- Не. Норм, - уже тогда я отличался краткостью и немногословностью.
- Покурим? Пошли на кухню.
Мы стояли у окна. Она протянула мне толстую сигарету, и я, как мне показалось тогда, изящно зажал ее пальцами и сунул в рот. Чиркнула зажигалка, и тонкий огонек запрыгал в смеющихся Катькиных глазах. Я сам удивился, что смог прикурить, но сделал вид, что это вполне нормально.
- Э, нет! Так не пойдет, - покачала головой девушка, - если уж курить, то в затяг.
- Я так и курю, - обиделся я.
- Ты просто набираешь дым в рот и выплевываешь его. А надо вот как. Смотри, - она втянула в себя дым, тихо прошептав, - мама, - и выдохнула его мне в лицо. - Понял?
Я затянулся, вспомнив вслух родительницу, и выдохнул. И тут случилось чудо. Кухня вокруг меня закружилась в вальсе. Оставленное в моем желудке вино, три рюмки вискаря и шоколадка поднялись к самому горлу, пытаясь вырваться наружу.
- Ой, пошли! - сказала Катька и потянула меня за рукав.
Согнувшись креветкой, опираясь одной рукой о Катькин локоть, а другой шаря по стенам, я на полусогнутых ногах пополз в ванную комнату. Санузел у Толика был совмещенный. Увидев перед собой унитаз, я не стал сдерживать в себе веселую компанию вина, виски и шоколадки и выпустил их наружу.
- Сказал бы, что не курил никогда, я б и не предлагала. Ты ж целка еще, - хохотнула девушка.
- Какая я тебе целка, - обиженно фыркнул я, вытирая рот рукой.
- Ну, ты же не курил ни разу? Значит целка. А пить - пил?
Да, к своим четырнадцати годам я пробовал и пиво, и вино, и даже водку. В семь лет, будучи на свадьбе у родственников, я умудрился напиться. Это произошло случайно. Мы с племяшками бегали вокруг стола, играя то ли в прятки, то ли в догонялки, и, когда взрослые выходили танцевать, я, пробегая мимо чьего-нибудь места, выпивал оставленную рюмку водки или делал большой глоток из фужера с вином. Мое странное состояние заметила только моя тетя. Она быстро увела меня, сказав матери, что мне стало плохо от духоты. Всю дорогу до дома в такси я пел песни и смеялся. Плохо стало на следующий день, который я провел в обнимку с белым унитазом. Тетя не ругала меня, просто попросила запомнить это состояние, и я помнил его очень долго.
Мой желудок, наконец, успокоился, и Катька, включив холодную воду, плеснула мне в лицо несколько порций. Следующая ее ладошка с водой застыла на уровне моего рта.
- На, прополощи рот, - скомандовала девушка, - а ты хочешь еще кое-что попробовать? - спросила она, вытирая мне лицо мягким махровым полотенцем.
- По-моему, мне на сегодня хватит, - вяло улыбнулся я.
- Дурашка! Я не про сигареты. Я про это, - и ее рука погладила меня по джинсам.
Ощущение, как чужая рука гладила меня там, где я сам ласкал себя только в тайне ото всех, было странным. Мне стало жарко. Кровь хлынула мне в лицо и в то место, где меня жадно лапала Катькина рука. Девушка была выше меня на полголовы, поэтому, чтобы поцеловать меня, ей пришлось приподнять мое лицо за подбородок. Поцелуй был холодным и слюнявым. Странно… в кино всем так нравилось целоваться, а у меня было ощущение, что к моим губам поднесли холодную лягушку.
Я плохо помню, как мы оказались голыми в ванной. Хотя дверь и была закрыта, Катька задернула шторку с дельфинчиками, и мы оказались в иллюзорном маленьком домике. Вообще, все происходящее мне напоминало игру, только я не знал, какую. Это была для меня новая, запретная и оттого очень интересная игра. Я уже видел сам процесс. Это были эротические сцены в фильмах и короткие порно ролики, выскакивающие на мониторе компьютера. Я видел женское тело и догадывался, что оно должно быть приятным на ощупь. Но не думал, что будет так приятно. Ее кожа была мягкой и бархатистой. Маленькая грудь удобно помещалась в мои потные ладошки. Мешались только мокрые Катькины поцелуи, от которых я постоянно пытался увернуться, крутя головой. Когда Катька взяла мою руку и сунула себе между ног, я уже ничего не соображал.
