Вдохновленная опытом Евдокии Никитиной, в 1926 году Парнок принимает участие в организации кооперативного издательства «Узел». Но у Никитиной были связи и десятки имен, в том числе политически благонадежных, в издательском портфеле… К закрытию «Узла», в котором вышли два последних сборника Парнок, приведут в 1928 году проблемы с цензурой.

В личной жизни Парнок в конце 1929 года неожиданно блеснет короткое увлечение певицей Марией Максаковой, но та, впрочем, не поймет странных желаний стареющей поэтессы.

Отвергнутая и непонятая Максаковой, Парнок, которая в литературе могла надеяться только на труд чернорабочего-переводчика, приближается к закату своей жизни.

Половину предпоследнего года жизни София Парнок провела в городе Кашине со своей случайной подругой физиком Ниной Евгеньевной Веденеевой. Обеим было под 50… Веденеева стала последней любовью Парнок – София перед смертью словно получила награду от Бога, в которого верила. Кстати, рожденная в семье, исповедовавшей иудаизм, София сознательно крестилась, приняла православие и христианскую культуру. На пороге смерти Парнок в полную меру ощутила силу любви и вновь обрела творческую свободу, которую вдохнули в нее чувства к «седой Музе» – Веденеевой.

О, в эту ночь, последнюю на земле,

Покуда жар еще не остыл в золе,

Запекшимся ртом, всей жаждой к тебе припасть,

Моя седая, моя роковая страсть!

После пребывание в Кашине остался цикл стихов – последних у поэтессы. Кашинский цикл – по общему мнению, высшее достижение лирики Парнок.

Следующим летом в разгаре своего необычного позднего романа и яркого творческого взлета «оведенеенная» чувствами Парнок умерла в маленьком русском селе недалеко от Москвы.

В ХХ веке Парнок оказалась единственной русской поэтессой, которая в полной мере и во всем многообразии отразила в своем творчестве сапфическую любовь. Лирика Софии Парнок, как отмечает исследователь ее творчества Диана Л. Бургин, представляет собой своеобразное «жизнеописание лесбийской поэтессы». Гомосексуальность Парнок «сыграла главную роль в становлении и совершенствовании того, что поэтесса называла «такой голос, как мой».

Избавивший Россию от Распутина. Феликс Юсупов (24 марта 1887 – 27 сентября 1967)

Феликс Феликсович Юсупов – последний в роду князей Юсуповых, наследник состояния, размер которого оценивался в десятки миллионов царских рублей, и… убийца старца Распутина.

Свой род, насчитывающий около 1500 лет, Юсуповы вели от Абубекира Бен Райока, первого халифа после смерти Магомета. Фамилия же «Юсуповы» пошла от имени союзника Ивана Грозного Юсуфа. Крещенный в православии Дмитрием Абдул Мирза Юсуф получил от царя Федора Иоанновича титул князя и был записан Юсуповым.

Однако же последний Феликс Юсупов, которого по семейной генеалогии называют Феликсом III, не принадлежал к наследникам по прямой линии, оборвавшейся на семье князя Николая Борисовича Юсупова.

Отец Феликса Юсупова, граф Феликс Сумароков-Эльстон, получил княжеский титул и фамилию Юсупов в браке с княгиней Зинаидой Юсуповой. Сам Эльстон, кстати, был внуком Фридриха-Вильгельма IV Прусского, правда – от внебрачного сына его с графиней Тизенгаузен.

У графа Феликса Сумарокова-Эльстона и княгини Юсуповой было два сына – старший Николай (1883-1908) – убитый на дуэли, и младший – Феликс, о котором и пойдет речь.

Формирование гомосексуальных привычек, возможно, началось у Феликса в тот самый момент, когда от выстрела на дуэли под рукой законного супруга-рогоносца пал старший из последних Юсуповых – Николай.

