Когда тишина стала тягостной, он с усилием выдвинулся из укромной тени и заиграл. В общем-то Вадим владел инструментом прилично, к тому же был наэлектризован близостью Эвы. Почувствовав, что дело будет, он попытался разжаться и повел мелодию. Сейчас же вступил Адам. Голый по пояс, с закаменевшим лицом и гитарой наперевес, он выглядел устрашающе. Однако с ролью справлялся и ритм держал железно, как хронометр, – бил и бил в одну точку. А большего от него не требовалось. Затем в мелодию стали вплетаться импровизации Эвы, сразу добавившие музыке жизни. А потом они запели.
Голос Вадим себе сконструировал. Он за все брался основательно – если брался. Тщательно изучив возможности своей гортани, Вадим перебрал множество тональностей и оттенков, прослушивая варианты на магнитоле, пока не остановился на самом приемлемом. Теперь его певческий голос, не отличаясь широтой диапазона, имел запоминающийся тембр, с пикантной хрипотцой, а в последнее время поднабрал и силу. Выступать Вадиму было не стыдно в любой аудитории, однако на шумный успех рассчитывать не стоило: темпераментом не вышел.
Зато у Эвы этого добра было в избытке. Со своим голосом она вытворяла, что хотела, с легкостью брала любые ноты, жонглировала тембрами, изумляла, покоряла, проникала в самое естество. При этом Эва виртуозно наяривала на гитаре и, одновременно, танцевала – да так, что глаз не оторвать. Даже Вадима она умудрялась зажечь: забывая себя, он погружался в мелодию. И громила Адам был в их ансамбле вполне на месте. Удивительным образом три таких разных индивидуума на время игры сливались в целое. Не останавливаясь, они обрушивали на притихшую публику одну песню за другой. Конечно, в песнях были слова, – но и здесь тему задавал Вадим, а вокруг накручивались Эвины фантазии. Может, уязвимые сами по себе, тексты вполне гармонировали с мелодией – во всяком случае, ей не мешали.
Когда певцы смолкли, в зале надолго повисла тишина. Как ни странно, первым в себя пришел Орест. Подняв над головой тонкие руки, он трижды хлопнул в ладони. Словно по команде, чиновничья публика разразилась аплодисментами – будто на очередном Крепостном шабаше.
Успех был полный. Правда, Вадиму показалось, что к концу выступления Погорелов заскучал – однако вида не подал, сыграл под культурного. Зато Горгоф смотрел на певицу не отрываясь, и на его жестком лице проступило что-то глубинное, давнее, почти забытое. Но встретившись взглядом с Вадимом, он вдруг нахмурился и отвел глаза.
– И хватит! – весело сказал Первый, энергичным взмахом руки обрубая овации. – Спасибо, милые, потешили.
Он одобрительно оглядел певцов, задержав взгляд на Эве. Неприятный взгляд – хозяйский, оценивающий. Вообще, Савва слушал их? Или только смаковал Эвины прелести? Козел старый!
– Накормить ребят до отвала, – распорядился Первый. – Таким молодцам надо много, хе… И чем же вас одарить? – Он задумался на секунду. – А берите эти тарахтелки – разве плохо?
Куда лучше! – подумал Вадим, тихонько касаясь струн. Королевский подарок – воистину. Но не хватит ли старичку глазеть на Эву?
– И подберите им чего-нибудь из одежды – срамно же так! – добавил правитель со своим знаменитым “лукавым прищуром”. – Ну идите, ребятки, идите. А вот вашу красавицу я пока…
– Папуля, я хочу с ними говорить, – неожиданно раздался вялый голос. – Не против?
Круто развернувшись к сыну, Первый набычился, гневно раздувая ноздри. Съежившись, Орест погрузился в кресло еще глубже, но отец вдруг выдавил улыбку и закивал:
– Конечно, конечно – ваше дело молодое! А мы уж тут по-стариковски, хе-хе…
Больше не обращая на Эву внимания, он притянул к себе пухленькую девушку, годившуюся ему во внучки, и зашептал что-то на ухо, похохатывая. Девушка прыскала, преданно жалась к правителю пышным бюстом.
Не выпуская гитар из рук, трио спустилось с эстрады и подсело к столику Ореста, скромно помалкивая. Да уж, кормили тут изрядно! Эдакое многообразие сейчас доступно немногим – даже княжеское угощение уступало здешним изыскам. Впрочем, Брон и не гнался за роскошью.