Помню только Катькино сопение, звук мокрой коленки, скользящей о бортик ванны и стук крови в своей голове. Конечно, все закончилось быстро. Я тогда не знал, что сам процесс можно растянуть, и уже тем более не догадывался о том, что он должен понравиться не только мне, но и девушке. Каким образом инстинкт заставил меня выскочить из Катькиного тела за секунду до конца, я не догадываюсь. Она быстро ополоснула себя водой, почти не вытираясь, надела сарафан и трусики и, не говоря ни слова, выскользнула из ванной. Я так и остался стоять за шторкой голый и с включенным душем в руке. Это не было шоком, и меня не напугало происшедшее, просто мелькнула мысль, что все произошло как-то не так. Но я не был разочарован. В моей голове все еще стояли яркие картинки только что содеянного, и я чувствовал, что мне мало. Сначала я решил найти Катьку и все повторить, но тут дверь в ванну распахнулась, и со словами: «Суки! Так и обоссаться можно!» - в нее влетел парень из параллельного класса, имя которого затерялось в истории. Глядя на его худой зад из-за узкой щели между занавеской и стеной, я сам справился со своей проблемой.
Потом я часто встречал Катьку в школе и на улице. Она вела себя так, будто мы действительно просто поиграли. Не то чтобы мне хотелось каких-то отношений с ней, но повторить весь процесс снова очень хотелось. Только вот сказать ей об этом я так и не решался.
Конечно, я все рассказал Толяну. По моим рассказам, Катька больше походила на Анжелину Джоли. Я рассказывал ему все то, что видел когда-то в кино, добавляя от себя странные запахи и собственные приятные ощущения. Друг часто просил меня повторить, говоря, что я хороший рассказчик. И я повторял. Правда, в моих рассказах постоянно менялись позы, а иногда место действия переносилось в постель или в кухню. Я знал, что после моего ухода друг ненадолго закрывается в ванной. Мне не было это противно. И, что скрывать, я сам часто прокручивал случившееся у себя в голове, лежа в постели или принимая душ. Только в воспоминания иногда влезала еще и худая и наглая задница парня из параллельного класса, покачивающаяся перед голубым унитазом.
Примечание к части
Не уверен, что все это будет интересно) Но... просто очень хочется написать обо всем) Может, кому-то и понравится.
>
Глава 2
Осознание того, что ЭТО у меня уже было, придавало мне уверенности в себе. Не то чтобы я стал вести себя по-другому. Просто если раньше я тайком бросал взгляды на попу нагнувшейся за ручкой девушки или в голове дорисовывал контуры груди в кружевном лифчике под прозрачной блузкой молодой учительницы, то теперь я смело их всех раздевал. Конечно, мысленно. Я смотрел на одноклассниц и прикидывал, с кем бы я хотел замутить.
Светка Хромова… Очкарик, но фигурка у нее вполне ничошная. Длинные ножки, аккуратная круглая попочка, небольшая грудь. Но… она такая нудная, просто сил нет! Вряд ли ее заинтересует то, что я ей хочу предложить.
Сашка и Машка Степановы… Интересно, как это - сразу с двумя близняшками? Хотя, нет. Они обе страшненькие и плоские как доски. И еще эти брови… брови, размазанные на пол-лица у обеих. Точно мимо!
Якутова… Надька - пышечка, хотя на мордочку даже очень ничего. И грудь… у нее самая большая грудь в классе. Интересно, только я это заметил? Но нет, не мое!
Самира Алиева… Пожалуй, именно с ней я бы хотел встречаться. Она держалась в классе особняком. Всегда такая прямая, властная и недоступная и такая… красивая. У нее была своеобразная красота, возможно, видимая только мной. Девочки звали ее «вороной». Ребята - «хачовкой», но говорили они это слово шепотом. За Самирой на переменах таскались два ее брата-старшеклассника. Взгляд огромных карих глаз этой девушки добирался прямо до моих внутренностей и прожигал в них дыру. Иногда она смешно морщила тонкий нос, а когда писала, кончик розового языка выглядывал между ее полных чувственных губ. Копна черных непослушных волос, небрежно перехваченная резинкой в хвост, делала ее голову непропорционально большой по сравнению с тонкой точеной фигуркой. Она напоминала мне какую-то куклу, виденную в магазине игрушек. Я наблюдал за ней краем глаза, и мое мужское достоинство часто оживало и мешало мне воспринимать урок. Да, именно с ней я бы замутил, но… ее братья мне этого точно не позволят. В общем, я понял, что в классе выбора у меня не было.
