Я не знаю, сколько времени все это продолжалось. В ожидании очередного удара я с силой зажмурился и прикусил шарик зубами, но удара не последовало. Я открыл глаза и посмотрел в зеркало.

- Что, сучка, нравится? - я только отрицательно замотал головой. - Врешь! - он шлепнул рукой по моим горящим ягодицам. - Нравится, - и он стал яростно и больно надрачивать мой член, - ладно. Теперь ты поорешь для меня, сучка! - он растянул кожаный ремень у меня на затылке, и я, наконец, смог говорить.

- Расстегни наручники. Я больше не могу. Пусти…

Но он размахнулся, и ремень снова опустился на горящий и опухший зад. Я взвыл. Это было намного больнее, чем в первый раз. Он снова начал неистово бить, а я орал и давился злыми слезами.

- На, выпей воды, - моих сухих губ коснулся край пластикового стаканчика с водой, - ты орешь лучше, чем Геночка. Тот больше хнычет, как ребенок, - сказал мне Юрий, отстегивая меня от кровати.

- Пошел нахуй, сука, - я оттолкнул стакан с водой и вытер мокрое лицо руками.

- Не злись. Ты сам согласился на это.

- Я не знал, что ты ебаный садист, - спина, задница и ляжки пульсировали огнем, лицо щипало от слез.

- Ты отработал только две трети денег. Обещаю, что бить больше не буду. Так как? Играем дальше?

Я был в шоке. То есть он избил меня и не собирается мне платить обещанную сумму? Я готов был кинуться на него с кулаками, но он вдруг добавил:

- Плачу в четверо. Ты мне просто о-о-очень понравился.

И я согласился. Жадность… поистине самый страшный человеческий грех.

Знаете, что бывает, когда тебе в задницу вливают пятнадцать литров воды? А знаете, что чувствуешь, когда тебе в течение двух часов вгоняют в прямую кишку вибраторы, анальные шарики и искусственные члены? А знаете, на сколько сантиметров может влезть в задний проход метровый двухсторонний черный член? Не знаете? Я знаю.

Я ехал в пустом вагоне метро, и у меня было ощущение, что мне в задницу вогнали палку и забыли ее вынуть. Мне казалось, что к моей спине и ляжкам прислонили огромную раскаленную сковородку. Мне казалось, что меня выжали и выбросили на помойку, как сгнивший лимон. Мне хотелось умереть от стыда и злобы. Я стоял у двери вагона и водил пальцем по грязному стеклу с полустертой надписью «Не при лоня ся».

- Ты с Юркой познакомился? - Геночка сидел напротив меня, за столом. - Ой, солнц. Ты меня прости. Я же не знал, что Юрка снова нарисовался. Он сам-то нихуя давно не может, поэтому трахать не трахает. Но бьет, сука, просто вдохновенно. Радуйся, что ты выбрит весь был, а то бы он фаер-шоу устроил. Он любитель поджигать растительность в паху и подмышками.

После «игр» с Юрием я провалялся дома несколько дней. Разодранная задница болела, и мне казалось, что вместо спины и жопы у меня сплошной синяк. Придя в клуб в выходные, я шарахнулся от симпатичного парня, который просто подсел ко мне за столик.

- Можно составить тебе компанию?

- Нахуй, - мотнул я головой.

Я стал бояться незнакомых мужчин. В каждом из них я видел Юрия с оскаленной в бешеном экстазе мордой и с зависшей надо мной рукой с ремнем.

Глава 14

Я так ждал это лето… Почему-то мне казалось, что, когда оно наступит, случится чудо и моя жизнь резко пойдет в гору. Может, я познакомлюсь с известным стилистом, и он пригласит меня в свой салон, а может, на меня неожиданно свалится наследство, или вдруг найдутся богатые родственники за границей, и я уеду к ним на ПМЖ. Не знаю точно, какого чуда я тогда ждал…

Уже минул пик лета, а ничего так и не произошло. Жизнь просто замерла и протухла, как стоячая вода в пруду. Я чувствовал себя бесполым существом, меня не тянуло ни к парням, ни к девушкам. Мне до тошноты надоел клуб и его обитатели, и я перестал там появляться. Старые постоянные клиенты все как-то сами собой пропали, а новых постоянных клиентов я так и не завел. Последним, с кем я встретился, был Антон.

Он позвонил мне в начале июля и предложил пересечься на нейтральной территории. Мы сходили в кино, накупили разной еды в фастфудовских забегаловках и пошли к нему в гостиницу.

