– Что рассказала Милли?

– Что ты назначила её Ягодным экспертом, она ужасно задирала нос от этого.

Кэйтлин чуть улыбнулась и ответила:

– А она присвоила мне звание Побегного эксперта, мастера побегов.

Бартон прикоснулся к щеке жены:

– Милли кричала на меня из-за тебя, защищала перед всеми, говорила, что ты хорошая, а мы нет. Даже отказалась идти ко мне на руки из-за того, что я тебя обидел.

Кэйтлин в изумлении распахнула глаза. Бартон встал и накрыл жену одеялом:

– Отдыхай, все подробности завтра.

Девушка схватила мужа за руку, останавливая:

– Она сказала, как мы спаслись?

– Ей и не нужно было, я видел все своими глазами.

Кэйтлин медленно отняла руку:

– Видел?

– Да. Ты очень отважная волчица.

Глава 19.

К обеду следующего дня Кэйтлин наконец-то проснулась и неприятно поморщилась от боли в боку. Она убрала волосы с лица и чуть привстала, села в кровати и оперлась на спинку. Её глаза тут же наткнулись на внимательный взгляд Альфы, он сидел в кресле напротив камина.

– Альфа.

– Как ты спала?

– Спасибо, хорошо.

– А вот я совсем не спал, всю ночь думал о тебе. Ты – загадка нашей стаи.

Кэйтлин молчала.

– Расскажи о том, как ты обернулась в первый раз.

Девушка не стала утаивать правды, уже не было смысла, и честно рассказала историю своего страшного прошлого. По окончанию её рассказа Альфа спросил:

– Почему ты сразу не пришла ко мне?

– Я боялась.

– Чего? Наказания за убийства?

– И этого, и того, что его может не последовать. Что меня могут заставить вновь обращаться.

– А ты не хотела?

– Нет, я боялась, что вновь могу убить.

– А если я тебе скажу, что ты не убивала родителей.

Кэйтлин распахнула глаза:

– Это невозможно!

– Ты сомневаешься в правдивости моих слов?

– Я видела кровь на своих руках, их тела…

– Только их? Ты так быстро обвинила себя и приговорила, что даже не заметила растерзанные тела зверей, что лежали поблизости. Их было шесть, и они были в крови, крови твоих родителей.

Кэйтлин, не веря услышанному, покачала головой:

– Вы говорите так, чтобы успокоить меня.

– Снова обвиняешь меня во лжи?

– Нет, я просто…

– Дикие волки напали на твоих родителей, ты защищала их, как Милли вчера. Но ты была еще юной, а их было много, ты не успела предотвратить беду. Но волки не укрылись от твоей мести. Ты не убивала своих родителей, Кэйтлин, ты защищала их. Кровь на твоих руках была не родительская, а волчья. Приди ты ко мне тогда, я бы сразу развеял твои сомнения. Но ты решила одна нести этот крест и мучилась все эти годы, обвиняя себя в том, чего не совершала. Но теперь ты знаешь правду. Прости себя и скорби о родителях светлой грустью.  

Кэйтлин прикрыла глаза, и одинокая слеза скатилась по её щеке, вместе со слезой ушел и груз с души, который терзал её все эти годы. Теперь она свободна, а на душе легко. Прошлое больше не мучает её, осталось лишь будущее.

Альфа встал и подошел к девушке, она распахнула глаза:

– Спасибо.

– Не благодари. Я могу надеяться, что не будет третьего побега?

– Не будет.

Альфа улыбнулся:

– Сразу полегчало. А то твой дядя Роб предлагал твоему мужу привязать тебя к кровати и так оставить на всю жизнь. А Бартон кивнул, согласился, что это отличная идея.

– Он злится и не простит меня.

– Ты не была с ним откровенна. Обманула. Он имеет право злиться. Но Бартон – благородный волк, храбрый и честный, я уверен, он найдет в себе смелость тебя простить.

Альфа направился к двери, а у самого входа обернулся:

– А вот найдешь ли ты в себе смелость довериться ему?

Мужчина открыл дверь и тут же улыбнулся Милли, которая резко вскочила с пола, она сидела возле стены напротив:

– Вот видишь, ничего с твоей Кэйтлин не случилось. Жива и невредима.

Девочка покраснела и кивнула, заглядывая в комнату. Альфа обратился к Кэйтлин:

– С такой защитницей ты можешь ничего не бояться. Она все утро охраняет твою комнату, проверяя карманы вошедших, чтобы в них не было ни оружия, ни грязи.

