Девушка кивнула, показывая, что готова его слушать.

– Первое: я не терплю лжи. Даже самая неблаговидная правда лучше самой безобидной лжи. За правду я не накажу, а за обман жестоко покараю.

Кэйтлин снова кивнула, показывая, что поняла мужа. Его «жестоко» показалось ей страшным предзнаменованием, которое обязательно должно с ней случиться.

– Второе: все, кто живет в моем доме, уважают друг друга. Если они не будут этого делать, я заставлю их силой.

Девушка подумала, что вряд ли получится заставить ее уважать кого-то, ведь уважение надо заслужить. Но в силе мужчины она не сомневалась, поэтому решила не сомневаться и в том, что у него это получится. Она опять кивнула.

– И третье. Теперь ты принадлежишь мне, а значит забудь о побеге. Если попытаешься, я найду тебя, верну и накажу за это.

Кэйтлин снова кивнула, но не удержалась от тихого комментария, не сумев вовремя прикусить язык:

– Значит, теперь в моей жизни будут одни наказания?

– Нет, если будешь соблюдать правила, – ответил Бартон. – Я не жестокий, как ты могла подумать. Я суровый, но справедливый. Уверен, ты скоро убедишься в этом. И последнее. Я хочу, чтобы ты знала, я не убивал свою первую жену.

Девушка затаила дыхание.

– Хотя было за что, – тихо, но грозно добавил он. – Ты можешь верить мне или нет, но от этого правда не станет иной. Я её не убивал, а значит и тебе в моем доме опасность не угрожает. Я хотел, чтобы ты знала это.

– Я хочу знать еще одно, – быстро сказала Кэйтлин, пока не растеряла храбрость.

Мужчина кивнул, готовый ответить на её вопрос.

– Зачем ты сегодня вышел вперед? Зачем я тебе? Ведь у тебя уже есть волчонок от первой жены.

– Волку нужна самка, – просто ответил он. – А слухи, что распускают обо мне сплетники, не дадут ни одной девушке решиться взглянуть на меня, как на будущего мужа. Многие думают как ты, есть дочка – сиди и помалкивай. Я люблю Милли, но это не значит, что не хочу других детей, и уж тем более не значит, что мне не нужна женщина. Ты и твой побег –  счастливый случай, которым я и воспользовался.

– Невзирая на мое мнение?

– Ты потеряла право его высказывать, пытаясь бежать из стаи,  –   тихо, но с внутренним гневом сказал Бартон. – И приговор Альфы справедлив. Теперь ты принадлежишь мне, и это не изменится.

– Помню. Только смерть, –   с легким запалом ответила Кэйтлин.

– Смерть? Ты слишком молода, чтобы думать о смерти. Но не беспокойся об этом, я усвоил урок и теперь буду внимательнее следить за своей женой, чтобы с ней ничего не случилось.

Кэйтлин его слова показались не обещанием, а скорее угрозой. Девушка с какой-то безысходностью подумала, что теперь не может даже рассчитывать на смерть, как на последнее средство избавления. Мужчина был прав, она была слишком молода и не хотела умирать, но возможно, скоро её мнение кардинально изменится.

Глава 3.

– Я спрошу еще раз, и возможно теперь, когда ты знаешь правила этого дома, твой ответ будет иным. Ты голодна?

Кэйтлин поняла, что он раскрыл её ложь и ответила:

– Я не ела с утра, но слишком переволновалась, чтобы есть сейчас.

– Хорошо. Но думаю, стакан теплого молока и немного хлеба ты всё же сможешь проглотить. Иди за мной.

Это походило скорее на приказ, чем на предложение, поэтому она не решилась ослушаться и пошла за мужчиной. Он прошел  мимо лестницы и открыл одну из дверей, которая и впрямь вела на кухню. В комнате находился еще один камин, правда поменьше, большой стол и много полок со всякой посудой и кухонной утварью. Бартон налил из кувшина, который стоял на столе, молоко и подал девушке, а потом достал из корзины, накрытой полотенцем, хлеб и, отломав кусок, тоже протянул Кэйтлин. Она присела на стоящую рядом со столом лавку и отпила молоко.

– Я оставлю тебя на минуту, поешь.

