Собрав себя в руки, чтобы прям там не отвесить пиздюлей этому лупоглазому, я как можно вежливее попросил его дать мне хотя бы конечный адрес остановки машины Егора, которую он на данный момент отслеживает у монитора. Прикрываясь этой важной папкой, морально давя на него тем, что будет плохо, если её владельцем окажется та женщина, ведь на их отдел могут повесить кражу, которая будет первой на их счету, да и положительных оттенков репутации отдела не прибавит.
Все же… через двадцать минут долгих и упорных раздумий — эти эстонцы такие медленные — я вышел из здания, держа в руках бумажку с координатами места, где сейчас остановилась машина Егора. Добравшись за полчаса до старого города, я нашел по навигатору нужный дом, который, как оказалось, арендует под офис одна компания. По номеру я узнал машину Егора и припарковавшись неподалеку, принялся ждать.
Лишь спустя пять минут я заметил какое-то движение внутри салона машины, на переднем сиденье показалась чья-то голова, как оказалось потом, — Егора. Он сидел один, ожидая своего клиента на месте.
Совесть уже тихо напевала себе под нос о том, какой же я дурак, что повелся на собственные эмоции — ревность, продолжала наматывать густые сопли на кулак, словно готовая вмазать им этой самой совести, напоминая, что она принадлежит мне, а не кому-то другому, поэтому логичнее всего быть на стороне «защита Кирилла», а не «обосри Кирилла» или «макни Кирилла лицом в дерьмо». В общем только копрофилией не хватало ещё заняться.
Через час рядом с машиной показалась женщина, совещание, похоже, именно с него она шла, закончилось. Даже несмотря на небольшие по размеру каблучки на обуви, её низкий рост так и не удалось скрыть, расправляя свои шатеновые волосы на ворот плаща, осторожно перешагнув лужицу, она помахала в лобовое стекло Егору, который уже через секунду выбежал из машины, чтобы открыть той дверь. Мне всегда нравился костюм, в котором он работал: прямые черные брюки, форменный пиджак, под рукавами которого скрывались белые перчатки, и фуражка с остроугольным козырьком.
Машина тронулась, я подождал немного, когда она отдалится на нужное расстояние, а затем завел и свою. Я не успел рассмотреть женщину полностью, однако даже этот мимолетный взгляд дал мне понять, что на лицо она была довольно миловидная, а по одежде роскошная. Разница в возрасте хоть была и небольшая с Егором, но не заметить, что женщина была старше его, было нельзя. Через затянутую поясом талию можно было рассмотреть ее пышные бедра, несмотря на то, что сами ножки были узенькие.
Я старался держаться неподалеку от них, при такой видимости смог лишь разглядеть силуэты сквозь запотевшее стекло заднего вида. Однако и этого было достаточно. Они явно не ехали в молчании. Эллен изредка жестикулировала, что поначалу казалось, словно шатенка показывает дорогу парню, но вспомнив о том, что в машине стоят навигаторы, использовать которые куда удобней, я понял, что речь идет не о дороге.
Передвигаясь по главной дороге, изредка сворачивая в переулках и вновь выезжая на главную, Егор припарковал машину около небольшого ресторана, которому в местных кругах дали своё говорящее название «Мажор».
Парень вновь вышел из черного авто, чтобы открыть дверь Эллен, которая совершенно не торопилась выходить. Там, где я стоял, вид был не полный, но саму женщину я сумел разглядеть. Её макушка показалась только тогда, когда к зданию подъехала ещё одна машина и из неё вышел деловитый мужчина, с которым в скором времени и ушла женщина, присев за небольшой столик около витражного окна.
Перед уходом она о чем-то попросила Егора: по окончанию её фразы он кивнул.
Подышав немного свежим воздухом, облокотившись на капот машины, засунув обе руки в карманы брюк, парень вернулся на свое место, включив в салоне музыку, которую было довольно хорошо слышно с этого расстояния.
Вскоре Эллен вернулась, и я уже хотел было завести мотор машины, вот только рука застыла при повороте ключа зажигания: она даже не спешила сесть внутрь, лишь поманив рукой к себе Егора, дождалась, когда тот поставит авто на сигнализацию, взяла его за локоть и повела по направлению к входу в ресторан.
