Теперь хронику подвигов князя на поприще укрепления воинской мощи государства стоило бы прервать – их и далее в его жизни будет довольно много: командование ротой лейб-гвардии Измайловского полка, потом лейб-гвардии Преображенского полка, наконец, общее руководство всеми кадетскими заведениями России. Последнее особенно пришлось ему по душе. Князь вообще был любителем общения с воинской молодежью. И что бы он ни делал, все было новаторством, как у всякой уникальной для истории личности. Так, командуя Измайловским полком, он начал проводить знаменитые литературно-драматические «Измайловские досуги». С того времени обычные кутежи русских офицерских собраний повсеместно стали заменяться вечерами, посвященными музыке или русской литературе.
…Одновременно Константин Романов возглавляет и Российское музыкальное общество, и Российскую академию наук, президентом которой он был избран в 31 год, сразу же после своих турецких подвигов на Дунае. А еще Константин переписывается с Петром Чайковским. Причина особенного расположения князя к композитору становится прозрачной сквозь его «гомосексуальный дневник». Безусловно, некоторое время их объединяла общая интонация переживания своей физической сущности. Меня считают «лучшим человеком в России». «Но я знаю, каков на самом деле этот «лучший человек». Как поражены были бы все те люди, которые любят и уважают меня, если бы знали о моей развращенности! Я глубоко недоволен собой». Эта запись Константина Романова в дневнике от 19 ноября 1903 года очень созвучна внутреннему настроению Чайковского, чья мировая музыкальная звезда меркла в душе самого композитора, понимавшего презрительное отношение большей части российского общества к его гомосексуальности.
Отношения Константина Романова с Петром Чайковским – трогательный образец творческого союза. Князю, который, кстати, блестяще музицировал, Чайковский доверил впервые исполнить свой Первый концерт для фортепиано с оркестром. Композитор также написал на его стихи несколько романсов, из которых самые известные – «Уж гасли в комнатах огни…», «Растворил я окно…», «О дитя, под окошком твоим…»
Но подлинная награда для поэта – расстаться с авторством своего текста и отдать его в уста народа. Такое было и с Константином Романовым. Один из его солдатских сонетов превратился в народную песню…
Умер, бедняга! В больнице военной.
Долго родимый лежал;
Эту солдатскую жизнь постепенно
Тяжкий недуг доконал...
Из его непререкаемых достижений на ниве чистого искусства еще можно назвать перевод «Гамлета» Уильяма Шекспира, который долгое время считался лучшим переложением английской трагедии на русский язык. В 1887 году Константин написал поэму «Себастиан-Мученик», напечатанную в «Вестнике Европы». Раннехристианский святой, принявший страдальческий конец, в буквальном смысле сошел в его поэзию с полотна Гвидо Рени, хранившегося в Эрмитаже. Примечательно, что именно этот образ волновал сознание гомосексуалов, начиная с середины XIX века. Обращение к святому Себастиану, конечно, лишено у Романова какого-либо гомоэротизма. Но невыносимо пронзительно описывает К.Р. то, как друзья Себастияна уносят его истерзанный труп…
Вообще интерес князя к литературной жизни был связан именно с тем, что сам он считал себя поэтом, писателем или хотел быть им. Принадлежность к великим князьям обязывала ко многому. Князь не вполне был уверен в объективном отношении к своим сочинениям. Но ведь так бывает и с простыми смертными поэтами – кто-то льстит из любви или вежливости, а кто-то ругает из ненависти или невежества…
Гомосексуальность Константина Романова, надо полагать, впервые проявила себя на воинской службе. Уже с 12 лет каждый летний сезон мальчик проводил на судах эскадры Морского училища. Раннее попадание в военную среду способствовало воспитанию чувства к мужчинам, которое вскоре, несмотря на женитьбу, переросло в сильную страсть, род недуга (именно так воспринимал в своих дневниках это желание сам К.Р.).
