Двое оборотней еще катались по полу, кромсая друг друга в такие клочья, что смотреть было жутко. А третий, последний из живых покойников, на остатках энергии метался по залу, уворачиваясь от выстрелов Киры, и с каждым скачком уходил дальше, пытаясь скрыться за изгибом стены. Наверно, это устроило бы всех.

Вдобавок к своей Вадим чувствовал боль серка, все-таки заполучившего стилет между ребер. (Хотя не так глубоко, как мечталось убийце.) И смятение жалостливой Юльки, раздиравшейся меж двумя помятыми третями их странной общности. (Не пришлось бы ей, как новгородской красотке из “Александра Невского”, уводить с поля брани двух подбитых витязей.) И даже слышал сомнения Киры, запулившей молнией по влиятельному в Крепости архиерею – пусть возникшему в странной компании и проявившему себя не лучшим образом.

– Думаете, это была последняя волна? – спросил Вадим, “превозмогая” страдания мужских тел и сумбур девичьих сознаний. – На подходе такая стая, в сравнении с которой прежние покажутся лютиками!

Он покряхтел и помычал, здоровой рукой вставляя на места выбитые суставы, затем добавил:

– Бог мой, Юлька, объясни наконец, куда мы влетели! Что это за подвал?

– Можно подумать, сам не знаешь! – сейчас же окрысилась девочка.

Все же сперва она принялась за серка, рассудив, что другой страдалец слишком болтлив для умирающего. Отщелкнув пробитый доспех, точно дверцу, Юля сунула внутрь обе руки, будто взялась ремонтировать киборга.

– Я тебе доктор? – резонно возразил Вадим. – Чтобы знать всё.

Уцелевшей рукой он помахал Кире: спускайся, уже можно, – и тотчас та заскользила вниз на тонком тросике, словно паук. Все-таки неплохо экипируют спецгардов, и даже появляются они иногда вовремя.

– Для начала объясни, почему ты сбежала, – сказал Вадим. – На кого променяла старика? – Он кивнул на раненого серка, с заботливостью обхаживаемого ведьмой: – Вот на сего антропа? Пф-ф!..

– А потому, что ты меня не любишь, – небрежно ответила Юлька, продолжая чуткими пальцами уминать края глубокой ранки, обильно пульсирующей кровью. – Скажешь, нет?

Тезис можно было оспорить, однако Вадим не стал.

– Наверно, я в этом и виноват? – поинтересовался он. – Это ведь я закатываю себе скандалы и устраиваю передряги, после которых чертям тошно, не только людям.

– Это от любви, – объяснила девочка и сама же хихикнула. – Нет, правда!

Под ее осторожными ладонями у юноши явственно прибывало сил. А раны на нем затягиваются быстро.

– “Так берегись”, да? – сказал Вадим. – Кармен недорезанная!.. Ладно, а здесь ты чего потеряла? (Как раз подошла Кира, аккуратно скручивая пригодившийся трос.) Бедняга Исай что-то поведал тебе при встрече?

– Тебе все – “бедняги”, – огрызнулась Юля, завистливым взглядом окидывая фигуристую гардейку. – Жалельщик!

– “Папенька” все ж, – заметил Вадим. – Пусть не родной.

– А знаешь, что он с родным сотворил? Исай уже тогда был законченным упырем, только что кровь не сосал! И все годы подпитывался от нас с матерью. Наверно, этим и загнал ее в могилу, а потом уже принялся за прихожан. А знаешь, что мой отец был из главных в губернии?

Девочка наконец оставила серка, сотворив, что смогла, – и тут же Кира налепила на сочащуюся рану бактерицидный пластырь, достав из личной аптечки. Эдакое единение магии и науки!

– И что? – С трудом Вадим пожал плечами и покривился от боли. – Во-первых, это лишь твой отец; во-вторых, был. А ты, милая, нравишься мне и без того – в натуральном, можно сказать, виде. Это еще один пункт, по которому мы с вампирами антагонистичны.

– А знаешь, что у меня были сестра и брат и что их отдали неведомо куда? – распаляясь, спросила Юля. – Даже Исай не знает – если не врал, конечно.

– Да? – Вадим обменялся взглядом с насторожившейся Кирой и снова пожал плечами, отвечая уже этой: я-то при чем? Сам не люблю “кустарных роялей”. Но что делать, если нити судеб, распущенные кем-то дюжину лет назад, теперь сплетаются снова!