Прозрачные витражные стекла сделали свое дело, и, заняв место на стоянке отъехавшей машины, я принялся пристально разглядывать, сидящих за столом, мужчину и женщину, которые о чем-то разговаривали с Егором.
Нервы стали сдавать… Каждый раз, когда он подносил ко рту вилку и приторно сладко улыбаясь, запивал съеденное красным вином, мне хотелось повеситься на собственном галстуке.
Минул ещё один час, когда столик покинул тот посторонний мужчина, попрощавшись с Егором и загадочной особой, он вышел из помещения. Его машина тут же подала признаки жизни, мигнув фарами. Именно на ней человек-смокинг скрылся за поворотом, оставив меня наедине со своей разбушевавшейся ревностью, которая уже больше часа вязала на моей шее петлю. Больше всего волнение распространилось на их разговор тет-а-тет, тема которого была для меня недосягаема. Раздражение поступало комками к горлу, злость играла малую роль, больше всего в сердце сейчас металась обида. Мне казалось, что со мной поступают несправедливо.
Конечно, прямых доказательств того, что между ними могло что-то быть или же будет, не было, но ревность внесла свою лепту.
Можно было смотреть…
Можно было остаться, но я решил, что с меня на сегодня хватит. Стрелки часов перевалили давно за полночь.
Рано утром его ждут уже на работе, на которую никак нельзя будет явиться проштрафившись. Личные отговорки начальство не заинтересуют, когда на носу висит отчет о продажах. Повернув ключ, включив фары, я медленно выехал со стоянки в сторону дома.
Егор вернулся поздно ночью, почти под самое утро. Не раздеваясь, он прилег на диван в зале и уже через два часа занял собой ванную комнату.
— Эй, — подойдя к двери, я постучал кулаком в верхний стык, чтобы через маленькую щель звук от удара дошел до его ушей, как можно быстрее. — Выходи, поговорить надо, — не знаю, почему я решил сделать это именно утром, наверное, потому, что целый день вновь пройдет насмарку и в итоге, я не увижу его вечером дома, а лишь хорошенько вымотаю себе нервы.
Бессонной ночью, долго думая, я все же решил поговорить с ним первым, рассказать о том, что узнал, спросить о том, что он собирается делать.
— Мне не о чем с тобой разговаривать, — шум воды, исходивший из маленького крана, не прекратился, но её напор явно стал меньше.
— Это как так? — удивления я своего скрывать не стал — ночь наложила на мне свой отпечаток.
— Вот так. Просто. В следующий раз, когда решишь сменить работу, не забудь сообщить об этом мне, — столько гонору в его голосе я не слышал давно. Это даже раззадорило меня, из-за чего в ту же секунду кулак полетел в дверь, а я с рыком, навалившись на нее, на выдохе произнес:
— О чём ты?
— О чем? Я? — гадкий смех по ту сторону деревянной глади, чувствую позвоночником его ядовитую улыбку. Понимаю, что сейчас во мне, как никогда, появилось дикое и непреодолимое желание выломать эту дверь и окунуть его головой в ледяную воду.
Вроде бы хотел бочку на него нагнать, а в итоге всё свалили на меня!
— Ты! Ты достал уже, чего как баба: «Я обижаюсь на тебя, но ты никогда не узнаешь за что», говори уже, нечего сыр по мышеловке катать, — краник был жестоко закрыт с хлопка, Егор привалился к двери в ответ, словно контакт от этого будет ближе. Будто бы и нет этой двери.
— Я не обижаюсь, — чуть слышно. Шёпотом. — Я злюсь, — дикий ор заставил меня отскочить от двери, ударившись боком о противоположную стену в малом коридоре. — Не думал, что в моих кругах появится человек, который решил работать шпионом…
Знаете, что чувствует герой фильма, когда вдруг до него доходит то, что знали все зрители, кроме него?! Это озарение, что осенило меня на этом месте, просто вывело из строя всю систему. Я почувствовал себя виноватым, хотя моей вины не было. Я прекрасно понимаю, что речь сейчас пойдет о доверии, но ведь об этом доверии я хотел завести речь сам!
