И тут же Вадим метнулся в сторону, увлекая за собой Киру. Вплотную к ним прошелестела молния, угодив в остатки злосчастного мавзолея, и они тоже рухнули, образовав над погребенными курган.

Конечно, это стрелял Бонд. Насадив на предплечье станковый плазмомет, точно киношный муляж, он стремительно надвигался через площадь, понимая, что с Вадимом можно расправиться только вблизи. Слишком хорошо тот слышал противника, чтобы подставиться под дальний выстрел. Ну, а в упор “король” не промахнется – чай, не в себя палить. И силы в нем куда больше, если дойдет до рукопашной.

Наверняка он искренне старался Вадима достать, но, как и раньше, делал это без особого задора. То ли Шершень забыл про цистерны, то ли не сообразил, что о них может знать Вадим, – однако подставился, как лох. Осталось только повторить фокус с миной, взорвав ее над резервуаром. А вдохновение помогло Вадиму правильно выбрать точку.

Эффект превзошел ожидания. Из-под земли взметнулся сплошной шквал огня, захлестнув площадку и злосчастную трибуну. А следом, почти разом, жахнули остальные цистерны, не оставляя вампиру места на этой земле. Вадиму даже показалось, что “король” сам шагнул в пламя, – но мало ли что может почудиться в дыму? Это в романах злодеи жаждут искупления, а в жизни они следуют предначертанию – более или менее истово.

Жарким валом парочку откинуло на пару метров, швырнуло наземь. Сейчас же вскочив, Вадим потянул за собой девушку, и они побежали вокруг пожара, прикрывая лица руками.

Неправдоподобно далеко от огня распласталась изломанная фигура, заброшенная сюда взрывом. Наверное, она была обожжена до костей – снаружи было трудно судить. К тому же “король” всегда завешивал себя черным.

Когда Вадим склонился над Шершнем, тот еще дышал.

– Это все, на что я оказался годен, – просипел он. – Возьми мою Силу, отомсти…

Тоже мне, троянский конь! – подумал Вадим. “Бойся данайцев…”

– Щас! – буркнул он угрюмо. – “На тебе, боже…” Больше мне заняться нечем, как только мстить.

Кому мстить-то, господи! И за кого?

– Меня зовут… Август. Это – настоящее. Запомнишь?

Августейшая особа, значит? Август Бонд, «с правом на убийство»… похищения, пытки. Совсем весело!

– Да, – сказал Вадим.

Все-таки он сжал обугленную руку поверженного, чтобы тот не был совсем один, встречаясь с вечностью. Глупо, конечно. И Кира смотрела на него, как на придурка.

– Гуманней добить, – бросила гардейка. – Он бы для тебя и этого не сделал.

– По-твоему, телесная боль самая сильная? – спросил Вадим.

– Сейчас не до жалости. Уже забыл? Как они с нами, так и мы!..

– Только потом не забудь глянуть в зеркало.

– Зачем еще?

– Увидишь там их. И все начнется сызнова. Кто-то же должен это остановить?

– Всё, – сказала Кира. – Он сдох.

Но Вадим и сам увидел , как померкло сознание Шершня. Вот и кончился Рой.

– Да, – подтвердил он. – Отошел. Пора и нам линять.

Слуги уже набегали, неутомимые, как осенний дождь. Из трех оборотней двое наверняка уцелели – пока трудно разобрать, кто именно. Но вскоре и они примутся за беглецов. Так что силы еще не равны.

Буксируя девушку, Вадим вновь понесся по кругу, завершив его перед гаражом. От полыхающего пожара стало светло даже в здании – бегом они достигли лестницы, по ступенькам взлетели в ангар. И тотчас Вадим сбросил вниз последнюю мину, отпугивая Слуг. Подскочив к пульту, он распахнул в крыше громадный люк, как раз над “вороном”, и кинулся в кабину, где уже орудовала Кира, запуская двигатель.

– Август, Август… – бормотала она задумчиво, пока разгонялся винт. – Знакомое имечко.

– Так звали племянника Основателя, – подсказал Вадим. – Первое время он ошивался рядом с дядей, даже подсоблял с захватом власти, благо парень был здоровенный и азартный, – затем куда-то сгинул. По слухам, несчастная любовь. Слишком он был заметен.

– “Шерше ля фам”, да?