- Вот, - сказал он утром и все так же неловко сунул мне в руку деньги.

- Ты у нас еще долго пробудешь? - спросил я, пряча деньги в карман.

- До середины будущей недели.

- Тогда, может, я останусь? У тебя вроде выходные, и я тоже свободен.

- Я бы с удовольствием, но… - он замялся, - я похоронил отца, и дела в фирме идут плохо. В общем…

- Да ладно! - я понял, о чем он говорит. - Пошли в боулинг, потом можно в караоке. Я угощаю! - я хлопнул рукой по карману, куда только что убрал деньги.

И я остался с ним на все выходные. Это была наша последняя встреча.

Осень началась в середине августа. Было еще тепло, но солнце почти не выходило из-за низких серых туч. Иногда моросил мелкий нудный дождик. Я сидел в своей комнате и с тоской смотрел в окно. Мысль о том, что пора искать работу, не давала мне покоя. Я начал ее поиски еще две недели назад. Сначала я сунулся в дорогой престижный салон, где мне сразу дали понять, что мне не рады. В салоне а-ля парикмахерская мне сказали, что для обучения и дальнейшей работы нужно внести некую сумму. В парикмахерской «У дяди Ашота» ответили, что кроме веника мне ничего не доверят.

- Иди в Макдак! Ты, главное, слова хорошо выучи: «Свободная касса!» - ржал Толик. Он собирался осенью в армию, причем сознательно. В военкомат он пришел сам еще по весне и закончил при нем какие-то курсы.

- …и кого ты воспитала? Ты посмотри на него. Попугай ара, а не мужик! - услышал я громкий голос Мишани из соседней комнаты.

- Бу-бу-бу… кушал? - я не расслышал, что ответила ему мать.

В мае мама вышла замуж за мужчину своей мечты: стотридцатикилограммового рыжего борова по имени Михуил. Это чудо природы переехало к нам и тут же начало устанавливать в доме свои порядки. Я противился им, как мог, и упрямо боролся с капризами этой ленивой свиньи, за что часто получал от мамы подзатыльники. В трезвом виде Мишаня был просто ангел, кроткий и заботливый. Все деньги, которые он приносил домой, шли на покрытие его долгов и выпивку. Мне было жалко мамку. Она таскалась после работы по магазинам, готовила вкусности, потом кормила ими своего Мишулю, а тот в выходные жрал пиво и воспитывал меня.

- Ты, свинья невоспитанная, - говорила мне мама, легонько хлопая мне ладонью по затылку, - мы должны быть ему благодарны. Кому я нужна-то кроме него?

Наверное, в этом была главная причина ее замужества. Она старела, и стаи мужчин, вившиеся около нее раньше, перелетели на другие, более молодые и зеленые ветки.

- Ты, бля, куда намылился? - я улучил момент, когда Мишаня с мамой ушли на кухню, и хотел тихо, по-английски слинять на улицу.

Мишаня стоял на пороге кухни и смотрел на меня своими пьяными поросячьими глазками. Отчим мог выпить в одну харю двадцать литров пива, открывая бутылки по очереди и с жадностью хлюпая из них живительную влагу. Как только первая порция напитка усваивалась в его организме, он зверел и из добродушного толстяка превращался в разъяренного хряка.

- Мать, иди глянь на сыночка! Тебя в армию надо! Совсем охуел со своими блядками!

- Мишуля, отстань от него. Его не взяли в армию, слава богу, - отозвалась из кухни мать.

- Ну-ка бросай свои ботинки и пошли. Я сделаю из тебя настоящего мужика, бля! Тебе надо в секцию бокса!

- Ага, в качестве груши, - буркнул я, и добавил, - иди ты…

- Чего-о-о? - взревел Мишаня.

- Мишуль, отстань от парня.

- Ты, бля, на меня посмотри, сучонок! Я твою мать содержу и тебя, нахлебника, а ты нос воротишь, твареныш?

- Ты?! Содержишь?! Да ты приносишь три рубля, а сжираешь и пропиваешь десять!

- ЧТО-О-О??? Ах ты сука-а-а! Ах ты…

И тут мне неожиданно прилетело кулаком под дых, и я, распахнув спиной дверь, влетел в комнату и затормозил головой о стену. Мишаня был когда-то боксером-тяжеловесом, поэтому бил всегда профессионально.