Бартон вышел из кухни, оставив дверь открытой, Кэйтлин подавила первый порыв вскочить и убежать, она осталась на  месте  и откусила кусок хлеба. Девушка стала думать, что может все не так и плохо, как показалось сначала, может он и правда не убивал свою жену, а если так, то может быть и её не станет обижать. Правда, мужчина очень суров и силен, и если разозлится, то, наверное, рядом лучше не стоять. Ну, тогда просто не надо его злить и все, хотя проще сказать, чем сделать. Но это все, конечно, учитывая, что Бартон не соврал о своей жене, девушка-то слышала совсем другое. Кэйтлин до сих пор помнила истории, одна страшней другой, которые рассказывали женщины. Они шептались о зверском убийстве, которое совершил волк, столкнув свою молодую жену с обрыва. Никто толком не говорил, за что конкретно он убил её, все только шептались, что смерть молодой самки была ужасна, её юное тело разбилось о камни. Может, он столкнул её с того самого обрыва, на котором стоит этот дом, подумала Кэйтлин и неосознанно посмотрела в окно кухни, за которым в ночном сумраке было видно скалистую прибрежную гряду, уходящую на мили вдаль. Правда, потом Альфа вызвал предполагаемого убийцу к себе на допрос и, если не изгнал из клана, значит, поверил в его невиновность. Но могло быть что угодно, и правду знает только сам Бартон, и все дело сейчас в том, верит она ему или нет. Девушка не знала его, а значит, у неё не было повода ему верить и не верить тоже. Она давно зареклась не судить о людях по мнению других и самой решать, достойны они её уважения и доверия или нет. Время покажет.

А о побеге из стаи надо забыть. И на первый было решиться страшно, а ведь тогда никому до Кэйтлин не было дела, а теперь есть. Теперь муж глаз с неё не спустит, он лишился первой жены и за второй будет лучше присматривать, кажется, именно это он ей и обещал или скорее этим и угрожал.

С этими мыслями Кэйтлин допила молоко и доела хлеб. Она сполоснула кружку водой и поставила на место, а потом осмотрела кухню. Во всем чувствовалась женская рука. Девушка знала, что в доме Бартона живет его родная тетка, которая давно потеряла мужа и единственного сына, видно она и вела хозяйство, а еще воспитывала маленькую Милли, которой было около пяти лет. Интересно, как отнесется женщина к неожиданному появлению у племянника жены? Наверное, вряд ли с радушием. А Милли? Как отнесется дочь Бартона к новой женщине в доме? У Кэйтлин не было младших сестер или братьев, она не очень-то умела ладить с детьми, потому что в её окружении их просто не было. Да и вообще девушка не очень-то умела общаться с людьми, она всегда была одиночкой, жизнь заставила. И сейчас ей было немного страшновато, как отнесутся обитатели дома к новому жильцу, учитывая историю её появления под их крышей. Но Кэйтлин взяла себя в руки и запретила себе думать о плохом, впрочем, как и о хорошем. Она, как всегда, будет придерживаться своего главного правила: жить тихо, незаметно, бесстрастно. И глядишь, все обойдется. Вот бы и правда в это поверить.

От тревожных мыслей девушку отвлек хозяин дома. Он вошел в кухню и посмотрел на Кэйтлин:

– Ты поела? Или хочешь еще?

– Нет, спасибо.

– Хорошо. Тогда пойдем наверх. Пора спать, день был тяжелый, – сказал мужчина и протянул девушке руку.

Кэйтлин с беспокойством посмотрела на его ладонь, а потом и на него самого и не сдвинулась с места.

– Пойдем, Кэйтлин, – сказал Бартон, убирая руку. – Ты не маленькая уже и все понимаешь.

Мужчина подошел к девушке, которая не знала, куда бежать и только прижалась спиной к стенке, как будто надеясь просочиться сквозь неё. Муж взял Кэйтлин за руку и молча оглядел. Девушка подавила в себе порыв вырваться, она знала, что он потребует это, только надеялась, что не так скоро. Бартон посмотрел ей в глаза:

– Ты не должна бояться. Я не причиню тебе зла. Я буду добр с тобой.

Его слова не успокоили её, как должны были, а наоборот, вселили еще больший страх. И Кэйтлин не смогла побороть его и попыталась вырвать свое запястье из руки мужчины. Ему это не понравилось, и он нахмурился:

– Не дури, – строго сказал муж.