Альфа рассмеялся своей шутке и пошел по коридору к лестнице. Милли вошла в спальню и аккуратно закрыла дверь, топчась у двери:

– Ты проснулась?

– Как видишь.

– Ты долго спала. Как твоя рана?

– Все хорошо, Милли, – ответила Кэйтлин, а потом решилась на вопрос, что мучил её все это время: – Я напугала тебя вчера?

Девочка кивнула и ответила:

– Я очень испугалась, когда противный Дугел пустил в тебя стрелу. Я боялась, что ты умрешь.

– Стрелу?

– Да, я говорила им, что ты хорошая, что ты никого не обидишь, а они не поверили. Папа сказал, что они испугались за меня, они не знали, что ты – это ты, поэтому и напали. Но я же им говорила, а они подумали, что я все напутала. Они сами все напутали, не я! – взволнованно заговорила девочка.

Кэйтлин перестала что-либо понимать и просто сказала:

– Иди сюда.

Милли тут же сорвалась с места и залезла на кровать. Она крепко обняла Кэйтлин и прошептала:

– Я не хочу, чтобы ты уходила на небо. Я хочу, что бы ты осталась.

– Я тоже хочу остаться.

– Правда?

– Правда, Милли. Скажи мне, только честно, ты не испугалась, когда я обернулась в волка?

– Нет, – ответила девочка, заглядывая Кэйтлин в глаза. – Я знала, что ты меня защитишь.

Девушка еще раз обняла девочку и удобнее устроила её на своих коленях:

– А теперь расскажи подробно, что было после того, как я обернулась в волка.

– Ты накинулась на злого зверя и на остальных зверей на поляне, чтобы они не тронули меня. А потом к нам вышел папа и другие мужчины, они хотели тебя убить, они не узнали тебя. Тогда я слезла с дерева и сказала, что ты – это ты, и что они не должны тебя обижать. Но они не поверили и все равно напали, а противный Дугел, пустил в тебя стрелу. Тогда я стала кричать тебе, чтобы ты убегала, ты услышала и послушалась. Дедушка Роб отвез меня домой, а папа пошел за тобой, чтобы помочь. Утром он пришел в мою спальню и все объяснил, он сказал, что переживал за меня, поэтому сразу не поверил в то, что я говорю. Я его простила. Ты тоже его прости, хорошо?

– Хорошо, детка.

Дверь спальни открылась и на пороге показалась хмурая Дэрин с миской бульона в руках. Она вошла в комнату, а Милли тихо прошептала Кэйтлин:

– Дэрин сердится на меня, что я убежала с тобой без спроса.

– Я все слышу, – ответила женщина и поставила бульон на сундук у кровати. – Спускайся вниз, Милли, тебе надо поесть.

–  Я могу поесть здесь, с Кэйтлин.

– Нет. Больной нужен отдых. Иди вниз.

– Давай, милая, – подтолкнула её Кэйтлин. – Увидимся вечером.

– Хорошо, – ответила девочка и слезла с кровати. – До вечера.

Она вышла из спальни. Дэрин хмуро смотрела на Кэйтлин и молчала, её пристальный взгляд начал нервировать:

– Я знаю, вы недолюбливаете меня…

– А у меня есть причины тебя любить?

– Нет.

– Вот именно, нет. Ешь свой бульон, – сказала женщина и протянула ей миску. – Будь моя воля, тебя бы не было в этом доме.

– Я поступила так ради вас и Милли. Я боялась за неё.

– Тебе нет оправдания. Ты должна была во всем признаться мужу, Бартон бы все решил.

– Я боялась его решения.

– Я, я, я. Только я! Ты думала о себе, не о нас. Ты не думала о Милли и уж тем более не думала о моем племяннике. Если бы Бартон был тебе хоть немного дорог, ты бы не поступила с ним так. Ты разбила его надежду на счастье, которая только начала возрождаться. Он больше не поверит тебе никогда.

–  Значит, всю жизнь я буду заглаживать свою вину, завоевывая его доверие.

– Жизни будет мало.

–  Я постараюсь успеть.

Дэрин понравилась дерзость девушки, и она махнула рукой, заканчивая разговор:

– Ешь!

Кэйтлин принялась за бульон, а женщина вышла из комнаты.