– Вы… эти, как их… “сосуды греха”, – сказал Вадим. – От вас все наши беды. А от нас – ваши. Так и живем.

Слившись сознанием с вертушкой, он бережно поднял ее к люку, ощущая зазоры до миллиметра, и вырвался на простор. Напоследок сделал круг над бывшим заводом, оценивая разрушения, и даже не возразил, когда Кира двумя точными выплесками превратила бегущих за ними Слуг в дымные факела, а затем подпалила второй “ворон”, чтобы не досаждал, – на войне как на войне.

Сейчас же Вадим направил вертушку вверх, прячась в облаках. Чем выше он поднимался, тем гуще вокруг сверкали искры. А где-то невдалеке уже разразилась гроза, быстро распространяясь по сторонам. Как и обычно, Вадим не стал включать локаторы, чтоб не привлекать опасного внимания. За бортом бурлил свинцовый туман, словно бы “ворона” варили в бульоне. И дело лишь за подходящим черпаком, извлекшим бы их из этого месива.

Но еще раньше Вадим ощутил приближение целой эскадры вертолетов, мчащих в развернутом строю над самыми домами.

– Ну вот, пожаловали наконец, – пробормотал он и хлопнул себя по губам, призывая к молчанию. Затем снизил до минимума обороты, уменьшая и этот шум. И лишь после мысленно позлорадствовал: “Ан не поспели, мои соколики!” Впрочем, еще неизвестно.

Вопросительно Кира дернула на него подбородком. Вадим показал раскрытую ладонь: пять, – затем ткнул пальцем вниз.

– “Вороны”? – спросила она одними губами.

Он покачал головой. Девушка кивнула, надвинула на глаза инфра-маску и прильнула к стеклу, пытаясь сквозь стекающие по нему струи разглядеть хоть что-то. А Вадим даже не стал пробовать, ощупывая преследователей мысле -облаком . И что он увидел , ему совсем не понравилось.

Предполагалось, будто у Крепости нет регулярных войск. Дескать, что ей требуется, кроме Псов да репрессоров, – при таких-то границах!.. Однако этот отряд вертушек, оснащенных если не плазмометами, как у Шершней, то многоствольными пулеметами и ракетными установками, мог задать жару любому поселению крутарей или смешать с землей десант средней численности. Шумели машины, правда, сильнее “ворона”, но в остальном вряд ли ему уступали. (Во всяком случае, сравниваться не хотелось.) А прозвище им уже вызрело – “ястребы”. Вадим даже не был уверен, что сам его придумал: идея, что называется, витала – вместе с ее носителями. Или то был образ?

Очень плавно Вадим все набирал высоту, прислушиваясь к сознаниям загонщиков. Представляли они некую новую, неведомую ему породу: родственную Боевым Псам, однако выведенную для других нужд и натасканную на истинную дичь, не на прирученных крепостных. Уж не за крутарей ли готовились взяться? В самом деле, пора кончать эту вольницу, пока она не прикончила Крепость! Само наличие этих двух зол, меж которыми возможен выбор, смущает нестойкие умы. Тем, в ком сохранилась живая душа, не обойтись без отдушины, а прочим и в духоте не душно – душить-то уже нечего!.. Такой вот грустный каламбур.

Но сейчас-то будущих Волкодавов натравили не на “волков” – на человека. И, в отличие от настоящих псов, им оказалось это без разницы. Лишь бы хватило скорости, чтобы догнать, и клыков, чтобы загрызть, – да еще нюха, чтобы выследить. Последнее было сейчас важнее прочего. И локаторы у них наверняка отменные. Вадим, правда, рассчитывал на тучи, насыщенные влагой, пылью, электричеством, – однако не слишком. Господи, как трудно в “мире животных” остаться человеком!.. Особенно, когда гоняют, как зверя.

Вертолеты вдруг затормозили, все разом, и устремились ввысь, словно наконец взяли след.

– Все, – сказал Вадим в полный голос, – нас засекли. Ходу!

И рывком прибавил “ворону” оборотов, одновременно включая локаторы. Все-таки небольшую фору он на этом молчании заработал.

– Погоди, – неожиданно возразила Кира. – Пошла у тебя на поводу – надо ж, как глупо!.. Это ж легалы. Почему с ними не поговорить?

– Ну, попробуй, – усмехнулся Вадим, даже не пытаясь придержать машину – наоборот, доведя мощность до максимума. – Захотят ли?