Из университета стал читать L. Blanc, 3-ю часть Истории de d*x ans, которую читал урывками и перед экзаменом, что много мешало приготовлению, и теперь дочитал все — здесь говорится о сен-симонистах и их процессе и, признаюсь, сделало на меня впечатление весьма большое и показалось, что чем же Enfantin отличается от Иисуса Христа? Может быть степенью, но не прочим, такой же глубокий и почтительный энтузиазм возбуждает к себе, и в этом спокойствии и хладнокровии, с которым отвечает на отречения от него — тоже много сходного, это смирение, проистекающее от сознания, что неизмеримо выше отрекающихся — тоже. И вообще это чрезвычайно трогательно. Вечером разбирал бумаги до часу.

27-го [мая]. — Встал в 9 час.; после чаю стал писать это; те-

перь иду к Вас. Петр., Славинскоі о за книгою, Залеману за программою. Теперь 35 м. 11-го.

Снова пишу: сколько еще нужно для платья? Теперь истрачено 34 р, 90 к.

10–20

22–28

7

9—10 5- 5 5

4— 5

Пальто. ., Сюртук. . Другой жилет, Другие брюки Галстук. . Доуіой. . Манишки.

50–80

Из этого можно отложить сюртук, другой жилет и брюки; остается пальто, галстук, манишки —19 р., да шляпа 5 р. сер. и перчатки 1 р., всего 25.

Это писано в четверг, 1-го числа, в половине второго дня. Весьма что-то тоскует сердце, главное — не знаю отчего. Я думаю — от неверности положения, которое предстоит, и оттого* что не знаю, ехать ли к своим, или переходить к Ворониным. А предлогом выбираешь экзамены, т.-е. из новых языков, которые я не знаю, как держать, потому что не говорю по-немецки* и вчерашнюю отметку, и что не кончу первым и т. д.

27- го [мая]. — Пошел к Вас. Петр.; там перестраивали комнаты. Просидел два часа и говорил о Наполеоне и т. д. Он вспомнил, что я сказал в предыдущий раз, что сделался его врагом, и стал говорить об этом, и я говорил с сердцем или, как это сказать, с тяжелым расположением духа, так что вышел от него довольно расстроенным. Он, когда говорил, совершенно не понимал меня. Сказал, что видел Славинского, говорил с ним о том, кто кончит первым кандидатом, что это его весьма занимает, как видно. Я подумал, что если придется мне, то шутя я уступлю ему. После к Славинскому, от него к Иванову.

28- го [мая], воскресенье. — Приходил Вас. Петр., я ему был весьма рад; и после весь почти вечер сидел со своими.

29- го [мая], понедельник. — Славикский прислал листки Неволина, но не те, которые мне нужны были, поэтому должен буду пойти к нему завтра. Готовился к Грефе и весьма казалось легко.

30- го [мая]. — Кончивши приготовляться к Грефе, разобравши все весьма хорошо, отнес Славинскому книгу, чтобы взять у него листки Неволина. Ему самому были нужны, поэтому решился после. Долго не мог уснуть, потому что слишком кусали клопы, рано лег и все пролежал часа два так.

31- го [мая], среда. — К Грефе. Вызвал меня, так что я отвечал первым. Мне достались 1—21-й сгихи, у Штейнмана 13-й билет о философии и Демосфене. Я, как кончил, пошел в библиотеку, там получил билет, отдавши книги, и к счастью нашел там этого 376 несчастного Гундулича, с которым не знал, как разделаться; как: он туда попал, не могу придумать. После всё в дежурной комнате говорили о различных предметах, главным образом о правительстве и т. д., и я говорил весьма охотно и с большим жаром. Также говорил и Дмитриев об их странах, это также любопытно. Вдруг говорят, что мне поставлено 4. Не знаю, как, это на меня как-то дурно\весьма подействовало, так что, я думаю, я выказал несвязность или ошеломленность в своих словах, да и в самом деле этого нельзя было ожидать, потому что, конечно, я отвечал не хуже других. Конечно, это потому, что не ходил круглый год ни разу к Грефе, и не знаю — мне как-то отчасти и несколько приятно было, что не получу права первого и как-то более определяется положение: служить нельзя, поэтому, конечно, должен быть учителем и держать на магистра; а за Славинского я был серьезно доволен, потому что понимаю, как много ему этого хотелось и какую радость, должно быть, это ему доставит, что теперь он кончает первым. Серьезно, это было причиною некоторого довольства для меня, и теперь я чист как-то перед Грефе — уж и-ценил же я его, — ведь говорил так, что если б он знал мое мнение о нем и о пользе греческого языка, то и не мог бы поставить более. Оттуда к Славинскому, где стал' списывать листки Неволина; так прошло почти до 8 (это списано там, что карандашом). Когда [шел] оттуда, ужасный дождь промочил до самых костей и вымочил его книгу, которую взял я у него готовиться к немецкому экзамену; это нехорошо. Спал как нельзя лучше, но и теперь что-то голова тяжела

[Июнь]

1 июня, четверг. — Как встал, после чаю стал читать историю немецкой литературы. Довольно плохо шло это дело, весьма глупо писана она, так что это много содействовало тоске. После обеда, т.-е. почти теперь же, иду к Вас. Петр, и Иванову.

