В чем же заключаются "литературные секреты" М. И. Радовского?

Во первых, общее доброжелательное - даже "теплое" - изложение. Не исключено, что подсознательно влияет выбранный М. И. Радовским вариант имени - "Михаил" (а не Майкл). Михаил - русскоязычный вариант имени.

Во вторых, по ходу изложения читатель встречает значительное число занимательных биографических деталей.

Отдельными информационными сегментами в книге М. И. Радовского идут (1) отношения М. Фарадея с детьми, (2) его интерес к животным. Коротко говорит М. Радовский о склонности и о возможностях М. Фарадея (в период недомоганий) проводить больше времени на природе, у моря.

В третьих, характерной является фокусировка авторского внимания М. И. Радовского.

Как же оно, это авторское внимание, фокусируется?

"Информационное затенение" как литературный прием

С одной стороны, читатели практически не найдут в его книге таких биографических элементов, как

(a) глубокая религиозность Майкла Фарадея, его включенность в деятельность религиозной общины, его положение в религиозной общине (возможно, такая особенность обусловлена политической и идеологической обстановкой, в которой писалась работа М. И. Радовского)

("...Часть его успеха, наверное, опирается на религиозные убеждения ученого, который был сандеманианцем - членом протестантской общины, которая строго и буквально трактует Священное Писание"; "Сандеманианцы считали бедность достоинством человека, ведь сам Иисус, бывший бедным, говорил, что легче пройти верблюду сквозь игольное ушко, чем богатому войти в Царство Небесное" [Фарадей. Электромагнитная индукция. С. 17, 23]).

(b) предоставление М. Фарадею дома английской королевой на завершающем этапе жизни исследователя. ("В 1858 году королева Виктория предоставила Фарадею в пожизненное пользование дом..." [Фарадей. Электромагнитная индукция. С. 137]. О предоставлении королевой Викторией дома стареющему и нездоровому М. Фарадею я в книге М. И. Радовского сведений не нашел.

Слегка расплывчато у М. И. Радовского показана помощь со стороны британского государства малоимущим, находящимся на грани голодной смерти, жителям Лондона (в их число вошла семья Фарадеев, когда Майкл был еще в юном возрасте). "Наполеоновские войны начала XIX века сопровождались неслыханным обнищанием народных масс большинства европейских стран. Материальное положение Джемса Фарадея, несмотря на его трудолюбие и неутомимость, было настолько тяжелым, что в 1801 году ему пришлось обратиться к общественной помощи" [Радовский М. И. "Фарадей". С. 7-8].

("Фарадеи получали от английского правительства пособие: семье выделялся хлеб на неделю, и располагая только этой помощью, в поисках постоянного заработка, они были вынуждены в 1796 году переехать в северный район Лондона, на Веймут стрит" [Фарадей. Электромагнитная индукция. С. 22-23]).

Неотчетливо упомянута М. И. Радовским помощь Дэнса Джунра: "Фарадей пользовался также вниманием и расположением ученых посетителей магазина и переплетной мастерской Рибо. Один из них, некто Дэнс, член Королевского общества, посоветовал усердному переплетчику посещать публичные лекции Дэви, знаменитого английского химика, который читал их в Королевском институте, где состоял профессором и директором лаборатории" [Радовский М. И. "Фарадей". С. 15-16]. Отметим, что билеты стоили существенных денег; М. Фарадей мечтал о посещении этих лекций, но его материальное положение не позволяло приобрести билеты на них.

("Однажды человек по имени Дэнс Джунр, член Королевского института, вошел в лавку Рибо. Джунр заинтересовался одной из книг, переплетенных Фарадеем: на страницах, заключенных во внушительный переплет, были пометки самого Фарадея, которые он делал на собрании Татума. Джунр попросил книгу на некоторое время, и Рибо согласился. Через несколько недель книга вернулась в лавку, а среди ее страниц лежало четыре листка. Фарадей с большим удивлением обнаружил, что это были билеты на следующий цикл публичных лекций Гемфри Дэви" [Фарадей. Электромагнитная индукция. С. 30]).

Как то невольно вспоминается цитата из А. В. Каменского: "Читая дружескую переписку... между Болтоном, Веджвудом и другими, не знаешь, чему больше удивляться в этих людях XVIII века: верности ли понимания своих общественных обязанностей или искренней симпатии, деликатности и скромности, с которыми они помогали друг другу" [Каменский А. В. "Джемс Уатт"]. Переформулируем: "не знаешь, чему больше удивляться в этих людях XIX века...".

Поскольку выше был упомянут Королевский институт, приведем цитату для разъяснения "устройства" этого учреждения.

"Королевский институт, несмотря на свое официальное название, подобно большинству научных учреждений Англии, представляет собою создание частной инициативы, будучи основан частным обществом, в ведении которого находится и поныне. Название "Королевского" он получил потому, что в числе основателей института находился и король Георг III. Королевский институт создан с целью предоставления ученым удобств для научных занятий, объединения их работ, а главным образом - в видах распространения научных знаний путем популярных чтений по разным отраслям естествознания. (...) Институт владеет собственным домом в одной из отдаленных нешумных улиц западного Лондона, где находятся химическая лаборатория, богатейшая естественнонаучная библиотека, коллекции научных инструментов, комнаты для чтения, аудитории и так далее" [Абрамов Я. В. "Майкл Фарадей. Его жизнь и научная деятельность"].

Такой биографический элемент, как пенсия, назначенная Британским государством М. Фарадею (постепенно утрачивающему работоспособность), М. И. Радовским упомянут, но в контексте "отчасти конфликтного взаимодействия" с премьер министром.

Для широты восприятия приведем в изложении Я. В. Абрамова этот биографический эпизод (назначение государственной пенсии начавшему испытывать проблемы со здоровьем М. Фарадею):

"В 1835 году тогдашний первый министр Англии, сэр Роберт Пил, умевший ценить людей науки и знавший скромность материальных средств Фарадея, предложил ему государственную пенсию как слабое вознаграждение за его великие открытия. Фарадей ответил письмом, в котором он выражает свое мнение, что "правительство поступает совершенно справедливо, награждая и поддерживая науку", но вместе с тем категорически отказывается от пенсии, находя, что он "сам еще в состоянии заработать себе средства к жизни". Пил, однако, настаивал на своем предложении; друзья и родные убеждали Фарадея принять пенсию, и он, наконец, согласился. В это время произошла перемена министерства, и новый министр лорд Мельбурн оказался, как это часто бывает, не имеющим даже понятия о величайшем ученом своей страны. Просматривая списки недавно назначенных пенсионеров, он с удивлением остановился на имени "какого то Фарадея" и пожелал лично посмотреть на него. Фарадея пригласили в министерство. Фарадей, ничего не подозревая, явился к министру и должен был выслушать от него целый трактат о странности награждать пенсиями ученых и писателей, словно они могут и вправду оказать такие же бесценные услуги отечеству, как бравые генералы или секретари и архивариусы государственных учреждений. Фарадей, конечно, тотчас же отказался от назначенной ему пенсии. Лорд Мельбурн был очень удивлен, что "какой то химик" также имеет чувство собственного достоинства и почувствовал к Фарадею глубокое уважение. Он написал Фарадею письмо, в котором извинялся за свои слова и просил его не отказываться от пенсии; но Фарадей остался непреклонен в своем решении "самому зарабатывать свой кусок хлеба"" [Абрамов Я. В. "Майкл Фарадей. Его жизнь и научная деятельность"].