Рэмедж коротко кивнул Алистеру и тот прервал свои доклады о данных телеметрии и по внутреннему коммуникатору объявил:
- Всем закрепиться на местах по аварийному расписанию, загерметизировать отсеки, задраить внешние заслонки, свернуть системы оптического наблюдения, проверить резервные системы питания и снабжения кислородом, приготовить системы индивидуального жизнеобеспечения. Доложить по отсекам о готовности...
Станция замерла в пространстве, ожидая атаки. Нервы людей были на пределе, и они даже на время забыли о том, что сейчас разворачивалось на поверхности планеты. Системы наведения уже зафиксировали приближающиеся ракеты. Одновременно в прицел был взят и сам спутник, как источник постоянной угрозы. Наконец, когда цели подошли на дистанцию эффективного перехвата, ракеты Конкистадора стартовали, и людям оставалось лишь с замиранием сердца следить за этой безмолвной схваткой.
Алистер продолжал озвучивать данные телеметрии. Ракеты сближались. Где-то там, в темноте, между двумя застывшими в пространстве космическими стрелками распустился идеальный шарообразный огненный пузырь, поглотив одну из атакующих ракет, а вслед за ним взбух и второй, который, в отличие от первого, не уничтожил свою цель, и та, отклонившись от первоначального курса, продолжила свой полет.
- Сэр, одна ракета поражена, вторая приближается!
- Рассчитайте ее курс, Алистер. - Рэмедж понимал, что у них больше нечем защищаться. Все четыре ракеты были использованы. Две были направлены на перехват атакующих ракет, а две другие сейчас приближались к боевой космической платформе-агрессору.
Алистер не успел ответить. Станция вдруг задрожала всем своим гигантским телом. Мелкая секундная дрожь прошла по всем конструкциям, а ряд приборов контроля над состоянием обшивки расцветились тревожными огнями.
- Взрыв по правому борту, майор. Незначительные повреждения обшивки. Похоже, у ракеты был выведен из строя блок наведения.
В этот момент возмездие настигло агрессора. Ракеты Конкистадора детонировали, даже не войдя в непосредственное соприкосновение с целью. Взрывы разметали конструкции космического спутника на куски, которые стали покидать орбиту, разлетаясь в разные стороны. Часть из них сгорит в атмосфере Земли, а другая часть так и будет кружиться вокруг планеты. Но этот спутник был не единственной жертвой космического сражения. Битва разворачивалась всюду. Спутники уничтожали друг друга и ядерные боеголовки противников. Но это уже не имело смысла. Огненный ковер поглощал материки Земли, выжигая все на своем пути. Компьютеры не нуждались в людях, которые миллионами гибли на поверхности. Они продолжали бессмысленную битву. И когда погибли даже те, кто руководил запуском ядерных ракет, и те, кто отдал приказ активировать космическую группировку противоракетной обороны, электронные разумы, повисшие над планетой, продолжали выслеживать цели. Мертвое воевало с мертвым - порождения людей, уничтожив своих создателей, теперь уничтожали сами себя...