2 июня, пятница. -г- Был у Ворониных, там сказал, что если не оставят времени мне, то я теперь же скажу, что приму их предложение, а если можно, то пусть оставят до следующего раза, когда получу письмо ¹⁹⁹. Хорошо. — Я думал: смотря по день гам— если будет довольно для одежи, поеду; нет — нет.

3 июня, суббота. — Получил 150 р. сер., себе 100, Любиньке 50. После этого, конечно, должен ехать. Зашел сказать об этом Вас. Петр. С ним пошел, посидел в Пассаже. Начал несколько читать Неволина.

4 июня. — Был Вас. Петр., особенного не говорил ничего. Вечером читал Неволина.

5 июня. — У Неволина вышел отвечать первым, и как в прежние разы, когда первым (у Никитенки, Грефе) вышел, отвечал весьма хорошо, но глупость делал, что все останавливался, когда он писал в списках (достался 9-й билет о формах права при татарах); думал, что 5, — поставил 3. Корелкин, который [экзаменовался] после меня, сказал это. Я подошел к нему и сказал, он сказал: «Возьмите билет, вы более не стоили». Взял

15-й. Когда сидел, сжало грудь, как прошлою весною. Отвечал о Своде законов. Поставил 5, чего я не ожидал. Я тут собирался поблагодарить его дома и предложить свои услуги для поездки в Москву. Дома читал Историю немецкой литературы.

6 июня. — Утром пошел к Эльснеру экзаменоваться. Стал писать сочинение, поправил Аерх, вышел к нему. «Не могу принять его». — «Почему?» — Сказал, чтоб я переводил и т. д.; ausübt, говорит, должно, не übt. Наконец, говорит: «Болео 3 не поставлю». — «Более не хочу я». Так глуп ужасно. Теперь смешно — что за дурак я, и поблагодарил еще его, а он глупый педант, хуже Фрей-тага только. — «Не хочу мешать» — так глуп. Литературы не нужно было. После домой; был у Доминика. В газетах ничего нового. После взял платье, купил фуражку. Пришел домой, посидел с Любинькою, после стал переписывать статью для Никитенки, Пришел Ал. Фед., ничего особенного. Теперь ложусь. Еду 12–13*го этого месяца.

Писано 15-го в 6 ч. утра. — 7 июня, среда. — Был у Ворониных в мундире. Идя оттуда, купил в доме Жукова:

Пальто……….14 р. сер.

Галстук………3 „75

Манишку и перчатки… 2 „сер.

19 р. 75 к.

Раньше платье…..24 „90 „

Всего платье стоит. 56 р. 65 к.

да фуражка 1 р. 50 к. Теперь нужно: сюртук 25, жилет 7, брюки 9 = 41 р. сер., шляпа около 5.

В этой одеже был я вечером у Ир. Ив., где снова говорил он мне о месте в Дворянском полку, поэтому, я должен приехать в первых числах августа, чтоб успеть захватить его. Не сказывал об этом из своекорыстия Вас. Петр, до вчерашнего дня (14 числа). Когда надел штатское платье, был весьма рад.

8 [июня], четверг. — Снова писал Никитенке.

9 [июня], пятница. — Снова писал Никитенке.

10 [июня], суббота. — Отнес утром Никитенке. После, конечно, к Ворониным, где сказали, чтоб я привел вместо себя учителя. Я не посмел предложить Вас. Петр, (о котором раньше намекал только), а предложил einen Studenten, Благосветлова, которого в этот день не мог найти адреса, 11-го поэтому был в университете, оттуда к нему, чтоб отыскать его. Вечером был Вас. Петр. В понедельник утром с ним на дачу. Заплатил туда и оттуда 60 к., да 15 к. должен был употребить на апельсины, чтобы разменять, а урока не было, как я надеялся, поэтому оттуда к Срезневскому с 378 машиною, которая в час отходит. Там обедал. Довольно нехорошо прошло это время у него, — ему, конечно, было скучно; сказал, что пришлет письмо к матери.