— Она не работает, — возразила Сольвейг.

— У меня заработает, — Люциус улыбнулся. — Я создал этот дневник.

— Это дневник?

— Да, девочка.

Неожиданно Сольвейг разозлилась.

— Я не девочка! Я уже взрослая! И у меня есть имя!

Люциус поднял голову, и глаза его блеснули.

— Да, Сольвейг, — негромко произнес он. — Я должен был об этом помнить. Я не хотел твоего рождения, но, видит Бог, был не прав. Ты достойная Малфой.

Он провел ладонью над последней страницей и приказал:

— Смотри.

Весь день Драко снедало беспокойство, выплеснувшееся ночью в бессонницу. От нее хорошим средством был секс, но, во-первых, Джеми спал, а во-вторых, секс перед сном уже был. Не помогло.

Промаявшись с полчаса, Драко тихонько встал, накинул халат и пошел в библиотеку.

Когда Гарри был жив, бессонница Драко не мучила. То есть, бывало, что он не мог уснуть по ночам — в таком случае он просто лежал, слушал дыхание спящего мужа, думал… Сейчас он предпочитал заниматься чем угодно — лишь бы не оставлять себе времени для мыслей.

Но вот что странно — получив известие о смерти Гарри, Драко мечтал только о том, чтобы прекратилась его боль. Теперь же чем дальше, тем меньше болело сердце — Драко понимал, что так оно и должно было быть, но это пугало его неимоверно…

Держа на коленях книгу, последние пятнадцать минут открытую на одной и той же странице, Драко мысленно разговаривал с Гарри.

«Ты говоришь, что любишь меня, — вопрошал воображаемый муж, — но скажи честно — был бы ты счастлив, если бы нашел меня живым?»

«Конечно!» — горячо возражал Драко.

«Тогда как такой вопрос мог в принципе возникнуть в твоей голове, а, Драко? Твоя жизнь вошла в колею, в ней все упорядоченно и размеренно… Разве я не стану раздражающим фактором, помехой, из-за которой тебе придется переиначивать свою жизнь?»

«Ты плохо знаешь меня, Поттер, — покачал головой Драко. — Однажды ты уже переиначил мою жизнь. Разве я был против? Всегда страшно менять то, что стало привычным. Но иначе наша жизнь превратится в болото…»

Внезапно усилившаяся тревога заставила Драко прервать шизофренический разговор. Он настолько явственно ощутил на себе чей-то взгляд, что даже обернулся — но в комнате никого не было.

Беспокойство обрело имя, и Драко поднялся с кресла — медленно, словно надеясь неторопливыми движениями унять панику.

Сольвейг…

Драко не спеша подошел к камину, так же не торопясь вынул из горшочка, стоявшего на полке, горсть порошка и бросил его в огонь.

— Хогвартс, кабинет директора!

Как и ожидалось, Снейп еще не спал. Он поднял голову, и Драко увидел его мрачное, как снеговая туча, лицо.

— Добрый вечер, Северус.

— Доброй ночи, — буркнул Снейп. — Что у тебя стряслось?

— Ровным счетом ничего. Я бы хотел поговорить с Сольвейг?

— Малфой, вы в своем уме? — переход на «вы» и обращение по фамилии означали высшую степень раздражения. — Три часа ночи!

— И тем не менее, директор Снейп, сэр, мне бы очень хотелось поговорить с моей дочерью! — в тон Снейпу возразил Драко. Тот фыркнул и поднялся.

— Подождите.

Прошло не менее двадцати минут, прежде чем Снейп вернулся. Он вошел, тщательно, словно от этого зависели судьбы мира, закрыл за собой дверь и только тогда повернулся к камину.

— Черт… — вырвалось у Драко, и он шагнул в камин.

Его вышвырнуло в кабинет Снейпа; Драко вскочил прежде, чем директор успел протянуть ему руку.

— Где она?

— Драко…

— Что с ней, Северус?!

Он рванул дверь кабинета и помчался вниз по лестнице.

Черный Рыцарь, охраняющий вход в гостиную Слизерина, ошарашено уставился на мужчину, вылетевшего из темноты коридора.