Напряжение спало, и люди наконец-то в полной мере стали осознавать, что произошло. Понимание того, что они, возможно, последние дети этой планеты, просто не могло уместиться в их сознании. Все члены экипажа молчали. Молчал и приемник, потрескивая ровным шелестом помех. Каждый вдруг оказался наедине со своей личной трагедией. Люди пытались осмыслить то, что, скорее всего, они уже потеряли своих мужей, жен, родителей и детей. Постепенно экипаж стал собираться в навигационном отсеке. Становилось тесно, но никто не осмеливался запретить этого людям. Они подбирались поближе к приемнику, про себя заклиная его исторгнуть хоть что-нибудь, что скажет им - вы ошиблись, ничего страшного не случилось, мы заберем вас отсюда, все в порядке... Лицо одного из техников вдруг исказила маска безумия, и он метнулся по направлению к майору:
- Это все вы! Вояки чертовы. Все из-за вас. Даже здесь вы посвятили эти последние минуты своей гребаной войне!!! - Техник вцепился в комбинезон Рэмеджа и остервенело тряс его, заставляя их фигуры странным образом танцевать в пространстве. Некоторые отрешенно наблюдали за этим. На лицах других появилось выражение поддержки. Они также стали подбираться к майору. Их намерения было несложно предугадать. Похоже, они вознамерились линчевать Рэмеджа прямо здесь. Тот оставался совершенно безучастным к происходящему. Для него имело значение только то, что касалось судьбы его семьи. Какой смысл существовать здесь, если они там внизу все погибли? Этот вопрос жег майора все сильней, и он совершенно перестал что-либо замечать вокруг. Из ступора его вывел властный крик Торпа:
- Хватит! Прекратить! Все по местам. Руководителям научных групп остаться. Алистер, вы также останьтесь, - и дальше, заметив, что его окрики подействовали, как холодный душ, продолжил более спокойным голосом: - Пока я еще остаюсь руководителем экспедиции. Мы собирались отправиться в космос. Для этого мы проводили исследования. Но, похоже, нашей мечте не сбыться. Однако, мы можем предпринять путешествие не в пространстве..., но во времени! Да, технологии еще не опробованы с достаточной степенью надежности, а ресурсы станции на первый взгляд не позволяют нам предпринять столь смелый шаг. Но мы можем попытаться... Попробовать шагнуть в будущее. Дождаться момента, когда на поверхности вспомнят про нас. Осуществить задуманное будет очень сложно, но я верю, что нам удастся это сделать. Иного выхода у нас просто нет.
Люди смотрели на Торпа, как на сумасшедшего. Но вот один за другим ученые стали высказывать сначала сомнения, затем предложения, пути решения, и незаметно для всех каждого захватила работа. Люди были просто рады занять себя чем-то, отвлечься от давящих на сознание тяжелых мыслей. В то время, как одни налаживали резервуары биопроцессоров в отсеке оранжереи, а другие монтировали дополнительные обоймы статис камер, освобождая для них пространство в уже никому не нужном отсеке обсерватории, Рэмедж совместно с Торпом разрабатывали график парных дежурств, который на многие годы вперед должен определить полужизнь-полусмерть обитателей станции. И, конечно же, все у них получилось. Новоявленный ковчег плыл среди черной бездны над мертвой планетой, готовясь пережить свой потоп.
ЧАСТЬ 7. ИГРУШКА СУДЬБЫ.
Косые лучи утреннего солнца, наконец-то впервые за последние недели пробившиеся сквозь хмурую атмосферу и превращенные узкими окнами церкви и мелкими пылинками в осязаемые световые кинжалы, вычерчивали на каменном полу желтые пятна. Рядовой Кирш, теша себя своего рода игрой, тихонько перешагивал с одного теплого пятнышка на другое, приближаясь к лежанке со спящей женщиной. В руках он нес полную кружку горячего чая и многослойный бутерброд из хлеба и мяса. Кирш старался не шуметь и не расплескать чай, что еще больше усложняло его игру. Приблизившись к лежанке, юноша аккуратно присел возле нее на скамью. Взгляд его устремился на лицо спящей. Сейчас оно заострилось от худобы, и татуировки, покрывающие его, словно съежились, став еще выразительней и четче. На какой-то миг Кирш просто позабыл, для чего же он здесь. Блуждая взглядом по линиям странных рисунков, он не сразу сообразил, что на лице женщины что-то изменилось. Ее глаза теперь были широко открыты и со странным выражением буравили Кирша. В следующее мгновение быстрая, как молния, рука вцепилась рядовому в горло, и тот от неожиданности расплескал горячий чай себе на штаны. Но даже жар от горячей жидкости не смог пересилить гипнотизирующий взгляд женщины.
- Ты кто такой? - голос женщины был хриплым и надломленным. Видя, что от ее хватки Кирш стал задыхаться, она чуть ослабила ее.
- Ян Кирш... Рядовой Ян Кирш... - В промежутках между словами Кирш глотал воздух, словно рыба, выброшенная на песок.
- Где я нахожусь и где Он?
- Это Стоунвил, мэм. Он...? - От недостатка кислорода юноша стал туго соображать. Женщина разжала пальцы, и Кирш в испуге отшатнулся от лежанки.