Известно, что среди родственных пар гомосексуальность чаще проявляют младшие из братьев. Причин тому может быть множество, но одна из них лежит в области воспитания. Оставшись единственным наследником в роду Юсуповых (второй раз за 100 лет), юный Феликс купался в семейной нежности, любви и использовал все приятные стороны вседозволенности. Впрочем, в семье он был уже четвертым мальчиком (двое умерли, не прожив и года). К тому же княгиня Зинаида, мать Феликса, так надеялась на рождение девочки, что даже сшила розовое приданое. Некоторое «огорчение» от рождения сына она позволила себе исправить тем, что до пяти лет одевала маленького Феликса, как девочку, и пыталась дать соответствующее воспитание. Мальчику доставляло удовольствие играть с бриллиантами матушки, примерять ее шикарные платья. Таинственным альковом представлялась ему материнская спальня, обтянутая голубым узорчатым шелком. «В широких горках красовались броши и ожерелья». Любимым развлечением юного Феликса стало переодевания, или так называемые «живые картины» с участием слуг в кабинете отца. Феликс нацеплял матушкины украшения и представлялся то султаном, то сатрапом…

Роскошный гардероб княгини Зинаиды остался одним из самых ярких детских впечатлений Феликса… «Матушкин каприз впоследствии наложил отпечаток на мой характер», – многозначительно обмолвится князь Юсупов в мемуарах, написанных на французском языке в середине ХХ века.

Матушка привила Феликсу любовь к танцу и театру, что тоже было в стиле просвещенных Юсуповых, состоявших на кроткой ноге и с Вольтером, и с Александром Сергеевичем Пушкиным. Учился Феликс довольно плохо. Единственным уроком, доставлявшим ему удовольствие, был танец по выходным. Для Феликса мать – образец великосветской львицы. А вот отношения с отцом оставались довольно прохладными: между ними «всегда была дистанция». Юному Феликсу приятнее было чувствовать себя наследником знатного и богатого рода Юсуповых, упивавшегося великосветской славой, несметными богатствами и «кричащей роскошью в русском стиле с французским изяществом».

В тринадцатилетнем возрасте у Феликса случилось первое сексуальное приключение. На отдыхе в Европе в уединенной беседке курортного парка он застал аргентинца, тискающего хорошенькую даму. Возбужденный, он вновь явился в беседку, где застал ту же влюбленную пару и посмел расспросить о происходящем. На следующий день аргентинец привел его в номера и «приобщил ко взрослым тайнам». Первый интимный опыт Феликса Юсупова был бисексуальным… Он соединился с «тряпичными» увлечениями мальчика и в определенной степени сформировал в нем предпочтения трансвестита.

Переоблачение в женское из развлечения постепенно превращалось в почти физическую необходимость. Зимой 1900 года Феликс и его родственники, два брата и сестра, устроили шумный визит в знаменитый ресторан «Медведь» (по нынешним временам почти элитный гей-клуб), переодевшись барышнями – «разрядились, нарумянились, нацепили украшенья». Когда дело зашло слишком далеко и некоторые из возбужденных завсегдатаев «Медведя» захотели отправиться с переодетым Феликсом в кабинеты, визитеры, узнанные метрдотелем, с позором бежали. На следующий день отец Феликса получил счет за ресторан и остаток жемчуга с ожерелья, которое сорвал с груди его отпрыска нетерпеливый любитель юношей в дамских платьях.

Капризного и ленивого Феликса родители после провала на экзаменах в военную школу отдали в гимназию Гуревича. Но наследник, в чьих жилах билась кровь далеких предков-кочевников, не унимался – на этот раз сошелся с цыганами. Переодетый в дамское Феликс запел цыганские романсы настоящим сопрано…

В 1904 году, после того как все лето в Европе Феликс провел в женских платьях в парижских кафешантанах и досконально изучил их репертуар, старший брат, ставший к тому времени участником его гардеробных приключений, посоветовал ему выйти на сцену «Аквариума», самого шикарного питерского кабаре. Директор прослушал репертуар синеглазой «певички» и взял ее на работу. На шестое выступление интрига была раскрыта друзьями семьи, заметившими на певичке фамильные юсуповские бриллианты.

Не странно ли, что этот образ жизни – с карнавалами, переодеваниями, шутками и интригами – явился для Феликса воплощением его, если так можно сказать, материнского патриотизма. Он, юный Феликс Юсупов, был единственным наследником древнего рода Юсуповых, чья история полна скандальных подробностей. Но эта пикантная картина заключалась в столь благородную и изысканную раму подвигов, достижений, а главное – громких исторических имен и событий, что застилала своим блеском самые бесстыдные детали человеческой жизни.