— Мистер Малфой?!

— Открывайся! — рявкнул Драко.

— Вы должны назвать пароль, сэр!

Подбежавший минутой спустя Снейп не дал свершится кровавой бойне.

— Змееуст, — произнес он, и дверь открылась.

В спальне старшекурсниц царил бедлам. Четыре соседки Сольвейг сидели, тесно прижавшись друг к другу, на одной кровати, и глаза у каждой были размером с галеон.

Сольвейг не было. В распахнутое окно врывался ветер; по разбросанным на полу одеялам и сорванным пологам он гнал исписанные листы.

— Что это? — тихо спросил Снейп.

Драко поднял один из листков, пробежал глазами…

— Это мой дневник.

— Что?

— Дневник, который я вел на пятом и шестом курсах. Смешно… она читала мой дневник…

Драко выронил лист и пошел к двери.

— Драко, стой! Надо их собрать, здесь может быть ключ…

— Собери, — ответил Драко, уже исчезая за дверью. Спустя минуту Снейп услышал его голос, а еще несколько мгновений — характерный треск перемещения по Кружаной сети.

Стало тихо. Полминуты Снейп стоял посреди комнаты, молча собираясь с мыслями. Наконец он поднял голову.

— Разойдитесь по спальням младших курсов, — приказал он девочкам. — Скажите, что это мой приказ. Сюда без разрешения не заходить. Быстро возьмите необходимые вам вещи, но старайтесь не топтать.

Когда девочки исчезли, Снейп тяжело опустился на диван.

— Ты козел, директор, — сообщил он сам себе.

В особняке Малфоев было тихо, но когда Драко выскочил из библиотеки в коридор, он едва не столкнулся с Джеми.

— Драко, куда ты делся?

— Иди спать, — Драко даже не остановился. — У меня дела.

— Но Драко…

— Спать, я сказал!

В кабинете отца, над камином, располагался тайник. В него Драко заглядывал лишь однажды, давно, когда пытался найти Гарри. Тогда то, что хранилось в тайнике, ему не помогло. Но может быть, сейчас?..

Слегка подрагивающими пальцами он вытянул шкатулку.

— Не поможет.

Драко замер.

— Она находится там, где никакая магия до нее не доберется. Так что можешь даже не стараться.

Драко попытался перевести дыхание, но ему не удалось. Голос за спиной рассыпался в сухом смешке.

— Что с твоими манерами, Драко? Ты бы хоть поприветствовал отца.

Комната была светлой, неестественно чистой, отчего казалась безжизненной, как и полагается больничной палате. Наверное, это делается нарочно: в палате есть все, что нужно человеку, для жизни, кроме самой жизни. Быть может, чтобы и пациент, и посетитель не забывали — смерть всегда рядом, и чтобы слаще казалось выздоровевшим возвращение домой.

Но женщина в больничной пижаме и халате поверх нее, что стояла у окна, провела здесь столько времени, что можно было с полным правом заявить — она живет в этой палате. Безжизненная обстановка ее не смущала — женщина была слепа. А что до неизменного больничного запаха — что ж, к нему можно привыкнуть.

Дверь за ее спиной почти беззвучно открылась, и женщина чуть шевельнулась.

— Здравствуй, милая.

Молчание было ей ответом. Только тогда пациентка обернулась, слегка встревожено приподняв брови.

— Сольвейг?

— Это не… — голос мужчины в черном, что стоял у двери, сорвался, он прокашлялся и начал снова: — Это не Сольвейг.

— Хмм… — женщина чуть улыбнулась и снова отвернулась к окну. — Я слепа, Снейп, но я узнаю твой голос. Зачем пришел?

— Даже не спросишь, откуда я знаю, что ты здесь?

— А какая разница? — пожала она плечами. — Не такая уж это и тайна. Мне, конечно, совершенно не хотелось тебя видеть, — она хмыкнула, — с другой стороны, я тебя и не вижу. Я не просила Сольвейг молчать.

— Сольвейг мне ничего не говорила.

— Повторяю — мне это неважно. Зачем ты пришел?

Снейп вздохнул.

— С тобой всегда было трудно разговаривать, мисс Паркер.