– Тебе было тогда годика три? – спросил он. – А сколько сестре?

– Семь.

– И как ее звали?

– Исай сказал: Ирина.

– Так и звали – в семь лет? – удивился Вадим и опять переглянулся с гардейкой, только что не подмигнул: “Ира!” – Н-да… А как насчет особых примет: хвостик там, рассеченное небо, родинка на всю ягодицу?

– Вообще это больше смахивает на увечья, – не удержалась от ухмылки Кира. – А любые приметы могли за такой срок измениться – вплоть до цвета волос.

– Вы что-то знаете, да? – с подозрением спросила Юля. – Так говорите!

– Ни фига мы не знаем, – в сердцах ответил Вадим, растирая ноющую руку, а про ушибленную спину стараясь не думать. – Пся крэв, мы ж не в индийском кино!.. Конечно, и в жизни случаются совпадения, но чтоб такие?

– Ты о чем? – снова спросила девочка.

– Ладно, с тобой я еще мог состыкнуться случайно – собственно, любая встреча так происходит. И даже глянуться тебе мог: ну, бывает – со всеми. А уж ты понравишься любому, сама знаешь!

– И что?

– Но чтобы через неделю умыкнуть у Шершней мешок и обнаружить в нем красотку, даже внешне смахивающую на первую, а вдобавок назвавшуюся Кирой, – это уж перебор, господа!..

Осторожно Вадим подвигал разбитой рукой. Как ни странно, она послушалась, даже без особенной боли. И онемение, кажется, начинало проходить – все-таки хорошо работать магом!

– Это она, что ли? – Во все глаза Юля уставилась на гардейку. Да и та пожирала ее взглядом, благо у девочки все было на виду.

Действительно: как похожи! – поразился Вадим. Даже слишком – для реальной-то жизни. Где были мои глаза?

– Братаний устраивать не будем, ладно? – сказал он с опаской. – Тем более, ничего пока не доказано.

Ему легко было говорить. А здесь уже полным ходом шла корректировка внутренних кругов , если не формирование новых, – хотя внешне все выглядело пристойно, даже обыденно. Обошлось без объятий и лобызаний. Девушки молча смотрели друг на друга, узнавая с каждой секундой, заполняя давние пустоты, а их взгляды, поначалу колючие, будто оттаивали. В конце концов, подумал Вадим, кому нужна эта правда? Была бы потребность в родной душе и было б чем эту потребность ублажить.

– Очень умиляет, – сказал он все же. – Прямо до слез. Осталось разыскать деткам папулю. А кстати, я не подхожу? Вот и Исай давеча намекал…

Обе повернулись и вперились теперь в Вадима, будто примеряя на новую роль. В ужасе Вадим попятился. И дернул же черт за язык!

– Шучу, – объявил он поспешно. – Сроду детей не имел – эгоист я!.. Между прочим, Кира, что выяснилось насчет Духа?

– Ты о Призраке? – уточнила девушка, даже сейчас не растеряв деловитость. – А почему ты спросил?

– Потому что он, неизвестно с чего, вас опекает. Если прежде еще имелись сомнения… Видишь, иногда окольные пути – самые короткие!

– Да уж, он вел меня такими тропами!..

– Ты услышала его – вот что странно. Хотя и в самой близи.

– Я тоже слышала , – неожиданно заявила Юля. – Далекий такой Голос. И он звал меня сюда – по-хорошему звал, без нажима. Ласково даже.

– “Отдай мое сердце”, да? – хмыкнул Вадим. – И пошла на зов, как пионер. Спиритка голопопая – со мной-то могла переговорить? Голоса ей уже чудятся!.. Ладно, похоже, вас обеих приветил Дух. Вопрос: почему?

Обреченно вздохнув, Кира проговорила:

– Напрашивается…

– Конечно: “тень отца”! – опередил Вадим. – Но на Гамлета вы обе мало смахиваете, и слава богам, ибо “он был тучен и задыхался”. Еще есть версии?

– Вообще мне показалось, – нерешительно заговорила Кира, – будто это не какое-то конкретное лицо, а нечто обобщенное – ну, вроде Духа рода, что ли. Сейчас в нашем роду проблемы – вот он и мается.

– Ух ты! – не сдержался Вадим. – В смысле: “Дух, ты…” – начало тотемной молитвы.

– Бухты-барахты! – сердито сказала Юлька. – Что вы несете? Мне казалось: я тут самая ненормальная…