянка на пальме. Пройдя несколько шагов, Гарри развернулся и вместе с Сольвейг упал спиной вперед на кровать. Драко усмехнулся.

— Иди сюда! — растрепанный Гарри вынырнул из вороха одеял и подушек. Драко помотал головой. — Ну, Драко… — Тот же ответ. — Тогда держись!

Он вскочил, подхватил Драко на руки и прежде, чем тот успел хоть как-то среагировать, повалил его на кровать.

— Поттер!

Сольвейг завизжала и ударила Драко по голове подушкой.

— Двое на одного! — возмутился Драко.

— Это по-слизерински! — рассмеялся Гарри и охнул, потому что подушка Сольвейг опустилась на голову уже ему. — Эй, а это что такое?!