Принадлежность к монаршему роду требовала династического бракосочетания. Зимой 1883 года состоялась помолвка, а в конце января и венчание с принцессой Елизаветой Саксен-Альтенбургской, герцогиней Саксонской. Династический брак не вышел за границы служения Отечеству. Но удивительным образом Константин Романов, беспокоившийся из-за своей «хладнокровности» по отношению к женщинам и больше времени проводивший в казармах, чем в семейном ложе, сумел исполнить долг многодетного отца. Эта многодетность Великого князя, кстати, стала причиной того, что (дабы не плодить великое множество великих князей) правнуки императора стали называться просто князьями.
Весь век Константина Романова его страсть к мальчикам не проходила и, принося физическое удовольствие, одновременно становилась источником все более сильных душевных мук. Чем больше в жизни Романов предавался телесным страстям, пользуя матросов и юных курсантов, тем больше в творчестве поэтическом он уходил в сторону духовной лирики... Так что в первом сборнике Константина Романова «Стихотворения», который вышел в 1886 году, в основном были стихи о Боге, природе...
Теперь легко соотносить переживания князя, доверенные дневникам, с образами его поэзии. Борьба с самим собою, со своими, как ему кажется, греховными инстинктами – вот цель жизни, которую поставил перед собой К.Р. «…В той жизненной юдоли // Среди порока, зла и лжи // Борьбою счастье заслужи». Но если этот «порок» живет в тебе, в твоем сердце, в твоей плоти? Тогда один выход – «Неутомимая борьба с самим собою»… Но это в поэзии, а в жизни, когда стоит перед тобой юный гардемарин и смотрит пожирающими влюбленными глазами… Что в жизни?..
«Я недоволен собой. Десять лет назад я стал на правильный путь, начал серьезно бороться с моим главным грехом и не грешил в течение семи лет или, вернее, грешил только мысленно. В 1900 году, сразу после моего назначения главой военно-учебных заведений, летом в Стрельне я сбился с пути…» – записано в дневнике от 15 декабря 1903 года. – «Я продолжаю бороться, говоря себе, что Бог дал мне сердце, разум и силу, чтобы успешно бороться, а все же часто бываю побежден. Беда в том, что мог бы, но не могу бороться, ослабеваю, забываю страх Божий и падаю». В этом отчаянии «…душа, забывая стремленья, // Ничего не ждала впереди».
И тогда в борьбе с самим собой Константин Романов обращается к Богу. «Твердая, слепая вера в бога» (это строка из его известной и популярной в начале XX века колыбельной) – спасение во всем. Но свою «слепую веру» Романов превращает в стихи. Свод его религиозной поэзии венчает драма «Царь иудейский», но помогают ли религиозные строки обрести спокойствие? Судя по всему нет. Чистая поэзия, путь, наполненный религиозными истинами, бессильны перед зовом плоти. «Невольно задаю себе вопрос, что же выражают мои стихи, какую мысль? И я принужден сам себе отвечать, что в них гораздо больше чувства, чем мысли. Ничего нового я в них не высказал, глубоких мыслей в них не найти», – так пишет К. Р. В своем дневнике.
Вот одна из записей:
«15 сентября – Стрельна.
…Я пошел по дороге, по которой должен был приехать в посланной за ним коляске подпоручик Яцко. Посылал за ним, чтобы исполнить его желание еще раз побывать у меня и проститься перед его отъездом в Вильну. Признаюсь, я ему радовался и вместе с тем побаивался новой встречи.
Теперь, что мне известны его наклонности, сходные с моими, было чего опасаться. В прошлый раз я удержался, но кто может ручаться за будущее? Он с еще большей откровенностью признавался мне в своих грехах...
Услышал от него имена людей, которых смутно подозревал в противоестественных наклонностях; с некоторыми из них Яцко согрешил, но теперь, кажется, твердо решился бросить все это».
Гомосексуальность Константина Романова, сокрытая от глаз обывателя, не была секретом в его роду и близком окружении. Судя по дневникам, он неоднократно подвергался шантажу со стороны некоторых офицеров, но имел мужество с честью выдержать подобные провокации.