– Ансамбль “Атлетико“, с ума сойти! – пробормотал юноша, с опаской разглядывая певцов. – Вас бы на конкурс. – Он скосил глаза на окружавших его девиц. – Мальчиков обижать не будем – да, мышки? Займите их чем-нибудь, накормите и обласкайте. Не все же вам со мною скучать…
– Этот останется здесь, – твердо сказала Эва, положив ладонь Вадиму на плечо. – Второго пусть забирают.
– Да? – кисло осведомился Орест. – И что же мы будем делать – втроем? – Он слабо хмыкнул и скомандовал: – Ладно, мышки, уходите. Все, все идите!..
Адам хладнокровно поднялся и направился к выходу, окруженный стайкой щебечущих девиц. Интересно, что там, за дверью? Эва, похоже, знает.
– Ишь, заспешили! – с ехидцей заметил Орест. – И чего это нынешние шлюжки так падки на телеса? Ассоциируют их с крутарями, романтичными и щедрыми?
Он спросил об этом без зависти, вполне отстраненно. Видно, своим окружением не дорожил.
– Ну, слава богу, – произнес юноша, когда проем поглотил последнюю из “мышек“. – Надоели, сил нет! – Усмехнувшись, добавил: – А без них скучно.
– Специально их набираете? – спросил Вадим.
– Еще вопрос, кто кого набирает, – хихикнул Орест. – Всем хочется в Студию, спасу нет! Как же: у студийцев слава, поклонники, цветы… Положим, это-то есть, хотя не у каждого, но чтобы безбедно жить, нужен покровитель. А раз он имеется, зачем работать? Девочки надеются выехать на смазливых мордашках, а талант кто им даст – я, что ли? Набиваются ко мне в наложницы, а что я могу?
С неохотой подняв голову, он огляделся.
– Пожалуй, пора уматывать. Когда папенька войдет в раж, ему всё нипочем. А на что нам скандалы, верно? Хотя, если б ему кто вмазал… н-да… – Орест вздохнул и стал выбираться из кресла – так осторожно, что Вадим ощутил потребность ему помочь: рывком за шиворот. Будто подслушав чужие мысли, Орест скосил на гостя глаза и подмигнул. В выпрямленном положении юноша оказался довольно высок и неправдоподобно тонок.
– Можно на вас опереться? – спросил он, берясь женственной рукой за плечо Вадима. – Бог мой, да вы железный!.. Эх, врезать бы ему хоть раз. – Хмыкая, Орест покрутил головой и показал подбородком: – Вон туда пойдем, к лестнице.
Тяжело налегая на Вадима, юноша доковылял до ступенек, где их уже поджидала Эва, нетерпеливо постукивая носком.
– Господи, – промямлил Орест, – еще и подниматься!..
Он умоляюще поглядел на Вадима. Сжалясь, тот взял его за ломкую талию и почти отнес к невзрачной двери под самым потолком. За дверью обнаружилась скромная комнатка, впрочем обставленная не без вкуса. Вдоль стен тянулись полки с книгами. (Боже, да сколько их здесь!) А в решетчатые окна светило закатное солнце, еще теплое. День кончался, пронесясь точно по рельсам, – как и большинство предыдущих. Вадим усмехнулся: и станут ночи наши, как дни. В самом деле, счет событий пора вести по темному времени.
– Пожалуйста, заприте на засов, – попросил Орест. – Когда папенька буен, от него лучше держаться подальше. Как-то он даже сломал мне руку – неудачно пошутил, видите ли.
С облегченным вздохом юноша опустился в кресло, очень удобное и легкое, обхватил подлокотники длинными пальцами. И кресло резво покатилось в другой конец комнаты, где под просторным экраном размещался многокнопочный пульт. Помимо прочего Вадим разглядел там беспроводный факсовый телефон с двухкассетным автоответчиком. (Не бог весть какое новшество, но попробуйте переправить его катапультой!) Сбоку от пульта Вадим узрел еще одну полку, заставленную лазерными дисками. Нехилое собрание – учитывая, что на каждом умещалось до сотни томов. Все-таки как здо рово быть наследником!..
– Ну-с, посмотрим, посмотрим, – усмехаясь, Орест коснулся рукой пульта, и на экране возник шевелящийся клубок нагих тел, среди которых Вадим не сразу распознал Адама.
– Вы глядите, справляется! – с воодушевлением пропел юноша. – В самом деле – гигант!
